Ознакомительная версия.
– Из дома ни ногой!
За что и получил очень благодарственный взгляд тинэйджера.
– Но на виду ее не держать, – посуровела взором тетушка Марта и тут же заквохтала: – И как же дитю без оружия, заклюют же, вороны. – Глянув на меня как на самого умного, добавила. – Засмеют.
Но малыш тут же успокоил ее, украсив пояс четырьмя извлеченными из хурджина кинжалами.
– Домовитый какой, – умилилась хозяйка.
Потом нам были представлены выделенные каждому двухкомнатные апартаменты. Чистенько, аккуратно. Водопровод, клозет.
– Ворья в Бирагзанге не водится, достойные, а уж у меня и подавно. С таким-то фирманом, – добавила, пронзительно глянув мне в глаза своим голубым лазером.
Я в ответ сделал очень значительное лицо на тему «Полная тайна вкладов», а сам подумал, что предстоят мне два любопытных разговора с парочкой моих верных соратников. Раньше события все как-то несли, не до того было. А вот сейчас самое время. Пора брать власть в свои руки. Самому в интриги поиграть. А то партизанщина какая-то! Премьер-резидент таинственный, пальцем сделанный, магистр с повадками криминально-шпионского характера, группа юных гангстеров. Некий сумбур в ситуации проглядывает, вы не находите, господа?
* * *
Не помню, кто сказал, что стиль барокко – это роскошь, доведенная до вычурности, но действительности изречение соответствует. И нравится очень. В смысле, стиль. Инженерная мысль, во всяком случае, в ее водопроводном аспекте, и здесь, и у нас, похоже, развивалась параллельно. Но если у нас в какой-то момент восторжествовал аскетичный рационализм, то вот здесь, судя по всему, идеи утилитарного примитивизма не прижились. Как, впрочем, и идеи экономности во всем. Так что если комнаты действительно были обставлены простенько и со вкусом, то ванная комната просто поражала сантехническим сибаритством.
Во-первых, размерами помывочная никак не уступала спальным, а те при декларированной уже скромности малостью размеров никак не отличались. Во-вторых, стены и пол покрыты малахитовой плиткой. И ванны. Скорее, бассейны. На толстых, покрытых патиной лапах какой-то агрессивной птицы. Я не силен в геологии. Но похоже на оникс. У папы когда-то такая пепельница была. Большая. Но значительно меньше. И теплая желтизна крана и изогнутой трубы душа. Меня от восторга передернуло. Даже в замке Шарм’Ат я такого не повидал. Покруче. И так здесь все ностальгично. Прямо сердце защемило. А на полочке флакончиков... помню, дома все ворчал на жену, зачем-де столько. Ужас, как все-таки по своим соскучился. Но пользоваться жизненными благами надо по мере поступления, потом на них элементарно может не хватить как времени, так и возможностей. Так что, отодвинув грусть в сторону, я щедрой рукой сыпанул и ливанул в ванну из бутылочек и крутанул шикарный, вычурный кран, с красной нашлепкой. Действительно, сантехники мыслят одинаково, и из него широкой волной плеснула горячая вода, ударила в жидкости и соли, взбила пену и, перемешивая ее, погнала по ванне.
Разделся и полез в воду, но не забыл предварительно положить возле ванны корт и пару метательных ножей. Фильм «Злой, плохой, хороший» помните? Так вот в нем такая предосторожность одному из героев, не помню, то ли злому, то ли плохому, жизнь спасла.
Горячая вода мягко обхватила тело, изгоняя из нагруженных за день мышц напряжение, расслабляя. Нет, все же в ряде технологий моя цивилизация, она да! Главенствует. Ну или, во всяком случае, идет голова к голове. А вязкая усталость уходила, вымываемая мягким упорством водички. Готовность к атаке уходила, мягко накатывала дрема. Уже замелькали какие-то картинки, намекающие на наступление крепкого сна, я знаю, что в ванне спать вредно и даже опасно, но зато как приятно. И вдруг по полу дробью застучали каблуки. Нет, ну какого же? Дверь вроде запер. Да, запер. А в ванной появилось.... Даже не знаю, как сказать. Если бы у свинок существовал рай, то это, скорее всего, служило б там ангелочком. Пузатенькое, сисястенькое, крепконогое, круглорукое. И на лице все кругленькое. И носик, и губки, и глазки, и щечки. Кудряшки беленькие.
Откашлявшись со сна, я спросил:
– Тебе чего?
– Хозяйка послала плечи помять.
– Ты как в апартамент попала? – уже проснувшись, возмутился я.
Продемонстрировав ключи, создание успокоило:
– Дык, через дверь. Так плечи-то мять? – И начала снимать с ноги деревянный башмак. Я же с интересом разглядывал бесцеремонную барышню. Умна, конечно, тетушка Марта, на такое вот только совсем озверевший от отсутствия дамского внимания наемник полезть может. Хотя чего это я? На вкус и цвет, как известно, товарища нет.
– Не надо плечи мять, – остановил я банщицу. Та с готовностью стала обуваться и с тем же выражением на свиноподобной мордахе развернулась.
– Стой.
– Стою, – повернулась вновь, – только у нас этого вот, – мотнула подбородком куда-то в сторону живота, – нельзя никак. Хозяйка не велит.
Я сплюнул. Ну, вот надо же. Беда какая. А я размечтался.
– Иди. Дверь закрой, – крикнул уже в спину.
Потянувшись, схватил полотенце со столика толстого, зеленого стекла. Обмотался. Вышел в номер. Дверь закрыта. Причем на щеколду тоже. Подпер на всякий случай стулом. Пошел и обратно улегся в ванну. Но заснуть уже не удавалось. Такой расслабон перебила, зараза. И все-таки странно, как она на территорию попала. Надо будет хозяйке попенять. А то – мое заведение, моя репутация! И вдруг банщица, такая пухлая, все препоны преодолевает и гостю дорогому спать мешает. Ну поворчал немного про себя, а потом устроил голову на край ванны и совершенно неожиданно для самого себя позвал вдруг куда-то внутрь:
– Саин, – тихонько так. Но рекомый не отзывался. Я позвал громче. Безрезультатно. Меня сопротивление стимулирует на активность. Так что через минуту мысленных воплей в голове у меня раздалось:
– Чего тебе?
Ничего умного в голову не пришло, и я сказал:
– Здравствуйте, – вежливо так.
– Твоими молитвами, – буркнули мне в ответ.
– Как поживаете? – мудро поинтересовался я.
– Ты у меня спрашиваешь? – ответили мне вопросом на вопрос.
– У тебя, у тебя, – заверил я.
Со смешком прозвучало:
– Спокойно так поживаем. Отдыхаем, можно сказать. Вспоминаем, думаем. А что еще делать прикажешь? – И вдруг сорвался на крик: – Ты откуда взялся на мою голову? А? Откуда? Ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу! Смотрю, как ты над моим телом измываешься! Тебя где биться учили? Самоубийца хренов, – уже простонал.
– Тивас вызвал, – грустно поведал я.
Последующее словоизвержение цитировать не буду, потому как являлось оно насквозь нецензурным. Матерным. И все в адрес Сергея Идонговича. Могучим филологом, стихийным, но квалифицированным, оказался мой внутренний собеседник. Долго он выражался. Наконец иссяк.
Ознакомительная версия.
