План в голове Анны мелькнул, как петляющий зимой заяц. Вспышка озарения. Молния, осветившая дорогу ночью.
Она медленно отставила графин и взяла ложечку, чтобы размешать порошок. Его в жидкости было совсем мало, почти всё сразу растворилось. Девушка подняла бокал и осторожно поднесла его к лицу, вдыхая сильный аромат. Приятный. И не подумаешь, что нечто с таким запахом может быть ядовито.
Она повернулась к королю, окончательно выдохшемуся после своей вспышки ярости, и успокаивающе улыбнулась.
— Вы считаете, что Амели будет хорошо замужем?
— Любой женщине хорошо, когда её защищают и опекают. Ты уж прости…
Извинения Анна едва слышала. Было видно, что Эдгар готов сказать почти что угодно, лишь бы заполучить вожделенное лекарство. Мужчину даже не смутила форма: раньше ведь Анвез всегда накладывал мазь, насколько Анна поняла.
Она что-то ему отвечала, но ни за что бы потом не вспомнила, какие слова вылетали из её рта. Всё внимание Анны было приковано к чужому горлу и движению кадыка, когда король глотал.
— Я обидел тебя, — заметил Эдгар, смотря на приёмную дочь тёмными глазами.
Он выпил всё, до последней капли. И дороги назад у Анны уже не было.
— Ничего страшного, мой король. Это уже не имеет значения.
Для неё ничего не имело значения.
Она пожелала ему спокойной ночи и позволила поцеловать себя в щёку — как в детстве, когда он изредка приходил к ней и Амели перед сном. Анна едва не отшатнулась, когда почувствовала морковный запах из его рта.
Ей оставалось только молиться, чтобы яд подействовал быстро и точно. Потому что она могла обмануть в этом мире кого угодно, кроме двух людей: Анвеза и Эдгара. А в её плане были они оба.
Тепло распрощавшись с охраной королевских покоев, Анна неспешно пошла к башне принцессы. Сердце фрейлины колотилось так, будто пыталось вырваться из грудной клетки. Правильно ли она поступила? Был ли другой способ разобраться?
Она же обещала Амели, что придумает, как предотвратить этот брак. Но травить отца принцессы? Это явно не то, что можно было бы назвать хорошим планом. Пусть даже Анна не видела в нём никаких огрехов: на неё ни за что бы не подумали, ведь, с какой стороны ни посмотри, она получается такой же жертвой. Невинное орудие в руках злого чёрного мага, обиженного короной…
Шутки в сторону, Анна считала, что план идеален. Она — всего лишь исполнительница, ничего не знающая и не понимающая. В глазах других главным злодеем будет оскорблённый Анвез. Именно он имел зуб на Эдгара; он был влюблён в Амели, которая скоро станет женой другого; он знает травничество и алхимию; он работает с ядами; он, в конце концов, дал Анне этот порошок. Всё произошло наедине, никто не знает, какие он дал рекомендации по разведению лекарства. Отравы.
На стороне Анны было ещё и общественное мнение: её любили, Анвеза — нет. Легко было испытывать неприязнь к мрачному нелюдимому магу. На такого в первую очередь подумаешь, что он способен на злодеяние.
Анна остановилась возле окна и обняла себя за плечи. Рыцарский полигон был пуст: вечером мало кто тренировался, все предпочитали утренние часы. Только птицы и насекомые. И совсем немного серо-рыжих облаков на медленно розовеющем небе.
Она отравила короля, чтобы спасти принцессу и подарить ей то, что она заслуживает. Амели получит всё: трон, землю, свободу. И всё же… Как Амели на это отреагирует? Она очень горевала, когда умерла королева Эленор; они все горевали и долгое время носили траур. С другой стороны, Амели не была столь же близка с отцом, как с матерью. Железный Эдгар вообще, казалось, не любил собственных детей. Да и воспринимал ли он их как детей?
Глубокий вдох. Медленный выдох.
Её сердце успокаивалось.
Так же, как и сердце Железного Эдгара.
С вечером становилось холоднее. Анна зажмурилась и вцепилась пальцами в локти. Нужно было прийти в себя; никто не должен был понять, что она в чём-то замешана. Так что Анна сделала то, что умела лучше всего: притворилась, будто всё хорошо.
Глава седьмая
Следующий день, как Анна и предполагала, начался ещё до рассвета.
Ничего удивительного, если так подумать: слуги, привыкшие к расписанию короля Эдгара, не смогли добудиться до монарха утром. Обычно отец Амели вставал ещё до рассвета и самостоятельно справлялся со своим утренним моционом. В этот раз он не вышел из комнат, даже когда солнце полностью выглянуло из-за горизонта.
Какое-то время слуги мялись возле покоев правителя: каждый знал, что король обладал тяжёлым характером, и вошедшему без позволения могло не поздоровиться. Потом долг перед короной пересилил привитый страх, и замок наконец узнал о смерти правителя.
Анну и Амели пригласили сразу же. Фрейлина едва могла сомкнуть глаза из-за мыслей о своём поступке, так что встала, едва услышав робкий стук. Этот едва слышимый звук выбросил её из кровати, словно там лежала ядовитая змея. Быстро переговорив с испуганной прислугой, Анна прикрыла двери и тяжело вздохнула. Было сложно, так что девушка подарила себе минутку спокойствия, прежде чем разбудить принцессу.
Новость о смерти отца, казалось, почти не тронула Амели. Тонкие чёрные брови сошлись к переносице, губы поджались, глаза сузились. Анна не видела ни слёз, ни горечи в любимом лице — только тяжёлые размышления. Очевидно, спросонья принцесса едва понимала, что происходит.
Анна помогла ей одеться. Выбор пал на тёмное платье, расшитое блестящими камнями — не слишком ярко, но и не полный траур. То, что было нужно.
Амели почти не говорила и продолжала хмуриться весь путь до покоев отца.
Там стояла стража. Капитан осматривал комнату в поисках чего-то, что может указать на причину смерти монарха. Знакомый на лицо Анне рыцарь разговаривал с охраной королевских покоев. Неподалёку ошивался сэр Джон и мелькала светлая фигура наследника Свари.
— Я хочу взглянуть на отца.
Капитану стражи эта идея, естественно, не понравилась.
— Ваше светлость, вид не особенно…
— Я не спрашиваю.
Амели пропустили к кровати, Анна шмыгнула следом. И, лишь увидев мертвого Эдгара, принцесса наконец осознала: отца больше нет.
Она медленно подошла к кровати и опустилась рядом с ней на колени. Глаза принцессы были широко распахнуты, как у куклы. Они казались такими же пустыми, как у игрушки: Амели смотрела на мертвеца, но словно бы его не видела. Губы девушки зашептали что-то, — может, молитву по усопшему, — а рука рефлекторно потянулась к ладони неподвижного короля.
Этого Анна уже не могла допустить. А вдруг яд, что выпил Эдгар, просочился через его кожу, и теперь мертвец опасен даже для прикосновений? Анна не знала, насколько это возможно, но рисковать не хотела: мало ли какие снадобья использует в работе Анвез.
Она перехватила ладонь Амели, не давая той коснуться отца, и потянула на себя. И наконец взглянула на дело своих рук.
Эдгар выглядел так, будто умирал в муках. На искривлённых судорогой губах засохла светлая пена, как у загнанной лошади. Кожа отдавала серо-зелёным оттенком. Глаза были выпучены, словно перед смертью мужчина увидел что-то ужасающее. Влажная от пота одежда задралась, а постельное бельё сбилось у ног.
Железный Эдгар, так ценивший боль при жизни, умирал в муках.
Анна поджала губы и потянула принцессу на себя. Даже если труп был не ядовит, не стоило Амели смотреть на него. Фрейлина помогла девушке подняться и увела её из королевских покоев. Едва они преодолели заслон из стражи, как к ним подбежал Джон.
— Принцесса… вы в порядке?
Амели точно была не в порядке. Она слепо посмотрела на Джона, кивнула ему и даже улыбнулась. Затем её лицо исказилось, и Амели разрыдалась.
Глядя на то, как уверенно сэр Джон успокаивает её госпожу, Анна начинала верить, что тот на самом деле вырастил пятерых младших сестёр. Удивительно, но теперь она совершенно не испытывала к нему ревности, как это бывало с Анвезом. Сэр Джон почему-то больше не воспринимался ею как угроза, способная разлучить её с любимой госпожой.
