— Не хватало, чтобы я позволил инородцу затеять потасовку внутри блока Львов, — надменно откликнулся Кон. — Здесь тебе не городские улицы!.. Но вот Нора сейчас пойдет с нами, иначе потом сильно пожалеет.
Недолго поколебавшись, девушка с покорным вздохом шагнула было вперед, но в тот же миг Горн опустил ей на плечо тяжелую ладонь.
— Считайте, я захватил Нору в плен, — объявил он. — Это ведь снимает с нее ответственность?
— Так это что, объявление войны?
— Всего лишь необходимая самооборона. А если уж вам так невтерпеж, то объявляйте войну сразу Тору — правда, у вас против него и рост пониже, и грива пожиже…
— Превосходно, — зловеще заворчал Кон опять, — замечательно, великолепно… Вот уже чужеродец стравливает между собой Главу и Совет. А чего ждать дальше? Забвения традиций, упадка нравов, гибели породы — чего? Да минует нас судьба Тигров и послужит предостережением!
— А чего — Тигры? — с ленивой ухмылкой возразил Горн. — Между прочим, ушлые ребята были — куда там Львам. А вашими стараниями, Кон, в прайде скоро не на кого будет глаз положить, кроме разве самого Тора да нескольких его отпрысков. И что проку тогда в чистоте породы?
— Да кто ты такой, чтобы об этом судить? — гневно вскричал старец. — Сам-то, видно, из столь захудалого рода, что даже стыдно назваться!
— А хоть бы я был и вовсе беспороден, — небрежно предположил Горн. — Что с того? В чем меня сможет обойти любой из ваших чистокровок? Ну объясните, Кон, — может, и вправду я чего не понимаю.
— Всемогущие Духи! — провозгласил старейшина. — Да, невежда, это сами Духи разделили нас на породы и наказали сохранять их до скончания времен!.. Какие еще нужны доводы?
— А-а… — разочарованно протянул Горн. — Духи… Тогда здесь и спорить не о чем, верно? — Одним движением он усадил безучастную девушку себе на плечо, будто законную добычу, и посоветовал — уже всей троице: — Впредь лучше бы вам не попадаться мне на глаза. Вы мне больше не интересны, а с такими я иногда бываю оч-чень раздражителен — упаси вас Ю!..
Расправив плечи, он «мастондом» тронулся на Львов, и тем поневоле пришлось посторониться. Кажется, они очень удивились, однако промолчали: нюх на опасность их вовремя предостерег. И только когда ошарашенную троицу скрыл поворот, Нора позволила себе немного расслабиться.
— Ты сумасшедший! — шепнула она своему носильщику. — Разве так можно с Коном?
— Да, — с сожалением подтвердил Горн, — лучше бы я его зашиб — как бы ненароком.
— Что ты говоришь, глупый, подумай!..
— Вот и у меня та же слабость: не поднимается рука на стариков, — вздохнул Страж. — Но помяни мое слово, Нора, этот замшелый пень еще себя покажет. Чтоб ему… С такого настроя сбил!
— Как раз это — дело поправимое. — Внезапно распахнув шубку, Нора перемахнула голой ногой через его голову. — Чувствуешь: я еще не остыла!
— Да уж, — согласился Горн, — по этой части у нас с тобой проблем не возникнет.
Он и в самом деле ощущал затылком и шеей достаточно, чтобы надолго забыть о прочем.
— Знаешь, — неожиданно сообщила девушка, — в прежние времена каждому Вождю полагался собственный верховой крог — так вот, я всем крогам на свете предпочла бы тебя.
— Это потому, что я не кусаюсь, — объяснил Горн. — Да и бегаю, пожалуй, быстрее.
— Дурень! — засмеялась Львица. — Просто на тебе я готова скакать и днем, и ночью!..
— Действительно, — усмехнулся он, — этого никакой крог не выдержит.
Коридор наконец завершился небольшой, едва приметной дверью, и Нора поспешно пригнулась к самой голове Горна, чтоб не ушибиться о притолоку. А он, едва успев прикрыть за собой дверь, сразу принялся срывать с себя доспехи. Затем бережно снял с плеч притихшую девушку, уже дрожавшую от сладостных предвкушений, и разложил посреди пушистого ковра, приготовившись истязать ее долго и всячески, пока сама не запросит пощады.
— Что вы намерены предпринять?
Беглец вскинул голову — быстро, слишком быстро! — и улыбнулся приклеенной улыбкой.
— Собирать информацию, — ответил он размеренным, бесцветным голосом. — Искать центр. Уничтожить его.
— Понятно, — со вздохом сказал хозяин и растер худые щеки. — Так я и предполагал.
— Что вам не нравится?
— У вас ничтожно мало шансов. И потом, — повернувшись к пульту, хозяин щелкнул переключателем, — это уже было.
Одна из стен растаяла, превратившись в экран. Беглец увидел громадную, до горизонта, плантацию, на которой, вдоль натянутых проводов, слаженно трудились сотни полуголых людей в рабошлемах. У беглеца знакомо стиснуло сердце — от ужаса и ненависти. Зачем ему это показывают? Разве мало было…
Четкий режим работы на плантации внезапно нарушился. Люди выпрямлялись, растерянно озирались, бессмысленно двигали руками, ногами. Через минуту растерянность сменилась яростью, людская лавина накатилась на цепь сторожевиков. Те встретили ее выстрелами, кося первые ряды. В воздухе замелькали лопаты — множество, сотни. Уцелевшие Псы побежали, рабы настигали их, прыгали на спины, крушили кулаками, жадно хватали оружие…
И вдруг над долиной разнесся чудовищный вой. Из торчащей посреди плантации трубы вырвалось огромное облако тяжелого фиолетового газа, накрыло восставших. И все исчезло.
— Их отравили? — беглец с трудом разжал сведенные судорогой челюсти.
— Ну зачем же? Просто усыпили. Аварию устранили, газ откачали, и все покатилось по прежней колее.
— Это диверсия?
— Возможно. — Хозяин погасил экран. — Но обратите внимание, как безупречно организована эта исполинская система. Все производство через многочисленные подстанции подчинено электронному Координатору. В свою очередь тот программируется Советом Избранных на основе директив императора и Откровений Божественной. Да, разумеется, можно уничтожить Координатор, и это внесет некоторый разлад в экономику, однако электронные Управители всех уровней обладают известной автономией и производственный процесс не прервется. Авария же в первичном звене вызовет немедленное срабатывание блока защиты — в его эффективности вы только что могли убедиться. А на крайний случай в Империи достаточно войск, чтобы подавить любой локальный бунт.
— Хорошо, — беглец заговорил прежним бесцветным голосом, — что вы мне предлагаете?
— Затаиться. Ну да… Вас снабдят всеми необходимыми документами, убедительной биографией, и вы начнете новую жизнь. Искать вас не станут, поверьте. Процент беглецов ничтожно мал, и власти предпочитают на них не давить.
— Почему?
— Лучше не доводить людей до отчаяния, иначе они могут сделаться опасными.
