Когда не нужно было отдавать приказы и выслушивать вестовых, Итковиан следил за схваткой у Нового Восточного рынка — насколько можно было в отсветах пожаров, за густой пеленой дыма. Скаланди отчаянно атаковали, пытались пробиться за баррикады, которые отделяли их от дворца князя. Каменные ядра непрестанно молотили по внешним стенам дворца, но без толку — тонкий, блестящий камень даже не дрожал. Горящая смола шипела, но оставляла на неведомой породе лишь чёрные потёки. Дворец придётся брать тяжёлым путём — комнату за комнатой, этаж за этажом, и паннионцам не терпелось этим заняться.
На площадку поднялся троеначальник, который командовал первым, третьим и пятым крыльями «Серых мечей». Это был один из старейших офицеров Кованого щита, высокий, худой, седая борода скрывала бесчисленные шрамы.
— О поставленных передо мной задачах мне сообщили, Кованый щит.
Так зачем же я вас вызвал? Вижу вопрос в ваших глазах, сударь. Вам не нужны слова поддержки, чтобы заставить пойти на, вероятнее всего, самоубийственное задание.
— Атака будет неожиданной, — сказал Итковиан.
Солдат прищурился, затем кивнул.
— Да, сударь. Штурм по многим направлениям, линии врага смешались. Сегодня ночью всюду царит хаос. Мы уничтожим осадные орудия, как вы приказали. И заберём выживших из редута.
Да, старый мой друг. Это мне нужны слова поддержки.
— Будьте начеку, сударь. Я хочу знать расположение паннионских частей в тылу. Особенно тенескаури.
— Ясно, сударь.
Женщина чуть не упала, вскарабкавшись вверх по лестнице.
— Кованый щит! — прохрипела она.
— Докладывайте, сударыня, — отозвался Итковиан.
— От троеначальника первой, седьмой и шестой грив, сударь.
Северные ворота. Он посмотрел на север. Большинство даруджийских доходных домов там пылали.
— Продолжайте.
— Троеначальник докладывает, что наткнулся на ударные отряды урдомов и провидоминов. Они все были мертвы, сударь.
— Мертвы?
Женщина кивнула, утёрла густой от сажи пот со лба. Итковиан заметил, что шлем ей велик.
— Кто-то из гражданских собрал остатки капанской дружины, а также других горожан и нескольких караванных охранников. Сударь, они сошлись с урдомами и провидоминами на улицах — и оттеснили. Троеначальник теперь удерживает Северные ворота, сапёры его роты их чинят.
— А что это импровизированное ополчение и его командир?
— Троеначальника приветствовали лишь несколько раненых, сударь. Это… хм, ополчение выдвинулось на запад, преследуя роту урдомов, которая пыталась взять Лектаров дом.
— Вестовая, отправьте им на помощь первое крыло. А когда передадите мой приказ, отдохните, сударыня.
— Да, Кованый щит.
— Это ведь не тот шлем, который вам выдали, верно, сударыня?
Та сконфуженно покачала головой.
— Я его, хм, потеряла, Кованый щит.
— Попросите интенданта подобрать вам шлем по размеру.
— Да, сударь.
— Идите.
Два старых воина смотрели вслед молодой женщине.
— Небрежна, — пробормотал троеначальник, — так потерять шлем.
— Верно.
— Умна, нашла себе другой.
Кованый щит улыбнулся.
— Я вас покину, сударь.
— Храни вас Фэнер, троеначальник.
Карнадас глубоко, но тихо вздохнул, волоски у него на шее встали дыбом от внезапно наступившей в Главном зале глухой тишины. Предательство? Он не сводил взгляда с одного из жрецов. Слова Рат’К’рула подлили масла в огонь подозрений, которые уже давно терзали Дестрианта, и это заставило его сомневаться в собственных выводах. Он смолчал, но продолжал буравить взглядом Рат’Фэнера.
Маска вепря оставалась невыразительной, но жрец поднялся так, словно его ударили.
— Времена К’рула, — прошипел Рат’Престол Тени, — давно миновали.
— Он вернулся, — ответил человек в балахоне. — Этот факт должен принести вам определённое облегчение. Ведь отравили не что-нибудь, а саму кровь К’рула. Началась битва, которая не пощадит никого, в том числе и богов, которым вы служите. Если сомневаетесь в моих словах, отправьтесь во внутреннее странствие — услышьте правду от самих богов. Да, они ответят нехотя, словами преисполненными презрения. Но ответят.
— Твоё предложение, — проговорила Рат’Королева грёз, — нельзя рассматривать в спешке.
— Я готов вернуться к нему позже, — с лёгким поклоном отозвался Рат’К’рул. — Но знайте, что времени у нас немного.
— Ты говорил о предательстве…
— Да, Рат’Королева грёз, говорил.
— Ты ранишь Совет расколом.
Человек в балахоне приподнял голову.
— Те, кто знает, что совесть у них чиста, братья и сёстры, объединятся. Тот, кто не может этого о себе сказать, скорее всего, познает гнев собственного бога.
— Тот?
Рат’К’рул пожал плечами.
Брухалиан откашлялся в наступившей тишине.
— С позволения Совета Масок я вынужден вас покинуть. Я нужен своему Кованому щиту.
— Разумеется, — ответил Рат’Худ. — Судя по звукам, что доносятся извне Пленника, стены пробиты, и враг вошёл в город.
А Худ ходит по улицам Капастана. Двусмысленность ситуации, которая могла бы остудить твой тон, жрец.
Смертный меч улыбнулся.
— Мы, Рат’Худ, с самого начала ожидали что стены и ворота захватят. На какое-то время. — Он обернулся к Карнадасу. — Будьте добры пройти со мной. Мне необходимы свежие сведения.
Дестриант кивнул.
Вдруг Хетан встала, её глаза вспыхнули, когда она воззрилась на Рат’К’рула.
— Спящий! Предложение твоего бога в силе? Он и вправду поможет нам?
— Да. Кто из вас согласится?
Женщина широко распахнула глаза и молча указала подбородком на своего брата.
Человек в балахоне улыбнулся.
Рат’Престол Тени будто выплёвывал каждое слово:
— Что теперь? Что теперь? Что теперь?
Карнадас внимательно посмотрел на Кафала и с потрясением заметил, что баргаст по-прежнему сидит, скрестив ноги, но уже — склонив голову на грудь, погрузившись в глубокий сон.
— Вы все, — тихо проговорил Рат’К’рул, — не будите его, если дорожите жизнью.
Из шести с лишним десятков капанцев, которых Остряк повёл на запад от Северных ворот, остались ровно дюжина да один лестийский гвардеец, коротконогий, длиннорукий сержант, который без единого слова принял на себя роль первого помощника Остряка.
Лестийский Дом был одной из самых хорошо укреплённых усадеб Капастана, резиденцией Калана Д’Арле из торговой фамилии со связями в Совете Даруджистана, а также попавшего ныне в немилость лестийского аристократического рода. Массивное каменное строение подпирало северную стену, и его плоская крыша стала опорным пунктом и точкой сбора для защитников стены.
