Степан Чэпмен - Реванш ситцевой кошки

— Значит, меня привяжут к Большому жертвенному костру, и все будут счастливы, м-м?

— Уж я-то точно не буду счастлива, Т.Б.

— Да ладно, милая, выше нос. Ничто не вечно, даже сухой закон.

Мистер Чо и акула поднялись с кровати и повели стволами в сторону двери, приглашая Т.Б. на выход. Ясно было, что сейчас его засунут в багажник машины, отвезут в какой-нибудь глухой угол, а после этого — или перед тем — прикончат. Они шагнули к нему с двух сторон, мертвой хваткой сжали две его руки и поволокли его к двери.

— Можно мне хотя бы пальто надеть? — спросил он их. Мистер Чо кивнул Дорис. Она стянула со спинки дивана пальто Т.Б. и накинула ему на плечи.

— Детка, — сказал он, — если ты планировала героически обварить этих гадов кипятком, то сейчас как раз самое время.

Дорис невольно прыснула. Т.Б. всегда знал, как ее рассмешить.

Проталкивая его в дверной проем, китайцы держались к нему вплотную. Именно этого он и хотел. Остальное было так просто — проще некуда.

То, что случилось дальше, казалось, закончилось прежде, чем началось. Миг — и обе рыбы уже били хвостами по паркету, судорожно зажимая плавниками глотки, из которых фонтаном выплескивались розовые ленты. Они позаботились о том, чтобы у него не было пушки, и потому потеряли бдительность. Откуда же им было знать о двух маленьких потайных карманах в подгибе его пальто? И о том, что там, в этих карманах, спрятаны две опасные бритвы? А главное, они совсем позабыли, что у осьминога восемь рук.

Т.Б. скользнул обратно в номер. Дорис стояла на коленях возле граммофона, вывалив пластинки на пол и пытаясь нащупать что-то в ящике. Когда Т.Б. был уже совсем рядом, она сдернула с вертушки диск и метнула в него. Он отбил диск на лету и, ухватив Дорис за воротник пеньюара, притянул ее к себе.

— Не стоит шутить с такими вещами, — прошипел он ей в лицо, — можно пораниться.

У нее вырвался — и сразу же захлебнулся — отчаянный крик, а через мгновение она уже лежала на ковре с перерезанным горлом.

Т.Б. вытер свои бритвы об покрывало, лежавшее на постели, забрал из-под граммофона пистолет и вытащил из-под дивана портфель. Потом простился с Дорис:

— Счастливо оставаться, сестренка. Не сказать, чтобы тебе чертовски хорошо удавались званые вечера, но что уж теперь. Не поминай лихом, до новых встреч в эфире.

Он легко перемахнул через груду содрогающегося акульего мяса в дверном проеме и очутился в коридоре. Отсюда было рукой подать до лестницы. Он выбрался на крышу и спустился на задний двор через пожарный выход. Теперь по переулку до Кашемир-стрит, и он свободен как птица. А если у входа в отель его дожидаются еще пара-другая акул — что ж, пускай себе ждут. Т.Б. не спеша двигался на север, выбирая себе подходящий приют на ночь. Прямо перед ним, стоя на тротуаре и прислонившись к фонарному столбу, трахались брезентовый юнга и гавайская танцовщица в юбочке из травы. Да уж, чего только не увидишь в этих трущобах.

Т.Б. замедлил шаг возле какого-то отеля, разглядывая на редкость унылый вестибюль через засиженное мухами стекло, когда его спину прошила пуля. На этот раз лось с парабеллумом стоял всего в двух шагах и не промахнулся. Затем лось обернулся к фонарю, под которым, в островке света, прижимались друг к другу юнга и танцовщица. Те опрометью бросились прочь и мгновенно скрылись за углом.

Теперь на улице не осталось ни души — только лось и Т.Б. Начал накрапывать мелкий дождь. Т.Б. чувствовал, как брызги холодят ему затылок. Лось опустился на колени, перевернул его и обыскал. Т.Б. подумал было о пистолете и бритвах, но внезапно борьба показалась ему чересчур утомительным занятием. Хотелось просто спокойно полежать здесь, на тротуаре, немного вздремнуть… Вот только этот лось, чертов бешеный лось в дешевом зеленом пиджачке… Какого рожна ему все-таки было надо?

Лось расстегнул бумажник Т.Б. и принялся изучать его водительское удостоверение.

— Т.Б. Оборотман? — вслух переспросил он. — Что еще за петрушка? Это ж не тот парень. Да и слыхано ли вообще, чтоб осьминогов так звали?

— Меня так зовут, — просипел Т.Б.

Лось подскочил:

— Мать честная, ну и напугал же ты меня!

— В таком случае мы квиты, а?

— Значит, фамилия твоя Оборотман? А отчего ж не Спрутман? Ты, что ли, иностранец какой будешь?

— Я поменял имя.

— Так ты не тот Тоби Спрутман, следователь по страховым делам?

— Нет, черт возьми. Неужто я похож на страхового следователя?

— Ух ты, жалость-то какая. Неувязочка, значит, вышла.

— Так ты не из Бойцовой Рыбки?

— Не из кого ?

Т.Б. рассмеялся и тут же охнул от боли.

— Тебе стоило бы навести кой-какие справки, прежде чем тратить силы на пальбу по ни в чем не повинным людям.

— Ха, силы. Скажешь тоже.

— Тем не менее, разобраться не помешало бы.

— Твоя правда, — конфузливо улыбнулся лось. — Но я, знаешь ли, малость тугодум. Характерная черта моей самобытной натуры.

— Да разве ты надорвался бы, если б дал себе труд отыскать нужного осьминога, остолоп ты хренов?

— Вряд ли, — усмехнулся лось. — Но только для остолопа вроде меня это был бы не шибко характерный поступок, верно?

С этими словами, как будто желая подкрепить свою мысль наглядным примером, он с силой обрушил на голову Т.Б. рукоять парабеллума. И все затопила беспросветная ночь…

Т.Б. осторожно ощупал свои губы, вокруг которых налип влажный от дождя комок спутанных лент. Язык напоминал на вкус ржавый напильник. Его самого тащил, перекинув через плечо, какой-то лось. Ну да, теперь все ясно: ленты бросились ему в голову, потому что его несли головой вниз.

Час спустя — спустя очень долгий час — Т.Б. свисал с флагштока над безлюдным школьным двором. Выпотрошенный. Вздернутый на двух железных крюках. Болтающийся на холодном мокром ветру. Вывернутый наизнанку. Лавандовая тряпочка с глазами. Он глядел на огни фонарей сквозь собственный полупрозрачный затылок. Думать в таком состоянии было сложно.

В ночи больше не слышалось ни звука — ни воя сирен, ни криков. И здесь, на высоте трех этажей над мостовой, Т.Б. наконец дошел до своей последней черты.

Черепашка и Змейка карабкались по бетонным опорам моста через Шелковую реку и взбирались по стальной паутине из кронштейнов, балок, распорок и тросов. Наверху ждал их наблюдательный форт.

— Быстрее! — закричал Черепашка. — Они приближаются! Я их уже слышу!

Друзья забрались в свою цитадель — ветхий деревянный короб, который они, как умели, соорудили из ненужных досок, ржавых гвоздей и упаковочной проволоки. Внутри как раз хватало места, чтобы они могли устроиться там вдвоем, играя в карты и глядя, что творится вокруг.