— По Пути в Янтарь — почти невозможно пройти.
— Почему?
Она посмотрела на меня достаточно удивленно.
— Ты когда в последний раз им пользовался?
Я пожал плечами.
— Не помню.
— Ну что ж, пусть будет так. Мне просто интересно, какую лепту во все это внес ты.
Я промолчал, потому что не понял, о чем она говорит. Но вдруг я вспомнил, что кроме Пути попасть в Янтарь можно было куда более легким способом. Было абсолютно ясно, что она не смогла им воспользоваться.
— У тебя не хватает нескольких Козырей, — внезапно сказал я, почти что своим настоящим голосом.
Она подскочила на стуле и пролила виски.
— Отдай! — вскричала она, хватаясь за свисток.
Я шагнул вперед и схватил Флори за плечи.
— Я их не взял. Просто посмотрел что к чему.
Она успокоилась, потом заплакала, и я мягко подтолкнул ее обратно к креслу.
— По мне так лучше бы ты взял оставшиеся, — сказала она, — чем делать мерзкие многозначительные намеки.
Я не стал извиняться. Мне казалось, что это совсем не обязательно.
— И далеко ты ушла?
— В общем, недалеко, — потом она рассмеялась и уважительно посмотрела на меня вновь посветлевшими глазами.
— Вижу, все-таки это сделал ты, Кэвин, — сказала Флори, и я зажег себе сигарету, чтобы укрыться от необходимости отвечать.
— Кое-что из этих штучек дело твоих рук? Ты закрыл мне дорогу в Янтарь еще до того, как явиться сюда? Ты ведь знал, что я пойду к Эрику. Теперь я не могу. Мне надо ждать, пока он придет сюда сам. Умно. Ты хотел заманить его сюда, верно? Но ведь он кого-нибудь пришлет. Сам он сюда не явится.
Странная нотка восхищения проскальзывала в голосе этой женщины, которая спокойно призналась, что собиралась предать меня врагу, и, более того, обязательно предаст, как только представится возможность, когда она говорила что-то о том, что думает, будто я сделал нечто такое, прыжком лосося сломавшее ее планы. Как можно быть таким преданно лживым в присутствии предполагаемой жертвы? Ответ тут же прозвенел из глубин моей памяти: такова была вся наша семья. Нам незачем было хитрить друг перед другом. Хотя мне почему-то казалось, что у нее не хватает утонченности, настоящего профессионализма.
— Неужели ты думаешь, что я так глуп, Флори? Неужели ты думаешь, что я явился сюда и буду просто сидеть и ждать, пока ты не преподнесешь меня Эрику? Что бы тебе не помешало, так и надо.
— Ну хорошо, я не играю с тобой в союзе! Но и ты тоже в изгнании! Так что не такой уж ты ловкач!
Что-то в ее словах нестерпимо жгло, но я знал, что она ошибается.
— Черта с два, — сказал я.
Флори вновь рассмеялась.
— Я так и знала: ты разозлишься и признаешься, — сказала она. — Значит, ты блуждаешь в Тенях с какой-то целью. Ты — сумасшедший.
Я пожал плечами.
— Чего ты хочешь? Почему ты пришел ко мне?
— Мне стало любопытно, что с тобой случилось, — ответил я. — Вот и все. Ты не можешь удержать меня здесь, если я не захочу. Даже Эрику никогда не удавалось этого. А может быть, к старости я становлюсь сентиментальным. Как бы там ни было, я еще немного у тебя поживу, а потом, наверное, уйду навсегда. Если бы ты не так торопилась выдать меня, леди, то, может, выгадала бы несколько больше. Однажды ты просила не забыть тебя, если произойдет некое событие…
Несколько секунд ушли на то, чтобы сообразить: что же я имею в виду.
Затем она сказала:
— Ты собираешься сделать это! Ты действительно собираешься?
— Ты, черт возьми, права, собираюсь, — сказал я, зная: о чем бы мы ни говорили, я действительно собирался ЭТО сделать. — Ты можешь поведать об этом Эрику, если так хочется. Но только помни, что я могу это сделать. И помни — если это произойдет, лучше быть мне другом, а не врагом.
Мне чертовски хотелось хоть приблизительно знать, о чем же я говорю, но я уже нахватался всяких словечек, чуя их удивительную силу, так что я спокойно жонглировал ими, не понимая значения. Но чувствовал я их правильно, даже очень правильно…
Внезапно она бросилась меня целовать.
— Я ему не скажу. Нет, правда, Кэвин! Я знаю, у тебя все получится. С Блейсом тебе, правда, будет трудно, но Джерард, наверное, захочет помочь, а может, даже и Бенедикт. А когда Кэйн увидит, что происходит, он тоже переметнется к вам…
— Я могу сам выстроить свои планы.
Флори опять подошла к бару и налила нам два бокала вина.
— За будущее, — сказала она.
— Я всегда пью только за него.
И мы выпили. Затем она вновь наполнила мой бокал и пристально взглянула на меня.
— Это должны быть или Эрик, или Блейс или ты, — сказала она. — Только вы. Но ты вышел из игры так давно, что я решила: ты — сошел с дистанции.
— Что ж, лишний раз покажем: не надо зарекаться.
Я хлебнул вина, надеясь, что она замолчит хоть на минуту. Уж слишком явно Флори пыталась вести двойную игру. Что-то меня беспокоило, и мне хотелось подумать об этом.
Сколько мне было лет? Этот вопрос — я знал — был частью ответа на то мое чувство отдаления и отчужденности от людей, которое я испытывал, глядя на игральные карты. Я был старше, чем выглядел (лет 30, если верить зеркалу — но теперь я знал, Тени лгут мне). Я был куда старше, и прошло много лет с тех пор, как я видел братьев и сестер вместе, дружными, живущими бок о бок, какими они были на картах, без напряжения, без трений и недомолвок.
Мы услышали звонок и шаги Камиллы, которая пошла к двери.
— А это — брат Рэндом, — сказал я, чувствуя, что не ошибся. — Он под моей защитой.
Ее глаза расширились, затем Флори улыбнулась, как бы оценивая по заслугам хороший ход, который я совершил.
Я не совершал победных ходов, но был рад, что она так думает.
Так я чувствовал себя безопаснее.
Безопаснее я чувствовал себя целых три минуты.
Я успел к входным дверям раньше Камиллы, распахнул их.
Он ввалился в комнату, немедленно захлопнул за собой дверь и задвинул засов. Вокруг его светлых глаз собрались морщинки, не было на нем роскошного камзола и длинных чулок. Он был небрит и одет в обычный коричневый шерстяной костюм. Через руку было переброшено легкое габардиновое полупальто, на ногах — замшевые туфли. Но это все же был Рэндом — Рэндом, которого я видел на карте, только смеющийся рот выглядел усталым, а под ногтями была грязь.
— Кэвин, — сказал он и обнял меня.
Я сжал его плечо и сказал:
— Ты выглядишь так, что рюмка-другая тебе не повредит.
— Да. Да, да… — согласился он, и я подтолкнул его к библиотеке.
Минуты три спустя, когда Рэндом уселся с рюмкой виски в одной руке и зажженной сигаретой в другой, он сказал:
