— Спасибо за твои ценные замечания, Мэтью, — едко прокомментировал речь подчиненного собеседник. — Удивительно даже, что не тебя поставили руководить проектом «Санта Муэрта!»
— Простите, мистер Грейси, — стушевался лаборант. — Я не хотел… э-э-э… не имел намерений вас… э-э-э…
— Полно тебе, — великодушно махнул ладонью шеф, — я не сержусь. Однако постарайся в дальнейшем воздержаться от озвучивания своих оценочных суждений.
— Конечно, сэр, как скажете, сэр! — поспешно закивал головой парень.
Перспектива работать с немертвыми и инфестатами нисколько ассистента не смущала. Скорее наоборот, завораживала и притягивала. Это было для него чем-то сродни прикосновения к неизведанным тайнам бытия, до которых еще не дотягивался ни один пытливый человеческий ум. А уж щедрое денежное вознаграждение, которое платилось задействованным специалистам в проекте «Санта Муэрта», являлось дополнительным превосходнейшим стимулом. И лишаться всего этого только из-за глупого межличностного конфликта со своим руководителем очень не хотелось.
— Итак, Мэтью, что мы имеем… — профессор с видом бывалого лектора принялся расхаживать по аппаратной, заложив руки за спину. — Порождения некроэфира действительно оказались невероятно устойчивы к гамма-излучению, признаю! Им нипочем практически все поражающие эффекты радиации, однако не думаю, что наши коллеги из армейского министерства обрадуются, получив такие результаты. Постройка этого уникального испытательного стенда обошлась американским налогоплательщикам в кругленькую сумму, и нас просто не поймут, если мы так быстро сдадимся.
— К чему вы клоните, сэр? — недоуменно воззрился на начальника Мэтью.
— К тому, что мы будем продолжать! — открыто усмехнулся под прозрачной пластиковой маской собеседник. — Для начала проведите дезактивацию, зафиксируйте для отчета все изменения опорно-двигательных функций «бревна» и утилизируйте его.
— А потом? — с подозрением осведомился младший сотрудник.
— А потом проводите к ложементу сеньора Эрнандес, — совершенно спокойно закончил ученый.
— Кхм… мистер Грейси, вы уверены?
— А чего нам опасаться, Мэтью? — притворно удивился начальник. — Сеньор Эрнандес, будем откровенны, весьма слабый инфестат. Как в плане способностей к управлению некроэфиром, так и в моральном. Никакой особой ценности он не представляет, поэтому, если даже он не переживет этого опыта, мы ничего не потеряем. Мне просто очень любопытно, как поведет себя его организм под бомбардировкой гамма-излучением. Что сдастся раньше, неумолимая радиация или хваленая регенерация инфестата? У нас уже были такие субъекты, способные даже отращивать себе утраченные конечности при достаточном уровне подпитки энергией смерти, но они, к несчастью, не дожили до создания этого чудо-агрегата…
— О, да! — увлеченно вскинулся ассистент. — Я помню этих ребят! Просто феноменально! Действительно жаль, что их психика при усилении дара претерпела неизменимые обращения, и они впали в тяжелое помешательство, практически полностью утратив способность даже к простейшей коммуникации.
— Кстати, о психике, Мэтью, — патетично воздел палец к потолку мистер Грейси. — Я не думаю, что это поведение наших подопытных было вызвано именно сумасшествием. Ставлю свою машину — открытый моим предшественником феномен «Гласа бытия» гораздо сложнее и глубже, нежели обычные галлюцинации.
— Что же это, по-вашему?
— Вот мы и попробуем узнать у сеньора Эрнандес. Если нам удастся развить в нем способности инфестата до требуемого уровня, то нужно только вовремя поймать момент, когда он начнет слышать «Глас», но еще будет в состоянии отвечать на наши вопросы.
— Хм… звучит и в самом деле крайне интересно, сэр! — Мэтью не сдержался и облизал пересохшие губы. — Когда приступим?
— Да прямо сейчас, мой друг! — на лицо профессора наползла полубезумная ухмылка, какую рисуют в мультфильмах у сумасшедших гениев от науки.
Но его ассистент нисколько не испугался, потому что понимал — на его устах сейчас играет точная такая же улыбка одержимого.
* * *
Пока я мотался с Салмановым, улаживая все формальности и договариваясь о его присутствии на обучающих спецкурсах, то успел с ним немного познакомиться. Парень оказался уроженцем чеченского города Гудермес, семью имел большую, где одних только родных братьев было четыре штуки. В Москве у него проживало множество родственников, с которыми Умар поддерживал весьма близкие отношения, и я сразу же его строго предупредил о необходимости соблюдать инкогнито на службе. Если он не хочет, конечно, подставить свою родню под удар гипотетических злоумышленников, мстителей или шантажистов.
Сам молодой человек в столице мечтал поступить в какой-то там ВУЗ, далеко не из последних, однако его некстати пробудившийся дар смешал ему все карты. Способность к управлению некроэфиром обнаружилась у него в семнадцать лет, когда он попал в серьезное ДТП с друзьями. Сам Умар отделался только царапинами и сотрясением, а вот его приятель, будучи непристёгнутым, полетел ласточкой и сломал себе шею об спинку впереди стоящего сидения.
Это был первый раз, когда мой подопечный увидел непроглядно-черный туман смерти, который и принялся инстинктивно впитывать в себя. Поначалу, как признался парень, он посчитал, что это просто вспыхнул двигатель автомобиля, заполняя салон дымом. Однако когда следом за обсидиановой мглой в разум ворвалась боль, испытываемая остальными пассажирами, версию о возгорании пришлось пересмотреть.
Собственно, сразу после этого, если опустить некоторые детали, Салманов угодил в интернат для несовершеннолетних инфестатов. Школьную программу ему пришлось доучивать уже там, под присмотром целой армии психологов, психиатров и более опытных коллег по нашему непростому ремеслу. А после выпуска ему присвоили вторую ученическую категорию, что для такого короткого срока обучения, на мой взгляд, было весьма неплохо, и по распределению направили сюда, в Москву.
— А у вас какая категория? — по-подростковому непосредственно поинтересовался у меня Умар.
— Первая боевая, — не стал я разводить конспирацию на пустом месте.
— Ого, — уважительно присвистнул тот. — А у вашего напарника?
— Вторая боевая, — так же честно ответил я.
— А это лучше или хуже? Я просто забываю постоянно…
— Рост категорий происходит от большей к меньшей, — предельно терпеливо поведал я. — После второй ученической, ты получишь первую ученическую. А потом перейдешь на третью боевую.
— И что нужно сделать, чтобы шагнуть на следующую ступень?
Я украдкой покосился на собеседника, не прекращая следить за дорогой, а потом тяжко вздохнул. Абсолютный ноль. За год в спецшколе и шесть месяцев ускоренной подготовки парнишку научили только противостоять кровожадным позывам дара, забыв вложить в его голову хотя бы элементарные познания о непростом мире инфестатов.
— Сдать квалификационной комиссии экзамены, — продолжал разжевывать я. — Там будет четыре дисциплины: тактическая относительность, экзорцизм, спиритуализм и углубленная эмпатия.
— Эм-м… я только про эмпатию понял, — смущенно признался Умар. — А остальное это что?
— Господи, да тебя хоть чему-нибудь научили в твоем интернате?! — возмутился я, но потом попытался успокоиться, понимая, что глупо адресовывать свое недовольство ему. Все-таки, парнишка совершенно ни в чем не виноват, за него все решили «умные головы» из верхушки. А потому мне нужно проявить больше терпения, ведь он скоро будет спину нам с Изюмом прикрывать. Так что, крепись, Факел, лучше жвачкой закинься…
— Хорошо, поехали с самого начала, — пустился я в объяснения, остервенело замешивая зубами сразу три жевательных подушечки. — Состояние тактической относительности, сокращенно СТО или просто «сотка». Инфестат впадает в него, когда ощущает чью-то боль. Восприятие при этом ускоряется настолько, что окружающий мир начинает напоминать замедленную съемку, а то и вовсе останавлива…
