Антон Вильгоцкий - Зачарованные тропы

– Отлично! – воскликнул Борланд. – Стало быть, мы… – не успел он закончить фразу, сказав "одна команда", как рядом с костром возник, будто соткавшись из ночной темени, седой юноша в черных одеждах. Впрочем, те, кто был с ним знаком, знали, что это создание лишь кажется молодым. Возраст его значительно превышал годы, прожитые всеми остальными участниками похода, вместе взятыми.

– Ну как же это так, господа? – обиженно протянул Ревенкрофт. – Неужели вы забыли про меня? А я ведь тоже целиком и полностью уверен в успехе нашего мероприятия.

Глаза землянина округлились от удивления.

"Существовали явления, от которых невозможно спрятаться. Явления, которых нет и не может существовать в мире. Существовали вампиры", – пронеслись в голове Королева строчки из популярного на Родине фантастического романа1.

– Если меня не подводит зрение, – медленно произнес Андрей, – я вижу перед собой…

– Вампира, – закончил вместо него сам кровосос и согнулся в изящном поклоне. – Нахейрос Ревенкрофт к вашим услугам, – в этом жесте было больше шутовства, чем настоящего этикета. Королев заметил это и не смог удержаться от улыбки. "Все-таки, это – старый добрый сказочный мир, – подумал русский маг. – А по законам сказки все всегда кончается хорошо".

– Пестрая, однако ж, подобралась у нас компания, – промолвил Андрей.

– Такая же пестрая, как мой суп, – сказал Заффа, снимая с огня котелок. – Который, кстати, уже пять минут, как готов к употреблению. Налетай, братва!

Во время трапезы Заффа предложил наложить на принадлежащих отряду лошадей Заклинание Скорости. В отличие от активации Большого Портала, это прошло бы незаметно для возможных наблюдателей, но позволило гораздо быстрее добраться до Диких земель. Разумеется, лидер отряда согласился с предложением своего давнего друга.

После ужина путники достали спальные мешки и отправились на боковую. Роль ночного дозорного взял на себя вампир – ему не составляло труда не смыкать глаз до самого рассвета. Андрей отнесся к предложению Ревенкрофта с некоторой опаской, но промолчал – раз уж клыкастому доверяет Борланд, то, видимо, и остальные могут в его присутствии спать спокойно.

Вдыхая свежий воздух сентябрьского утра, Велон Сарадип сидел на скамейке в королевском саду Эльнадора.

В саду, принадлежавшем монарху самой большой и богатой страны континента! А ведь еще совсем недавно Велон и представить себе не мог ничего подобного. Никак не думал многострадальный биланец, что его вторая попытка наладить новую жизнь в Эльнадоре окажется настолько удачной.

Хотя, разумеется, именно о таких вещах он мечтал в течение всей своей серой, тоскливой, состоящей из бесконечной череды мелких подлостей жизни.

В отношениях Сарадипа с собственным "я" присутствовал один небольшой нюанс, в существовании которого Велон даже самому себе признавался весьма неохотно. Да, он спал и видел себя богатым и знаменитым, жаждал славы, признания, любви окружающих. Но понимал – сначала задним умом, а с годами все яснее и отчетливее – добиться этого он сможет лишь при невероятном стечении удачных обстоятельств, либо же абсолютно бесчестным путем. Но чем-чем, а везением судьба Велона никогда не баловала. Никакими особенными талантами – если, конечно, не верить его собственным застольным речам – Сарадип от роду не обладал. Желания обучиться какому-либо доходному ремеслу у него тоже не было. Велон страстно желал полными горстями черпать дары жизни, но признавал – он попросту не достоин этого. В жизни Сарадипа оставался лишь тот самый бесчестный путь.

Осознание это сделало Велона еще более ожесточенным, чем он был прежде. Всепожирающий огонь зависти ко всякому, кто был хоть в чем-либо успешнее его – да хоть на пяток сантиметров выше – пылал в груди этого человека. И не было такой подлости, которую Велон Сарадип не был готов совершить, чтоб подняться ступенькой выше по лестнице, на вершине которой, сверкая золотом и рубинами, возвышался роскошный трон хозяина жизни.

Сейчас же, сидя в тени неувядающих кустов белой сирени, Велон размышлял о том, как ему укрепить свое нынешнее положение. Работа, которую он получил, едва явившись в Эльнадор – других претендентов на место помощника палача в городе просто не нашлось – была, конечно, недурна. Но лишь по меркам прежней жизни Велона. В иерархии, на которой держалось социальное устройство Эльнадора, Сарадип по-прежнему был никем.

Не так давно он получил жестокий урок, после которого, наконец, перестал почем зря трепать языком. Столкнувшись на улице с подвыпившим молодчиком, Велон полез на рожон, щегольнув своим "высоким положением в обществе". Но парень тот оказался выходцем из уголовной среды, а с этими ребятами отношения у Велона не ладились никогда. Впрочем, наверное, и простой работяга не упустил бы возможности поставить на место такого "важного государственного служащего", каким является подмастерье исполнителя наказаний. В общем, в итоге Велон получил неслабого пинка, едва не угодил под лошадь и, обделавшись от испуга, с позором ретировался. Вновь беготня по городским улицам в провонявших дерьмом штанах! Это было невыносимее всего – ведь однажды он уже бежал так, спасаясь от местных бродяг, которых посчитал содомитами.

Вспомнив о том эпизоде, Сарадип в ярости скрипнул зубами. "Ну ничего, – подумал он, мысленно обращаясь к опозорившему его детине. – Я запомнил твое лицо. Когда-нибудь поквитаемся".

Да, работенка ему досталась, хоть и не пыльная, но уж, пожалуй, самая позорная из всех возможных. Наверное, даже в адрес самого его шефа – старого Гримли – не звучало столько проклятий и оскорбительных слов. К тому же, никто за пределами Королевского квартала не знал, как выглядит Гримли – работал-то кат всегда в маске. А вот Велону маска положена не была. И всякий раз, как Сарадип подавал палачу топор, он слышал в свой адрес такие цветистые "перлы", несущиеся из толпы, что даже его собственное воображение распространителя грязных сплетен вывешивало белый флаг. Не раз и не два Велон ловил на себе косые взгляды на улицах – из-за этого ему пришлось отказаться от прогулок по большому городу. А эти прогулки имели для Сарадипа смысл – ведь там, среди обычных людей, он чувствовал за собой хоть какую-то значимость. По крайней мере, до тех пор, пока окружающие не узнавали, кто он такой.

Но город хоть и огромный, а подмастерье ката в нем – всего один. И если его не знала в лицо девица, которую Велон намеревался охмурить, напоив вином, за соседним столом обязательно находился человек, пребывающий в курсе дела. "Хоть бы раз они промолчали, – злобно подумал Велон. – Что, у меня нет права на личную жизнь?!".