Со времен основания поселка Вольных Рудокопов его жители не только глубоко вгрызлись в породу близлежащих гор. Они и землю под самой Ларной успели изрыть не хуже матерых кротов.
И вот теперь под поселком вились и петляли многочисленные туннели, коридоры, ходы и лазы. Целый лабиринт. Конечно же, в большинстве своем эти подземные тропинки уходили в горы. Там они соединялись со штольнями рудников, плавно в них перетекая. И отчасти облегчали транспортировку руды.
Однако имелось под Ларной и несколько туннелей, что уходили еще дальше. Тянулись под горами, пронизывая их — и выводили в чужие земли. Эти-то туннели считались для поселка чем-то вроде последнего козыря. Давая надежду на спасение даже при самом безнадежном раскладе.
Благодаря им Ларна пережила не одну осаду. Окруженный скалами, поселок совершенно не нуждался в крепостной стене. А пару относительно узких проходов во внешний мир оборонять было проще простого. Однако любую оборону можно было сломить измором. Сломили бы, наверное, и Вольных Рудокопов… если б не подземные дороги. По ним то из Эльвена, то из Остенвинда или Королевских земель порой проходили целые караваны с провизией. Чтобы вернуться обратно с грузом железной руды.
Так уж устроен мир: когда у тебя есть враг, то и друзья вскорости сыщутся. Будучи врагами твоего врага.
Еще, если верить одной легенде, подземный лабиринт позволил Ларне пережить нашествие кочевников, прозванных «степными шакалами». О том, чтобы принять бой с ордой кочевников, не могло быть и речи. Те смахнули бы немногочисленных защитников поселка, глазом не моргнув. В крайнем случае могли бы завалить трупами.
Однако явившись в ущелье, «шакалы» застали в нем покинутые дома, из которых было вынесено все мало-мальски ценное. И брошенные рудники, в которых никто не работал.
Кочевники не знали, что жители Ларны заблаговременно укрылись в подземельях под поселком. Прихватив с собой деньги, вещи и запас еды. Поэтому, овладев очередным поселением на своем пути, кочевники так и не смогли отвести душу в полной мере. Нечего там было им грабить, некого насиловать и убивать.
Ограничились тем, что сожгли половину домов. Каменные, они, кстати, разгорались с неохотой. А уже на следующий день орда потекла дальше, вглубь Фьеркронена. Чтобы в течение нескольких лет частично погибнуть, частично рассеяться в чужой земле. Превратившись в мирных землепашцев и скотоводов.
Не один век минул с той поры. И сильные соседи убедились, что пытаться покорить, поработить Вольных Рудокопов — занятие безнадежное. Торговать-то выгоднее оказалось.
Так что мало-помалу значимость подземных дорог и убежищ померкла и в глазах самих ларнцев. Сделавшись чем-то вроде памятника героям давней войны. Ну или пророчества о Конце Света. Которое, конечно, пугает кого-то, а кому-то вселяет надежду. Но исполнение оного слишком удалено по времени от дня сегодняшнего. Так что принимать его близко к сердцу ни к чему. Несерьезно как-то.
Тем не менее, о тайных ходах под Ларной помнили. Так, на всякий пожарный. И память эта теперь пригодилась. В деле помощи хоть не самим жителям поселка, но вызывающим сочувствие чужакам.
Возможно, Эдна, Вилланд и Аль-Хашим были не первыми и не последними, кому удалось уйти от преследования благодаря ларнским туннелям. Не исключено даже, что Вольные Рудокопы за определенную плату помогали удирать и скрываться беглым преступникам. Что считались таковыми для короля, графа, их вассалов. Но уж никак не для жителей поселка, живущего по своим законам.
Вернемся однако к трем беглецам, коих за порогом таверны ждали посланцы инквизиции. Аль-Хашим, как оказалось, успел задремать, притомившись с дороги. И потому необходимость снова отправляться в путь его, мягко говоря, не обрадовала. Даром, что иного способа оторваться от погони не было.
«Эх, — не удержался от ворчания алхимик, узнав, что инквизиция не забыла о нем и едва не достала, — будь тут необходимые условия и ингредиенты… я бы мог сварить Зелье Невидимости. Или Зелье Неуязвимости… будь у меня нужные ингредиенты. И тогда…»
Что тогда — ни сам Аль-Хашим толком не объяснил, ни спутники его не поинтересовались. Ведь что толку мечтать о заведомо недоступном? Труд алхимика сложен. Не зря же ему в свое время понадобилась целая лаборатория. Отдельное помещение, причем немаленькое, куча сосудов и материалов. К тому же ингредиенты, коими грезил старик, наверняка встречались редко и были жутко дороги. Не то бы все кому не лень могли по доступной цене стать хоть невидимыми, хоть неуязвимыми. Пускай и на ограниченное время.
«За нас не волнуйтесь, — зачем-то напутствовал Вилланда и его спутников Ивар, — ту шайку в рясах мы отсюда выкинем. Всей Ларной. Если под ногами путаться будут. А то на кой ляд нам такие гости? Хлеб разделить с нами брезгуют, угрожают».
Голос его звучал по-боевому бодро, уверенно и даже как-то весело. Глаза блестели. А от былой горечи и безысходности не осталось следа.
Попрощавшись с Иваром, трое беглецов в сопровождении хозяина «Кирки и лопаты» направились первым делом в подвал. Ну или в погреб, а может, подпол. Просторное, с каменными стенами и деревянными подпорками, помещение. Где наверняка было бы темно, не возьми держатель таверны с собой свечу.
В прохладе подвала-погреба-подпола хранились мясные туши, окорока и сыры. Здесь же стояли, выстроенные в ряд, как воины на параде, бочки вина и пива. Из темной глубины, из дальних углов подземного хранилища доносился легкий шорох, перемежаемый сердитым писком.
— Крысы? — вся подобралась, прислушиваясь к этим звукам, Эдна, — а может, мыши…
— На самом деле попадаются и те и другие, — не преминул сообщить хозяин таверны, — гнусные твари, что и говорить. То сырную голову обкусают… хоть выбрасывай. То бочку прогрызут, и прощай сколько-то вина или пива. А могут просто нагадить где-нибудь. Какашки у них хоть и мелкие, но кремом для пирожных от этого все равно не становятся.
Слова сии разбойницу отнюдь не утешили. Даже передернуло от них бедную. Содрогнувшись от очередного шороха-писка, Эдна почему-то предпочла держаться поближе к Вилланду. А тот заметил. И не преминул подколоть неожиданно боязливую спутницу.
— Только не говори, что такая бой-баба испугалась маленького мышонка, — хмыкнул охотник, обернувшись к ней, — в Тергоне-то, небось, даже с медведем встречаться доводилось. Да что там… вспомни, со сколькими людьми пришлось помахаться. Человек-то, порой, еще и поопасней медведя бывает.
— Человек, медведь, — беззлобно проворчала в ответ Эдна, — вот их-то и вправду бояться ни к чему. Они либо есть поблизости — либо нет. Либо нападают, либо идут себе мимо. Сразу увидишь, не ошибешься. А от этих мышей не знаешь, чего ждать.
