Челюсти громил сильно выдавались вперед, и когда я открыл рот одному из них, то насчитал сорок пять зубов, каждый из которых был значительно больше человеческого, да к тому же и острее. Кожа на лицах была толстой, серого цвета и твердой на ощупь.
Несомненно, были и другие отличия, но и этих было вполне достаточно.
Мы собрали оружие, и я отложил себе три маленьких плоских пистолета.
— Они вышли из Теней, это вне сомнения, — сказал Рэндом, и я кивнул головой. — Мне повезло. Они, должно быть, не ожидали, что у меня окажется такая армия — воинственный брат, да с полтонны собак.
Он подошел к выбитому окну и выглянул на улицу. Я не стал вмешиваться, пусть смотрит сам.
— Никого, — сказал он через некоторое время. — Уверен, что мы уложили всех.
Он закрыл тяжелые оранжевые шторы и придвинул к окну тяжелый высокий шкаф. Пока он возился, я обыскал карманы трупов.
Я не был удивлен, что не обнаружил никаких личных документов.
— Пойдем в библиотеку, — сказал он, — я так и не допил.
Прежде чем усесться за стол, он тщательно вытер клинок сабли и повесил ее на место. Тем временем я налил виски Флори.
— Будем считать, что я временно в безопасности, — сказал Рэндом. — К тому же, мы втроем участвуем теперь в одной игре.
— Похоже на то, — согласилась Флори.
— Господи, у меня крошки не было во рту со вчерашнего дня, — объявил Рэндом.
После чего Флори пошла сказать Камилле, что она может спокойно выйти и ничего не бояться. Но от гостиной лучше держаться подальше. А в библиотеку следует принести кучу еды.
Как только за Флори закрылась дверь, Рэндом повернулся ко мне и спросил:
— Так. Что между вами?
— Не поворачивайся к ней спиной.
— Она все еще служит Эрику?
— Насколько я знаю, да.
— Тогда что здесь делаешь ты?
— Пытаюсь выманить Эрика сюда. Он знает, что единственный способ добраться до меня — явиться сюда, и я хочу знать, насколько велико его желание.
Рэндом покачал головой.
— Не думаю, что он пойдет на это. Ни процента. Пока ты здесь, а он там, для чего рисковать собственной головой? Его позиция сильнее. И если ты хочешь его зацепить, придется тебе двигать к нему.
— Я это уже понял.
Глаза его сверкнули, а на губах заиграла знакомая усмешка. Он провел рукой по соломенным волосам, не отпуская моего взгляда.
— Ты собираешься это сделать?
— Может быть, — ответил я.
— Не корми меня "может быть", детка. У тебя все написано на лице. Знаешь, я уже почти хочу присоединиться к тебе. Из всех моих интересов мне больше всего нравится секс, и меньше всего — Эрик.
Я закурил сигарету, решая.
— Ты думаешь так, — сказал он, пока я соображал, — "Можно ли верить Рэндому? Он стукач и подлец, и он — такой же, как его имя, — без сомнения, предаст меня, как только предложат более выгодную сделку". Верно?
Я кивнул.
— Но вспомни, брат Кэвин, хоть я и не делал тебе ничего особенно хорошего, но никогда не причинял и особенного вреда. О, несколько шалостей, это я признаю. Но ты же помнишь, что в нашей семье мы лучше всех понимали друг друга, по крайней мере, не путали друг другу карты. Подумай. Кажется, я слышу шаги. Это или Флори, или служанка, так что давай говорить о чем-нибудь другом. Хотя нет… Быстро! Надеюсь, у тебя есть колода наших любимых фамильных карт?
Я покачал головой.
В эту минуту в комнату вошла Флори и сказала:
— Сейчас Камилла накроет на стол.
Мы выпили за это, и он подмигнул мне за ее спиной.
К утру тела громил исчезли из гостиной, на ковре не осталось ни одного пятна, окно казалось новым, а Рэндом объявил, что он "принял надлежащие меры". Я не чувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы расспрашивать подробнее.
Мы одолжили у Флори ее "мерседес" и поехали прокатиться. Окружающие окраины казались до странности измененными. Я не мог бы ткнуть пальцем в то, чего в них не хватало или что было нового, но чувствовал — что-то не так. Когда я попытался сообразить, что к чему, это вновь вызвало приступ головной боли, и я решил пока принимать вещи такими, какими они были.
Я сидел за рулем, Рэндом — рядом. Я небрежно заметил, что хотел бы опять вернуться в Янтарь — сказал просто так, чтобы посмотреть, как Рэндом отреагирует.
— Мне всегда было интересно, — ответил он, — хочешь ты мести честной и простой или чего-то еще, — он вернул шар обратно
— отвечай-не отвечай, если есть настроение. Настроение было. Я бросил коронную фразу:
— Я много думал, — сказал я, — и взвешивал свои шансы. Знаешь, может быть, я и "попробую".
Тут он повернулся ко мне (до этого он смотрел в боковое стекло машины).
— Наверное, у каждого из нас были такие амбиции или хотя бы — мысли. По крайней мере, у меня — были, хоть я и вышел из игры почти сразу. Честно говоря, игра стоит свеч. Я знаю, ты сейчас спрашиваешь, помогу я тебе или нет. Ответ: да. Я сделаю это хотя бы для того, чтобы подложить поросенка всем остальным, — и чуть помолчав — Что ты думаешь о Флори? Хоть как-то она нам поможет?
— Очень сомневаюсь, — ответил я. — Если все будет предрешено, она, конечно же, присоединится к нам. Но что в таком деле может быть предрешено?
— Или в любом другом, — вставил он.
— Или в любом другом, — согласился я, потому что ему казалось, будто я знал, чего добиваюсь.
Я боялся признаться, в каком состоянии моя память. Я боялся доверять ему, и поэтому не доверял. Мне так много надо было знать, и не к кому было обратиться с вопросами. Я немного поразмышлял об этом, пока мы ехали.
— Когда ты хотел бы начать? — спросил я.
— Как только ты будешь готов.
Вот я и дождался, и прямо в лоб, и непонятно, что с этим делать.
— Как насчет сейчас? — сказал я.
Он помолчал. Потом закурил сигарету, по-моему, чтобы выиграть время. Я сделал то же самое.
— Ну, хорошо, — сказал он. — Когда ты возвращался в последний раз?
— Чертовски давно, — сказал я, — даже не уверен, помню ли дорогу.
— Хорошо, — сказал он. — Скорее всего, придется нам смываться с дороги раньше, чем мы вернемся в Янтарь. Сколько у тебя бензина?
— Три четверти бака.
— Тогда поверни налево у следующего угла, и посмотрим, что будет.
Я свернул налево, и тротуары, вдоль которых мы ехали, внезапно брызнули искрами.
— Черт! — сказал он. — Лет двадцать прошло с тех пор, как я шел здесь. Что-то слишком быстро я вспомнил то, что нужно.
Мы продолжали двигаться вперед, и я не переставал удивляться: что за черт! Небо блеснуло зеленым, потом розовым.
Я закусил губу, чтобы не ляпнуть лишнего.
Мы проехали под мостом, и, когда выехали с другой стороны, небо вновь обрело нормальный оттенок, но теперь со всех сторон нас окружали мельницы, большие и желтые.
