— Ага, — попробовал сыронизировать Вилланд, — вдруг сожрут. Горло перегрызут…
— Между прочим, — присоединился к беседе и Аль-Хашим, — в какой-то стране, что даже дальше отсюда, чем моя родина… так там мышь считается священным животным.
— Скажи еще, что их не ловят и не травят, — сам того не желая, алхимик Эдну чуток развеселил, — а кошек… ха-ха, сжигают на кострах за святотатство. Как у нас еретиков.
— Эх, в этой стране тоже было время, что кошек сжигали, — вспомнил старик-алхимик, — считали их то ли подручными колдунов, а то и воплощениями дьявола. И что же? Быстро передумали, как только от мышей да крыс житья не стало. А еще… я только сейчас вспомнил: мертвая мышь — одна из ключевых составляющих в приготовлении Зелья Невидимости.
Так, за разговором, процессия миновала вереницу бочек и остановилась перед глухой стеной.
— Пришли… почти, — сообщил хозяин таверны, — на всякий случай: тот туннель ведет на восток. В личные владения его величества. Может, даже столицу увидите. Хотя, мне кажется, ничего там особенного. Та же Ларна… только очень большая, шумная и тесная.
С этими словами он подошел к стене. И, приговаривая «так, вспомнить бы еще», принялся шевелить свободной рукой некоторые камни из кладки. На какие-то держатель «Кирки и лопаты» нажимал. Другие, напротив, тянул на себя.
Завершилось это действо тем, что стена задрожала. А затем приличный ее кусок отошел в сторону — на манер двери. Подземелье с другой ее стороны дыхнуло сыростью и затхлостью. А еще холодом, даже большим, чем царил в подвале-погребе-подполе.
Ну и, наконец хозяин зажег от свечи один из факелов. После чего протянул его Вилланду. И не удержался от прощального совета:
— Главное, идите прямо… вернее, вдоль. И никуда не сворачивайте. И поосторожнее. Возможно, в тех подземельях можно найти кое-какие сокровища. Однако раз их до сих пор не нашли — значит, есть веская на то причина. Не жадничайте, в общем.
И уже после этого трое беглецов медленным опасливым шагом прошли в открывшийся проем.
* * *
Поначалу туннель не сильно отличался по интерьеру от подвала под таверной «Кирка и лопата». Те же стены, выложенные камнем. Тот же сводчатый потолок — достаточно высокий, чтобы затеряться в темноте. И тот же пол из основательно утрамбованной земли.
Разве что никто не шуршал и не пищал в темноте. Вероятно, для грызунов туннель был гораздо менее привлекательным местом для жизни, чем подвал. В последнем хоть было, чем поживиться.
Так подземелье выглядело первые несколько метров, не больше. Затем постепенно стены сделались земляными. Куски каменной кладки на них еще попадались, но с каждым нашим шагом все реже. Потолок понемногу клонился книзу. Так что с какого-то момента Эдне и Вилланду пришлось пригибать голову. Потом, правда, необходимость в этом отпала. Но все равно потолок висел достаточно низко, чтоб его можно было при желании достать рукой.
Временами сверху свешивались корни деревьев. Бывавшие порой весьма длинными и толстыми. И оттого непоколебимыми. Тогда нам оставалось либо пригибаться, либо вовсе обходить их стороной.
Земля под ногами тоже не отличалась постоянством. Твердая как камень и ухабистая — она могла через пару шагов сделаться вязкой. Да почище тергонских трясин. Недолго и влипнуть. Хотя влип бы, конечно, не лично я, а тело, которое довелось мне делить с охотником Вилландом. Но все равно, приятного мало.
Еще временами туннель сужался. Настолько, что мы… вернее, мои живые спутники, могли пройти через него лишь поодиночке. Или даже боком — и больше никак. А ведь по подвалу таверны все трое шли почти рядом. Да и в проем за каменной дверью вступили без малейших стеснений.
Так, мало-помалу мы провели в пути час. А то и все два. В тесноте, влажной духоте и мраке, лишь чуточку нарушаемом светом факела в руке Вилланда. Над головами тянулся каменисто-земляной свод. И ощущенье было — словно он давил всей толщей земли, под которой мы проходили.
Туннель не был прямым. Однако никакие извивы или повороты не сбивали нас с пути. От избранного направления мы если и отклонялись, то незначительно. А главное — ненадолго. Отростки же туннеля, невесть куда уводящие, мы игнорировали. Да только, как оказалось, до поры до времени.
Проблема заключалась в том, что долго идти без продыху никто не в силах. Во всяком случае, ни одно существо из плоти и крови. А спутники мои даже толком не успели передохнуть по прибытии в Ларну. И вот теперь им со мною выпала новая дорога. До столицы или около того. Преодолевать ее, наверное, под землей всяко легче, чем через горы, соседствующие с вольным поселком. Но все равно путь не делался оттого короче.
И первым выказал недовольство Аль-Хашим. Как самый старый из честной компании. А значит и наименее приспособленный к бремени затянувшегося бегства.
— Не пора ли устроить привал, о, дети спешки и друзья суеты? — вежливо, но с видимой досадой вопрошал он.
— Оно бы, конечно, не помешало, — отвечал Вилланд с ноткой ворчливости, — да только где? Места, чтоб хотя бы присесть, маловато. Опять же костер разжечь не из чего. Хотя бы корни найти какие…
Поскольку чувства у обоих нас общие, я знал: мой охотник и сам был не прочь передохнуть. Хоть и не был дряхлым, как Аль-Хашим. Хоть и не успел сильно захмелеть в компании Ивара, а силы не были беспредельными и у него. И они почти совсем оставили Вилланда.
— Костры здесь лучше не жечь, — со знанием дела сообщила Эдна, — и так воздуху маловато. Но вот… хотя бы перекусить я и сама не откажусь. Ну и присесть… а лучше прилечь ненадолго. А то ноги отваливаются.
Но увы и еще раз увы. Условий для привала действительно пока не было. Поэтому мы прошли еще немного. Может, минут пятнадцать. Пока не наткнулись на то, что лично я совсем не ожидал здесь увидеть: дверь.
Была дверь широкой, массивной и металлической. Причем проржаветь успела чуть ли не насквозь. В таком состоянии ей, наверное, хватило бы единственного пинка посильнее, чтобы рассыпаться. И тем не менее, изрядно покосившись, дверь еще висела хотя бы на единственной петле. Из последних сил держась за свое шаткое существование.
Само собой, на серьезную преграду она уже не тянула. Даже если не учитывать, что встретила нас эта дверь приоткрытой. Почти половина проема зияла черной пустотой. А ведь сам проем был широк. Так что хотя бы боком протиснуться внутрь мог даже такой здоровяк, как Вилланд.
Проделан был проем, кстати, не в земляной толще, но в камне. В большом куске каменной стены. Сам камень был не в пример тому, что обычно красуется в постройках этого мира. Куда там! Тесанный до идеально ровных плит, в подземной темноте он мог показаться даже монолитом.
