Реальность оказалась много лучше, чем я считала. Оказалось, что ложь — это не самое важное, а показать свои настоящие чувства бывает не так уж и больно. А ведь еще совсем недавно я считала иначе.
— Да, ты права, любящая дочь, невеста. Но, если это правда, почему ты сидишь здесь и плачешь?
— Не твое дело, — проговорила графиня сквозь зубы.
— Не мое, — я встала, отряхнула юбку и повернулась, чтобы уйти, но, не удержавшись, добавила — не понимаю, как я могла тебе завидовать. У меня, по крайней мере, есть свобода, — последняя стрела была пущена наугад. Я и предположить не могла, что попала в цель. Хотела просто сказать красивую фразу.
Джулин вздрогнула и тяжело задышала. Я была готова услышать от нее любое ругательство, смех, еще один презрительный взгляд. А вместо этого девушка уткнулась носом в холодную сырую землю и еще сильнее разрыдалась.
Не знаю, зачем я это сделала. Вряд ли Джулин был нужен свидетель ее слез. Но бросить ее я не могла. Мне казалось, что это будет предательством. Глупо, излишне самоуверенно, но я просто не могла одернуть юбки и зашагать прочь. Я подошла ближе, не пытаясь, впрочем, утешать, или успокаивать собеседницу. Не думаю, что пустые слова: "успокойся, все будет хорошо, приди в себя" могут чем-то помочь. Ничто так просто не проходит, а мир не так прекрасен, каким бы его хотелось видеть. Впрочем, Джулин об этом знала не хуже меня.
Через несколько минут девушка действительно начала успокаиваться. Она вытерла глаза, подняла голову над землей и тихо прошептала:
— Я тебя ненавижу.
— Мне уйти? — я снова начала подниматься, но девушка схватила меня за руку:
— Он рассказал тебе? Нет, не думаю. Впрочем, не важно, откуда ты узнала. Ты думаешь, что свобода это все. Я тоже считала так еще вчера. А он смеялся и… все равно сделал это. Нет, Элен, это слишком дорогая цена. Я была уверена, что смогу, но нет, я не заплачу ее, — хотя Джулин и произнесла мое имя, она обращалась не ко мне, а к самой себе. Взгляд девушки был обращен вдаль. Она забыла, что я нахожусь рядом и слышу каждое ее слово.
Не меня ей хотелось убедить, а саму себя.
— Кто он?
Собеседница перевела на меня взгляд, моргнула несколько раз, приходя в чувство:
— Ты собиралась уходить? Иди, — Джулин разжала пальцы и выпустила мою ладонь.
Теперь ничто меня не держало. Я могла идти. Но именно сейчас хотелось остаться, узнать, что за таинственный "он". Но мне было не суждено, по крайней мере, сейчас, утолить свое любопытство. Джулин окончательно пришла в себя и не собиралась ничего больше говорить. А умением развязывать человеку язык я не обладала.
Когда я уже отошла от Джулин на несколько десятков сиг, до меня долетели ее немного запоздалые слова:
— Только попробуй сказать хоть слово из того, что сегодня услышала от меня!
Я несмешливо улыбнулась и оглянулась, чтобы показать Джулин, что я ничуть не боюсь ее угроз (что она мне сделает?), но увидела неприкрытый страх в глазах однокурсницы, и передумала:
— О чем мне говорить? Ты же так ничего не рассказала…
Элен быстро прошла вперед и скрылась за деревьями. Она не могла слышать, что Джулин вновь начала повторять сказанные не так давно ею же слова: "любимая дочь, сестра, невеста…". Только не свобода. Это несправедливо иметь почти все, кроме одного, самого дорогого. Но ее свобода не стоит человеческой жизни. А Милина мертва. И это ее руки — руки Джулин Риани в крови. Но она ведь совсем не этого хотела. Просто улыбнуться краешком губ, взмахнуть веером. А потом эти несколько взглядов, несколько встреч и разговоров…, если бы она раньше знала, к чему это приведет?! Но, нет.
Джулин затянуло в омут удовольствия и наслаждения. А обязательства… кого они волнуют? Ведь жизнь только одна, и она может пройти мимо… Жизнь не прошла мимо. Джулин завязла в ней, как в трясине, и не могла выбраться наверх.
Никто не позволит обвинить ее в убийстве. Никто не докажет, что она вообще причастна к нему. А, если попробуют, то их же головы и полетят. Она не окажется по ту сторону тюремных решеток, только не она, и не придет на собственную казнь, но ее совесть изо дня в день будет повторять одно и тоже: "ты виновата. Ты убийца!".
Джулин положила голову на ствол дерева и вздохнула. У нее ведь было все, не было только этой свободы. Прекрасно она бы прожила и без нее. Так, зачем же…
А было ли у тебя все остальное, графиня Джулин Риани?
Семья Риани была одной из самых богатых во всей южной Киринее. В течение последних столетий их состояние только увеличивалось: новые поместья, титулы от монарха, удачные вложения, великолепные партии для сыновей и дочерей. Все было великолепно. Духи явно оказывали благосклонность этому роду…
В тот год у графини Джасмин — бывшей первой красавицы графства, родился третий ребенок. Девочку нарекли Джулин.
В день ее рождения устроили пир, провозглашались тосты, кубки взметались верх, слуги сновали туда сюда с многочисленными подносами, уставленными яствами и графинами с вином. Все было, как в сказке. И никто не мог предположить, что это последний счастливый день для всего семейства.
Графиня Джасмин не присутствовала на пиршестве. Она еще не отошла от родов, и все время лежала в своих покоях. Мало кому было позволено заходить туда, только личной камеристке. Именно она на следующий день и нашла тело своей госпожи. Графиня приняла слишком большую долю снотворного. Ее уже нельзя было спасти.
Старый граф очень любил свою жену. Ее смерть буквально подкосила его. Вначале он пытался справиться с горем, приложив все усилия для того, чтобы узнать, что произошло на самом деле. Он не верил, что Джасмин могла сама сотворить с собой такое.
Она не могла, не могла. Я найду того, кто это сделал!
Под покровом вечерних сумерек в замок Риани прибыл маг. Он должен был поднять дух мертвой графини и задать ей несколько вопросов. У него получилось. А еще через несколько часов его с позором выгнали из замка. Как есть пошли слухи, что маг оскорбил графа, что он позволил себе не лестно выразиться о его детях, что Джасмин Риани унесла с собой в могилу слишком страшную тайну, что маг оказался шарлатаном…
Слухи и ничего более, но и они очень решительно пресекались. Граф в ежовых рукавицах держал и своих слуг и детей. Он любил последних, баловал их, но воспитывал со всей строгостью. Впрочем, порой был излишне мягок.
Когда он смотрел на младшую дочь, в его глазах мелькали странные искры. Девочка не видела этого. Она льнула к нему, строила рожица и заливалась смехом. Аристократ гладил дочь по курчавой голове и шел к себе в кабинет работать.
Работать… Слуги шептались, будто хозяин запил. Через год это подтвердилось. Граф больше не мог жить без горячащих кровь напитков…
