Грушковская Елена
Самый важный день в его жизни
Часть 1. Шестнадцать часов
Врач нажал кнопку, и поршни шприцев двинулись вниз, по трубкам заструилась прозрачная жидкость…
Шестнадцатью часами раньше
ДК проснулся рано — задолго до звонка будильника. На целый час опередил маленький будильничек в его мозгу свой рукотворный аналог, мирно тикавший на тумбочке, и глаза ДК открылись. Это произошло непривычно легко и безболезненно: обычно пробуждения давались ему тяжело и мучительно. Чтобы разлепить веки, как правило, требовались поистине героические усилия, но сегодня он почти ничего не почувствовал при этом: раз — и явь. Сон выпустил его из своих цепких объятий почти мгновенно. Ни слабости в теле, ни одеревенения затёкшей от неудобного положения на подушке шеи. Легко и непринуждённо. "Так только в детстве просыпался", — подумалось ДК.
Удивлённый, он ещё немного полежал, нежась в тепле под одеялом и изредка высовывая из-под него то одну ногу, то другую. Одна створка звуконепроницаемого, с тройным стеклопакетом, окна оставалась приоткрытой всю ночь, и воздух в комнате был прохладен. Когда нога начинала зябнуть, ДК втягивал её обратно в тёплое нутро постели и прохлаждал другую ступню.
Сколько ни лежи, а вставать всё равно надо. Тем более, что сегодня самый важный день в его жизни. Наверно, поэтому он и проснулся раньше будильника.
Откинув одеяло, он сел и сразу попал ногами в тапочки — умение, отточенное с годами. С полминуты он посидел, ни о чём особенном не думая и улыбаясь — сам не зная, чему именно. Просто откуда-то из глубин души поднималось Чувство, которое и управляло его лицевыми мышцами, заставляя их складываться в улыбку. Глянул на будильник: шесть тридцать. До назначенного им самим вчера времени подъёма оставалось полчаса.
ДК встал и подошёл к окну, распахнул совсем. Утренняя прохлада сразу обдала его бодрящей волной, и он вдохнул полной грудью. Многоэтажный трёхкорпусный жилой комплекс, в котором находилась его квартира, утопал в зелени. Листва тихо шелестела под утренним ветерком, по чистым асфальтовым дорожкам под клёнами прогуливались молодые мамы с колясками, цветочные клумбы радовали глаз роскошью красок, а на ровно подстриженные, обнесённые бордюрами газоны было любо-дорого глядеть: такие они были сочные, чистые, ухоженные. ДК улыбался, любуясь на свой двор и вдыхая утреннюю прохладу.
Шаркая тапочками, он прошёл в ванную. Быстро принял прохладный душ, побрился. Освежённый и окончательно готовый к Самому Важному Дню, он позавтракал яйцом всмятку и бутербродом с чашкой кофе. Этим нехитрым завтраком он довольствовался уже два года, с тех пор как развёлся с женой.
Допивая кофе, он просматривал на экране компьютера сводки новостей. Потом, причесав уже немного подсохшие после душа короткие волосы, сбросил халат и оделся. Если верить синоптикам, день обещал быть жарким: плюс двадцать восемь — тридцать. Но он любил жару, а холод переносил хуже. Простужаться в холодное время года было для него не редкость.
Он набрал номер Льва. Гудок, и низкий, мужественный и строгий голос прозвучал в динамике:
— Слушаю.
— Привет, Лёва, — сказал ДК.
Пауза, и Лев ответил чуть изменившимся, более дружелюбным голосом:
— А, привет. — И тут же спросил заботливо: — Ну, как ты там?
— Всё отлично, — сказал ДК.
Лев был его начальником и одновременно другом — так уж сложилось. Они были ровесники, более того — родились в один день. Нет, точнее будет сказать, что Лев был теперь уже бывшим начальником: неделю назад ДК уволился. Лев был готов отпустить его и раньше, но ДК настаивал на том, что доработает вплоть до означенного дня. После долгих споров они сошлись на неделе. Теперь Лев уже не был начальником ДК, но друзьями они оставались по-прежнему.
— Придёшь сегодня? — спросил ДК. — Не забыл?
— О чём речь, братишка, конечно, приду, — с готовностью ответил Лев. — Я помню, как можно забыть! Во сколько?
— Назначено на десять вечера, но, может, ты приедешь пораньше? Сможешь?
Секунду помолчав, Лев с теплотой в голосе ответил:
— Разумеется, смогу. Подъеду в полдесятого, идёт?
ДК, чувствуя в его тоне улыбку, тоже улыбнулся в трубку:
— Идёт. Жду тебя.
Окончив разговор, он ещё минуту улыбался: ничего не мог поделать с Чувством, приводившим в движение мускулы его лица. Нерешительно поигрывая телефоном, ДК думал: "Надо бы позвонить Стелле".
Он не разговаривал с ней два месяца, и теперь набрать номер было трудновато. С минуту он пытался преодолеть странный барьер, вставший между ним и кнопками телефона, но, собравшись, всё-таки отыскал в памяти аппарата нужный номер и отправил вызов.
Стелла ответила быстро.
— Да, привет, — выпалила она, не дав ему вставить ни слова. — Я знаю, зачем ты звонишь. Я уже подняла детей, они завтракают. Через час можешь за ними зайти.
Снова Чувство растянуло губы ДК в улыбке. Его отношения с бывшей женой нельзя было назвать дружескими. Она общалась с ним сухо и натянуто, но видеться с детьми не запрещала. Она была в курсе, какой сегодня день, не забыла об этом. ДК был благодарен ей за это. За это он прощал ей сухой тон и отсутствие дружелюбия.
— Спасибо, — сказал он. — А ты придёшь?
— Не знаю, — ответила Стелла. Как всегда, коротко, отрывисто.
— Приходи, — сказал ДК. — Мне будет приятно.
— Приятно? — усмехнулась бывшая жена. — С каких это пор?
ДК улыбался всё шире — Чувство росло и заполняло его без остатка.
— Да ладно тебе… Что мы, враги, что ли? Тем более, сегодня такой день…
— Я знаю, какой сегодня день, — перебила Стелла. — Ладно. Я подумаю.
— Ну вот, это уже лучше, — улыбаясь до ушей, сказал ДК. — В общем, приходи. Жду.
Она сказала, через час. ДК посмотрел на часы, прикидывая. До района, в котором Стелла жила со своим новым мужем, на машине добираться двадцать минут. Если пробки… В общем, он решил выезжать прямо сейчас.
Взяв ключи от машины и проверив, достаточно ли денег в бумажнике, он уже собрался выходить, но тут вдруг раздался многократный, тревожно-настойчивый звонок в дверь, от которого всё нутро у ДК похолодело. Человек звонил так, будто за ним стадо чертей гналось. Едва ДК открыл дверь, как ему на шею бросилось стройное создание с длиннющими волосами цвета ромашкового отвара и со стоном прижалось к нему всем телом:
