Торговец неуверенно посмотрел на стражников. Потом на, все стоящего с протянутой рукой, седого. На своего обидчика… Скривившись, седой достал ногату и бросил продавцу.
— Я сказал – налей мне пива. – повторил он, глянув на бедолагу так, что тот чуть не сел на месте.
Десятник кивнул и торговец наполнил деревянную кружку пивом. Я, как и многие в толпе, вытянул шею, пытаясь разглядеть, что же плещется в кружке. Судя по тому, что, даже когда торговец закрыл краник на бочке, пены в кружке не было видно – пиво и вправду дрянное. Торговец робко протянул кружку седому, тот взял ее и принюхался. Толпа затихла, ожидая развязки. Седой чуть пригубил пиво и, тут же скривившись, сплюнул.
— Это в Агиле называется пивом? – он протянул кружку десятнику. – Попробуй сам.
Десятник взял кружку и, точно так же, как только что седой, понюхал содержимое. Я снова чуть не засмеялся. И не я один – с разных сторон все же прозвучало несколько смешков. Он немного пригубил и отдал кружку торговцу.
— Гильдия знает какой товар ты продаешь? – мрачно спросил он. – Если не знает, то сегодня же отчет ляжет на стол гильдамастеру. А сейчас бери свою бочку и что б я тебя здесь больше не видел.
Торговец, пошатываясь, поплелся к своему товару и принялся складывать стоящие на подставке кружки в ящичек под бочкой. Посмотрев ему вслед, десятник снова повернулся к наемникам.
— Пиво и впрямь дрянное… – сказал он.
Дольше смотреть уже нет смысла. Представление, похоже, закончилось. Кому я очень не завидую – так это тому борову, который продавал людям скотское пойло вместо пива. Нет, это ж надо додуматься – продавать такое на главном рынке города! Еще можно понять, если бы он поставил свою бочку на Восточном Перекрестке и обманывал приезжих крестьян. Но здесь, где продают самые дорогие товары в Агиле, где запросто можно встретить и богатого купца, и даже аристократа… Правду говорят – жадность затмевает ум и толкает в могилу. Конечно, этого торговца никто не убьет, но из Гильдии вышибут – как пить дать. Придется борову искать себе другую работу. В торговлю ему путь, почитай, заказан.
Я покинул стремительно опустевший Пятачок и снова углубился в торговые ряды. Время летело незаметно. До момента, пока колокола не отбили конец первой дневной стражи, я успел присвоить еще два кошелька. В принципе, уже можно считать, что день удался. Точных размеров добычи я конечно не знаю, но карман уже увесисто оттягивается. Да и на ощупь там чувствуется четыре–пять крупных монет. Правда, один раз чуть не попался – последний клиент поднял шум практически сразу после того, как его кошелек переместился в мой карман. Но, Дарен сохранил, я уже успел отойти к ближайшему боковому проходу между прилавками и свернул в соседний ряд еще до того, как сзади заголоси ограбленный. Как раз в тот момент, когда я, отработанным движением, высыпал содержимое кошелька в карман, а его самого бросил под ноги и прозвенели колокола, оповещая, что обеденное время настало. Хотя, мой желудок начал намекать на это гораздо раньше. Покинув рынок, я направился в таверну, в которой договорился встретиться с Червем и Черным. Солнце явственно припекало и я старался идти в тени домов. До таверны идти минут десять. Интересно, меня там уже ждут? Или ребята все еще работают где‑то? Вроде не должны – ждать кого‑либо из нашей троицы долго обычно не приходилось. В любом случае, даже если Червь с Черным запоздают – я знаю чем скрасить ожидание. В той таверне подают отличное, сочное мясо. И пиво там – совсем не та гадость, за которую недавно поплатился торговец на Пятачке. Размышляя таким образом, я вскоре дошел до места встречи и, открыв дверь, над которой еле–еле покачивалась на цепях вывеска, изображающая спящего енота, вошел в зал.
Червь уже здесь. Интересно, давно пришел? Судя по пустой тарелке, которая стоит перед ним – он зря времени не терял. Подходя к другу, я подумал о том, как же мы изменились за последние годы. Передо мной уже не тот грязный оборвыш, который когда‑то подкрадывался к чужому белью. Да и не подумаешь никогда, глядя на этого молодого господина с длинными вьющимися волосами, одетого в недешевый шерстяной жакет, белую рубаху, которая стоит столько, что среднего размера семья может питаться на эти деньги месяц, обтягивающие по последней моде штаны и высокие сапоги, что он вырос и жил в трущобах. Только взгляд, будто у какого‑то хищного зверька – постоянно оценивающий и выглядывающий добычу, выдает, что это не франтоватый сын зажиточного горожанина или не успешный молодой хозяин какого‑то доходного дела. Увидев меня, Червь заулыбался.
— Привет, Мелкий! – он чуть привстал и протянул мне руку.
— Привет, Червь! – я крепко пожал протянутую руку и плюхнулся на скамью напротив друга.
Конечно, сейчас у нас были совсем другие имена. Вы же понимаете, что кличка «Червь» совсем не соответствует теперешнему внешнему виду моего друга. Для людей он – Молин. Так же как и я теперь не Мелкий, а Алин – как называла меня мама. И Черного теперь зовут Баин. Но, несмотря ни на что, наедине мы продолжали называть друг друга старыми кличками. Так и привычнее и… Знаете, ведь столько лет моими друзьями были Червь и Черный, а не какие‑то Молин и Баин.
— Я смотрю, у тебя сегодня был удачный день? – усмехнулся Червь, услышав как в моем кармане характерно звякнуло когда я садился.
— Вырезку с тушеной репой. – вместо ответа я обратился к официантке, которая подбежала еще до того, как я успел полностью устроится на скамье. За что люблю это место – так это за первоклассное обслуживание. – Пиво у вас сегодня чье?
— От Маата. Только сегодня привезли – имбирное, на мяте и обычное. – ответила приветливо улыбающаяся официантка. – Вам какое, господин Алин?
— Имбирное. – я посмотрел вслед убежавшей девчонке. Ах, какая попка! Форменная юбка доходит до пола, но так обтягивает бедра, что аж дух захватывает. И, кстати, этими бедрами девочки здесь умеют крутить не хуже, чем сервировать стол. В общем, официанточки здесь – загляденье. И это еще одна причина, по которой эта таверна особо запала мне в душу. К Червю я повернулся только когда девушка исчезла из виду. Тот все еще глядел ей вслед, не менее заинтересовано чем я.
— Нормальный день. – наконец‑то ответил я. – еще не считал, но, думаю, сребреников восемь наберется. Чисто серебра – четыре–пять, и еще ногатами три–четыре наберется. А у тебя как улов?
— Мелочь одна. – скривился Червь. – черный меня на Восточный Перекресток потащил. А там.. Ты сам знаешь, что там за добыча. Но где‑то с три сребреника будет.
— Кстати, а где сам Черный?
— Да он там, на рынке, остался. У меня живот уже сводить от голодухи начало. Говорю ему – идем, а он мне, мол, мало заработали сегодня – ты иди сам, а я тут еще поработаю.
