На выходе из здания ФСБН мы столкнулись с новой группой сотрудников, окативших мой не самый чувствительный дар своим ледяным презрением. Но я, как и в прошлый раз, беззастенчиво на них наплевал. А вот моего спутника сие обстоятельство очень даже задело.
— А чего они… это… ну того?! — красноречиво потребовал он у меня объяснений, пылая румянцем от возмущения.
— А ничего! — коротко обрубил я. — Привыкай.
— Кстати, а вы заметили, что понравились той блондинке, или мне показалось? — не унимался Умар.
— Чего-о?! — сурово нахмурился я, заслышав такие известия. — Издеваешься?
— Я?! Нет, даже не думал! — совершенно искренне замахал руками паренек. — Она вроде как пыталась подражать остальным, но под налетом всей этой показной неприязни загорелась сильной такой заинтересованностью. Вы же тоже чувствуете чужие эмоции, ведь так? Я… простите, что спрашиваю, просто я мало общался с такими же людьми, как и я…
— Инфестатами.
— Что?
— Ты — инфестат, — буркнул я, отмечая про себя высокую предрасположенность у новобранца к эмпатии. — И я тоже. Учись называть вещи своими именами.
— А… понял, хорошо, — покивал мой новый подопечный, а потом спохватился, когда ощутил мое раздражение. — Ой, то есть, так точно!
— Садись уже, товарищ инквизитор, — приглашающе махнул я рукой на пассажирское сиденье своей машины. — Поедем тебя врачам показывать.
— А зачем врачам? — слегка заволновался Умар.
— За надом! Болтаешь ты что-то много!
Стоило мне чуть повысить голос, как мой протеже тут же покорно прыгнул в салон и даже пристегнулся ремнем безопасности. Ох, блин, насколько же точно сказал Гиштап про него. Воспитывать юнца придется как детсадовца…
Глава 4
— «Бревно» зафиксировано, сэр! Прикажете начать обратный отсчет?
— Да, Мэтью, будьте добры.
— Хорошо!
Лаборант наклонился к стоящему на панели управления настольному микрофону и принялся быстро в него тараторить вводные данные, предшествующие началу опыта.
— Программа «Санта Муэрте», день четыре тысячи двести одиннадцатый, три часа пополудни. Продолжается исследование воздействия гамма-излучения на ткани неживых объектов и некроэфирные проявления. Стартовая мощность пять зивертов в час. Заслонки открыты, фиксирую начало эксперимента.
Мужчина в белоснежном герметичном комбинезоне принялся последовательно нажимать на десятки кнопок, активируя множество датчиков и измерительных приборов. Дополнительным результатом его манипуляций стало то, что металлический ложемент с прикованным к нему объектом исследований медленно заехал в тоннель огромного аппарата, отдаленно напоминающего сильно увеличенную систему магнитно-резонансной томографии.
— Готовность десять секунд. Девять. Восемь. Семь…
— Господи, Мэтью, начинайте уже! — не выдержал профессор, и самостоятельно запустил цепную реакцию.
— Излучение активировано! — поспешно прокомментировал в микрофон лаборант, а потом с легким оттенком осуждения перевел взгляд на своего шефа. — Сэр, ну зачем вы так? Мы же будем отчитываться по каждому опыту! Я же со стыда сгорю, если мне придется подавать такие материалы на рассмотрение!
— Ничего страшного, Мэтью, — покровительственно отмахнулся мужчина. — Перфекционизм — это болезнь юных и амбициозных. Я от нее давно уже избавился, а скоро и тебя вылечу. Мы, в первую очередь, работаем на результат! А как он будет оформлен, это вторично.
— Как скажете, сэр, — недовольно отвернулся подчиненный и сосредоточился на состоянии испытуемого объекта.
— Хм… я не вижу у «бревна» никаких значимых изменений, — констатировал руководитель проекта. — Увеличьте мощность в четыре раза.
— Излучение двадцать зивертов в час, — послушно исполнил приказ лаборант. — Возрожденный находится в стабильном состоянии.
— Поднимите дозу до сотни, — распорядился профессор, внимательно разглядывая на мониторе привязанную к ложементу нежить.
— Сэр, но мы ведь должны…
— Я сказал, до сотни, Мэтью! — раздраженно зашипел ученый.
— Излучение сто зивертов в час, — последовал доклад в микрофон. — Возрожденный по-прежнему стабилен.
Люди в белых комбинезонах еще некоторое время следили за показаниями приборов и изображениями на экранах, однако так и не зафиксировали у подопытного никаких изменений в его состоянии.
— Что там с мистером Эрнандес? — затребовал информацию профессор.
— Сейчас посмотрим… — лаборант отошел в другую часть приборной панели и принялся вдумчиво вглядываться в многообразие электронных графиков, прыгающих стрелочек и мигающих индикаторов. — Физиологические показатели в абсолютной норме, сэр.
— Свяжитесь с ним, я хочу услышать о его впечатлениях.
— Конечно, сэр! Одну минуту…
Подчиненный принялся что-то колдовать над пультом управления, и вскоре динамики аппаратной зашумели, громко воспроизводя чье-то надсадное и затрудненное дыхание.
— Сеньор Эрнандес, вы меня слышите? — обратился ассистент к невидимому собеседнику. — Как ваше самочувствие? Что-нибудь необычное ощущаете?
— Я… да… слышу, — прозвучал ответ с частыми паузами. — Тот человек, которого вы мне приказали воскресить… он… он общается со мной! Я вижу его воспоминания, будто сам их пережил! Это… это очень неприятно и жутко… У меня никак не получается остановить это!
— Сеньор Эрнандес, оставьте свои впечатления от синхронизации с реципиентом! — вмешался в диалог руководитель проекта. — Нас интересует в первую очередь ваше физическое состояние!
— А, да… я не знаю… вроде бы все нормально, — неуверенно промямлил голос с отчетливым латиноамериканским акцентом. — Ну разве что кожу пощипывает слегка, но я не уверен, что это мои чувства. Мне кажется, это все… кхм… испытывает мертвец, а не я.
— Хорошо, сеньор, если что-то изменится, сразу же сообщите нам, договорились?
— Конечно, я так и сделаю… сэр.
Помощник профессора отключил связь и вопросительно посмотрел на начальника.
— Что думаете, мистер Грейси? Сворачиваемся?
— Нет, Мэтью, — отрицательно покачал головой тот. — Я хочу довести дело до конца, чтобы быть точно уверенным, что радиация для зомби безвредна. Выводите аппарат на пиковую нагрузку.
— Кхе, сэр… как скажете…
Лаборант явно намеревался возразить своему руководителю, но поймав его предостерегающий взгляд проглотил все свои контраргументы. Вместо разговоров он принялся крутить регуляторы мощности на панели управления, и помещение, в котором находились ученые, заполнилось низким вибрирующим гулом.
— Излучение пятьсот зиветов в час, — чуть повысил голос ассистент, чтобы перекричать шум работающего оборудования. — Воскрешенный стабилен.
Ученые напряженно замерли, не сводя глаз с десятка индикаторов и дисплеев, но длительное время мертвец никак не реагировал на мощнейшую радиацию, способную убить живого человека за считанные секунды.
— Сэр, наблюдаю визуальные изменения! — воскликнул лаборант, подпрыгивая на месте.
— Так-так, что там Мэтью? — тут же подскочил к мониторам мужчина.
— Похоже, что наше «бревно» поплыло, мистер Грейси! — с радостными нотками отозвался помощник.
И научный руководитель, видя на экране, как исказились черты лица привязанного зомби и как под его телом начала образовываться лужица мутной слизи, склонен был со своим младшим коллегой согласиться. Однако же, скорость, с которой радиация разрушала мертвую плоть, заставляя ее постепенно растекаться, будто подогреваемый воск, оказалась до обидного медленной. Никакого практического применения такому методу, похоже, отыскать не удастся…
— По моим прикидкам, мистер Грейси, — прервал затягивающееся молчание ассистент, — при текущем уровне излучения понадобится никак не меньше шести-восьми часов, чтобы уничтожить телесную оболочку Воскрешенного. Пусть мы и нашли подтверждение вашей гипотезе — гамма-излучение действительно приводит к разрушению клеточных мембран, стенок и других структур. Но вряд ли этот метод можно будет применить где-либо еще, помимо лабораторных условий. Вы не хуже моего знаете, что в эпицентре взорванного реактора Чернобыльской АЭС излучение было почти в два раза слабее. Поэтому целесообразность продолжения этих исследований под большим вопросом…
