алхимика, вернули ему его алхимию. Они это сделали, потому что дело крупное. А сколько людей в канал сбрасывают? А сколько насильников? В мире столько зла, а ты говоришь мне, что человек делающий добро не нужен. Мне не понять твоей логики. Как и тебе не понять моей. За сем, предлагаю прекратить этот бессмысленный спор. Я только сегодня утром табуреты отремонтировал. Не хотелось бы бить их об твою голову.
Грисельд вышел из тени как раз в ту секунду, когда рыжий крепыш, которого Монро сразу узнал, ухмыльнувшись бросил напоследок:
— Ну я гораздо крепче тебя. Поэтому бить об мою голову что либо я бы не позволил, но я не об этом. Знал я одного парня, который попал в беду. Деньги ему нужны были. Ну и недавно я зашел к нему даже не из-за долга, а потому что давно его не видел. Я предложил ему принести еды после обеда. Он согласился. Сказал, что будет не против. А черед десять минут выясняется, что он лгун, убийца, и вор.
— Это ты к чему? — Недоумевал старик.
— Все не то, чем может казаться на первый взгляд. — С этими словами мужчина покинул заведение, а Грисельд лишь вслед мрачно прошипел:
— Ты не представляешь, насколько ты сейчас прав.
— Батюшки. — Уронил пустую кружку капитан, но в последний момент ему удалось ее поймать. — Да ты что с ума сошел? Я же тебе велел лежать и никуда не вставать.
— А чего это он? — Послышался чей то мерзкий голос за спиной у Грисельда.
— Да заболел он! — Гидеон уже выбежал из-за стойки, и подставил свое плечо хозяину таверны. Вместе они развернулись, и Грисельд увидел несколько выпивох.
— Пошли, ты еще слаб. Ты чего глупый такой? — Восклицал господин Крофт.
— А эти? — Спросил Монро.
— А эти, — махнул Гидеон, — пес с ними. Ингар! Ты где есть?!
Неожиданно перед ними вырос Ингар. Лицо его выражало озабоченность в перемешку с некой толикой страха.
— Побудешь здесь вместо меня. — Командным тоном проговорил Гидеон.
— Но я? Но как я?
— Отставить. Налей суп и жди меня у стойки. Всех, кто будет что-то просить… — Э-э, ладно. Просто налей суп и жди меня здесь. Никому ничего не наливай.
— А суп?
— А суп налей, бестолковый. Короче, жди меня здесь и ничего не трогай.
Ингар несколько раз кивнул.
— Пьяный друг выглядит смелее, чем трезвый. — Поделился мнением Грисельд, когда они со стариком поднимались обратно.
— Это верное наблюдение. — Ответил старик. — Ты сам-то как?
— Жить буду.
Гидеон открыл дверь, и они вошли в комнату. Усадив парня на кровать, старик стрелой выбежал. Вернулся он уже с деревянным подносом. На нем стояла тарелка ароматно пахнущего лукового супа с плавающей металлической ложкой, а также горящий канделябр.
— Тебе бы поесть. — Он поставил источник света на стол, положил деревянный поднос рядом, пододвинул тарелку спасенному.
— Было бы не плохо. — Ответил Грисельд. Он взял поднос, водрузил его себе на колени, и с аппетитом стал уплетать горячее блюдо. Гидеон, тем временем, взял в углу косой стул, сел напротив:
— Напугал ты меня сегодня утром. Ой как напугал.
— Что есть то есть. — Согласился Грисельд, жадно заглатывая обжигающее кушанье.
— Сварил из того, что нашел в твоих запасах. — Продолжал говорить Гидеон. — Кушай, кушай, набирайся сил. Я взял на себя смелость похозяйничать у тебя в таверне.
— Сильно ломились? — Монро держал в двух руках тарелку, а потом влил в себя оставшийся бульон. — Частенько ломятся с утра. — Добавил.
— Ты про пьяных? Было дело. Разобрались. Я не хотел пускать их до твоего прихода, а когда ты вернулся понял, что…
— Что?
— Слушай, если я… — Стал запинаться старик.
— Да брось, мужик. То есть. Брось, Гидеон. Ты сделал что сделал. Во первых, ты спас мою шкуру. — Грисельд убрал поднос с пустой тарелкой обратно на стол. — Я тебе за это бесконечно благодарен. Можешь просить у меня взамен что угодно. Во вторых, если бы таверна сегодня не открылась, это было бы как минимум странно, а как максимум очень подозрительно. А ты знаешь какой народец здесь иногда шарахается.
— Народец здесь будь здоров. — Кивнул Гидеон. — Да, кстати. Нашел на лестнице. — Он достал откуда-то из-за пазухи серебряную брошь в форме оскалившегося кота, что пригнувшись, готовился к прыжку. Старик пристально посмотрел одним глазом на хозяина таверны, вытянув ладонь с символом ночного стража города.
Грисельд взял изделие двумя пальцами, а потом с силой сжал в кулаке:
— Это уже ничего не значит. — Мрачно выдавил Монро.
— О тебе говорят в этом городе. Ты символ надежды. А ты говоришь, что это ничего не значит. Так поведай же мне что с тобой случилось. Неужели ты утратил веру в этот город? — Господин Крофт жаждал ответов на свои вопросы. Их в его голове накопилось достаточное количество за целый день.
— Мне кажется, что сегодня утром я утратил веру в себя. — Печально ответил Грисельд. — Все то, чем я занимался последнее время вмиг утратило всякий смысл.
— Почему это? — Не понял Гидеон. — Ты же… — Да ты же…
— Потому что иногда мы можем больно упасть, Гидеон. И не факт, что у нас будут силы на то, чтобы встать. — Повисла тишина. Лишь иногда ее нарушал скрип оконной рамы. Вскоре капитан не выдержал:
— Не может быть. Когда ты начинал этим заниматься, думаю ты должен был понимать на что идешь.
— Думаю, что я слабо себе это представлял.
— Расскажи что случилось.
— Не могу.
— Расскажи… — Давил Крофт.
— Нет, Гидеон…
— Послушай, парень, я вытащил бы тебя с того света будь ты кем угодно. Это ранение ты получил потому что попал в беду, а я привык помогать людям, которые попали в беду. Я так воспитан. Я знаю, что Черный кот — человек, которому не все равно. Ты наводишь ужас на негодяев. Мальчик тобой восхищается и хочет быть похожим на тебя потому что верит в тебя. И я тоже верю в тебя. Но если ты сам утратил веру, значит этому городу суждено утонуть во тьме…
— Я… — Я не могу…
— Выходит, я ошибался. Прости меня… — Больше я тебя не потревожу расспросами. Как встанешь на ноги, спускайся. Рассчитаемся. Я пойду своей дорогой, и больше ты никогда меня здесь не увидишь. — Старик медленно встал, направился к выходу.
— Гидеон… — Окликнул его Грисельд, когда тот был уже у выхода. Тот остановился. — Ты действительно веришь в меня?
— Никогда не переставал…
И Грисельд Монро рассказал отставному капитану историю ночного проникновения в дом Ариана Гато и его дочери Сабрины. Старик вдумчиво слушал рассказ, не перебивал, иногда качал
