- Почти пришли, - утешил ее Трис и, заперев на засов дверь, через которую они только что вошли в эти древние казематы, оставил рядом с ней у стены зажженный фонарь.
- Что теперь? – спросила Габи просто чтобы не молчать. Молчание угнетало ее и заставляло нервничать еще больше, а оставленный возле двери фонарь попросту пугал.
- Теперь только вперед, - демонстративно ровным голосом ответил Трис и, подхватив ее под локоть, увлек за собой в безмолвно шепчущий мрак.
- Не бойтесь, - успокоил он запаниковавшую было Габи, – пол ровный, а проход широкий. Не споткнетесь и не ударитесь плечом. Доверьтесь мне!
«Довериться?» - А что еще ей оставалось? Только довериться и идти вместе с Трисом сквозь кромешный мрак.
Так они шли какое-то время, пока не достигли тупика. Габи не видела окружающих ее стен, но ее слабенького Дара Земли вполне хватило, чтобы определить, что это, и в самом деле, тупик и хода им дальше нет. Однако Трис думал иначе. Вернее, он знал, что нужно было теперь делать. Габи не смогла увидеть или узнать каким-либо другим способом, что это было, - магия, механика или дикая смесь того и другого, - но вдруг в мертвой тишине раздался протяжный скрежещущий звук, и тяжелая каменная плита, перекрывавшая коридор, медленно поднялась вверх, а затем, стоило им с Трисом миновать эту потайную дверь, достаточно мягко опустилась на прежнее место.
- Осторожно, - предупредил ее между тем спутник. – Здесь начинается винтовая лестница. Держитесь за стены, Габи, и ни в коем случае не торопитесь! Не хватает вам только упасть!
Этого он мог и не говорить. Спускаясь по крутой винтовой лестнице в кромешной темноте, Габи не стала бы спешить ни за какие коврижки. Она держалась за стены – они были холодными, но, на удивление, сухими, - и очень осторожно ставила ноги на каждую следующую ступеньку. Начинала движение с правой ноги, затем подтягивала к ней левую, вставала на ступень обоими ногами и только тогда спускалась еще на шаг вниз. Медленно, разумеется, но зато надежно. Трис, который, судя по всему, успел изучить эту лестницу раньше, шел легко, но свою спутницу при этом не торопил, позволяя ей двигаться в ее собственном темпе. Поэтому спускались они долго, но в конце концов достигли основания лестницы и снова оказались в залитом тьмой лабиринте. И опять они шли в кромешной тьме куда-то никуда, и Габи оставалось только гадать, в чем причина такого модуса операнди[1]. В ней самой, чтобы она ненароком не запомнила дорогу туда и обратно, или в этом странном месте, которое не терпело света? Однако, так или иначе, но еще какое-то время они путешествовали сквозь тьму, пока не миновали вторую потайную дверь. И вот за ней Трис и показал Габи, что совсем неплохо умеет пользоваться магией Огня. Он создал сразу несколько холодных, но ярких световых шаров, один из которых летел теперь перед ними, другой – над ними, а третий – позади них. В длинном, шедшем под уклон каменном туннеле сразу же стало светло, и они без задержки достигли пункта назначения.
Если до сих пор они шли по «благоустроенным» помещениям, облицованным каменными плитами или кирпичом, сейчас Габи оказалась в зале, грубо вырубленном в толще скалы. Не слишком большой и не слишком маленький, - метров пятнадцать в диаметре и три высотой, - круглый и с относительно ровным полом, он, судя по тому, что увидела Габи, как раз и предназначался для проведения ритуала. В центре этой рукотворной пещеры находился стоящий на низких и толстых ножках широкий полированный стол из черного, как ночь, базальта, на столешницу которого резцом был нанесен сложный рисунок, включавший в себя накладывающиеся одна на другую пентаграммы и разнообразные колдовские символы. Вокруг него вдоль стен были установлены пять бронзовых торшеров – довольно высоких стоек, увенчанных широкими, но плоскими чашами, скорее всего, - если верить обонянию, - наполненных ламповым маслом. Едва Габи и Трис вошли, как в этих чашах-светильниках вспыхнул огонь, а колдовские световые шары Триса погасли за ненадобностью.
Габи осмотрелась, и ее пробила нервная дрожь. Такого поворота она никак не ожидала:
- Мы станем заниматься этим на столе?
- Увы, таков ритуал, - поморщившись, ответил Трис.
Судя по всему, ему это тоже не нравилось, но, в отличие от Габи, он знал правила игры, ведь это было его колдовство.
- Прямо сейчас? – уточнила она.
Ее начал стремительно охватывать ужас, и Габи не знала, как его побороть. Отступать было поздно, это она понимала не только головой, но и сердцем, однако и ложиться на стол было до жути страшно. Ее даже меньше пугал сам акт соития. Она представляла его себе в самом общем виде и надеялась, что много времени это не займет, и слишком больно не будет. - Габи страшилась того неизвестного, что последует за этим.
- Нет, - покачал головой Трис. – Сначала нам надо подготовить ритуал и запустить заклятие.
С этими словами он достал откуда-то из-за стола чеканный серебряный кубок, запечатанный воском узкогорлый керамический сосуд, изогнутый в виде полумесяца нож с костяной ручкой и несколько восковых свечей, окрашенных в кроваво-красный цвет. Свечи тан установил в нише в условном изголовье каменного одра и тут же зажег. Огонь просто сорвался с его пальцев, и через мгновение свечные фитили уже вспыхнули и загорелись ровным желтовато-оранжевым пламенем. Затем Трис распечатал кувшин, - сейчас Габи заметила, что весь он покрыт змеящимися по его выпуклым бокам заклинаниями на латинском и греческом языках, - и налил в кубок немного остро пахнущей жидкости, темной, но отчетливо отсвечивающей красным в пламени свечей.
- Это особое ритуальное вино, - пояснил Трис, отставляя кувшин в сторону. – Его изготавливают на юге Прованса, выдерживают в бочках из освещенного дуба, а затем смешивают с различными эликсирами, в зависимости от того, для какого ритуала предназначено это вино.
Он рассказывал спокойным ровным голосом, и это подействовало на Габи успокаивающе.
- Мы будем его пить?
- Непременно, - кивнул Трис, - но сначала нам нужно кое-что в него добавить. Без этого ритуал не сработает.
- Что добавить? – спросила Габи, завороженно следя за Трисом, который взял в руку нож.
- Кровь, - спокойно ответил он, надрезая ладонь и выдавливая в кубок струйку собственной крови. – Мою и вашу, Габи. Подойдите сюда, барышня, и дайте мне вашу руку.
Делать нечего, ритуал требовал жертв, - об этом она была осведомлена заранее, - и Габи подошла ближе, одновременно протягивая главе клана свою руку с открытой ладонью, обращенной вверх.
- Вот.
- Спасибо! – стремительное движение лезвием, короткая боль, и вот уже кровь стекает с ее ладони прямо в кубок.
- Достаточно! – Мановение длинных крепких пальцев, и рана на ее ладони затянулась, как ни бывало.
- Что теперь?
- Теперь я запущу механизм заклятия!
Трис простер руки к серебряному кубку и начал читать нараспев что-то похожее на молитву. Однако достоверно знать, что это такое, Габи не могла. Заклинание звучало на незнакомом ей языке. Впрочем, концовку она опознала по интонации. Трис остановился, постоял несколько мгновений с закрытыми глазами, затем выкрикнул три раза какое-то слово – типа «Аминь» - и, открыв глаза, взял кубок в руки. Поднес к губам, сделал несколько глотков и, оторвавшись, протянул его Габи. Ей пришлось пить из его рук, что, вероятно, имело некое символическое значение. Например, то, что он господин, а она его… Кто? Раба? Добыча? Жертва?
«Пью с рук…»
Но, разумеется, она не отказалась. Три глотка странной на вкус жидкости, терпкой и отчего-то отдающей не сладостью, а горечью, и Габи вдруг охватило чувство эйфории. Это случилось совершенно неожиданно, сразу вдруг, едва она успела сделать третий глоток. Из головы разом исчезли все мысли, из сердца – страх, и на душе стало легко и, пожалуй, даже весело. Воздух в пещере стал, словно бы, прозрачнее, потеплел и окрасился в золотистый цвет.
Габи вдохнула его полной грудью и, не задумываясь, сбросила с себя и плащ, и сорочку. Она осталась без одежды, но совершенно не стеснялась сейчас своей наготы. Действуя, как сомнамбула она подошла к столу, взобралась на него и легла, вытянувшись во весь рост на его изрезанной колдовскими знаками столешнице. При этом она была настолько занята собой и переполнявшим ее чувством счастья, что не заметила, как рядом с ней на столе оказался Трис. Она лишь мимолетно удивилась, обнаружив, что он склонился над ней и внимательно всматривается в ее лицо и глаза. Она не поняла, что происходит, но улыбнулась ему и даже успела подумать, что женщине в этой ситуации, по-видимому, следует раздвинуть ноги. Но времени на это у нее уже не осталось. Последним, что она отметила краем сознания, было выражение удивления и озабоченности, возникшее на лице Триса. Но ни задуматься над этим, ни понять, что так его удивило, Габи не успела, стремительно проваливаясь в набирающее силу густое золотое сияние…
