Что ещё сказать о мире Краалт и тастарах, живших в нём?
Только одно: их больше нет…
Дар асали воистину редок. Едва ли один из нескольких сотен тысяч сородичей Пламенного мог им похвастать. Даже способности Меняющих Облик встречались чаще. Поэтому тастары редко покидали свой дом, а у них пришельцы из иномирья бывали и того реже. Впрочем, за две тысячи веков писаной истории последних нашлось бы с избытком, и кроме себя, тастары знали много видов разумных.
Но явившихся однажды они не знали — и ни в памяти мудрых, ни в летописях не нашлось знаний о таких. Были новые пришельцы отчасти подобны Гребнеглавам-сальти: с наклонённым вперёд узким туловищем и массивным хвостом. Чешуя у одного из них никогда не повторяла узоров чешуи любого другого; да и размеры их менялись сильно — от юрких малышей росточком в два локтя до гигантов, превосходивших высотой и тем более весом тастаров.
А ещё новых разумных (им дали имя пелэ — Разнящиеся) сопровождали разумные других видов. В числе наибольшем — мараки и люди, а также укрытые природным панцирем леготты.
Странно было тастарам видеть такое, но пелэ объяснили, что эти разумные, вместе со многими иными, вошли в созданный пелэ Круг Славы — и Круг тот утвердился во многих мирах. Объяснили также пришельцы, что предлагают тастарам стать новой частью великого единения мыслящих существ, вместе идти по мирам, неся порядок и разум.
Но тастары не приняли это всерьёз. Большинство их даже на десяток минут не задумалось над предложением. Тысячи лет мы жили сами, рассуждали те тастары, которые давали себе труд подумать, и уж как-нибудь проживём не меньше, не заключая никаких союзов. Знаний Круг Славы нам не добавит — так что в нём пользы для нас? И только в линии Хранителей некоторые обеспокоились из-за того, что на пустынном плато, где разрешили остановиться пелэ с их миньонами, накапливается всё больше и больше пришельцев. Похоже, Круг Славы приходит в Краалт без нашего согласия, говорили они, и среди них всех громче — мастера Видений.
Но даже они, зоркие, не предвидели того, что началось, когда слово хозяев мира перестало удерживать пелэ в границах плато.
Когда стало ясно, что словами вразумить пелэ не выходит (пытались, и не раз — тщётно!), когда многие тастары лишились свободы и даже жизни, пришло время вспомнить, что искусство майе — не только искусство. Что корни его уходят во тьму времён глубже, быть может, чем корни всех иных умений. Тастары вспомнили, что с помощью майе можно не только творить красоту в поединке, не только оттачивать чувства и разум, но можно также — убивать.
Даже тех, кто тоже имеет разум, кто владеет великими дарами речи и магии…
Тогда, впервые за сотни тысяч лет, в мир, называемый Краалт, пришло незнакомое, пугающее, кровавое. Давно забытое. Пришло то, чему не тастары дали имя.
Война.
Магическая сила любого тастара куда как превосходила силу большинства пришельцев. Но тех было много… очень много. Мир буквально наводняли всё новые и новые чужаки, приходящие из иных миров. Видно, быстро умножались в числе их виды. Многих уничтожали тастары, но было это вычерпыванием моря. И всё же казалось одно время, что волны пришельцев разобьются о силу хозяев Краалта и о гордость их, а Круг Славы не сможет поглотить славу расы, невеликой числом, но великой древностью и мудростью своей. Ибо все тастары в те времена взяли в руки мечи, и все познали тяжесть убийства. Как против слепой стихии встали они в ряд против незваных пришельцев, и казалось, что стихия отступит… должна, просто обязана будет отступить!
И тогда в Краалт вступили Могучие.
Стихия обрела зрение, обрела волю, обрела ненависть. Тучи пленили небо. Стенами гибели встало от края до края голодное пламя. Земля задрожала, объятая ужасом, и воды вышли из берегов своих. Сила тастаров пала, как падает бурей сорванный лист, и пало всё, что держалось на ней, как на стержне удерживающем. Мир отторг живших в нём. И тастары бежали из своего дома, ставшего приютом чужакам. Бежали все, кто сумел.
А сумели — немногие.
Эхагес слушал рассказ вместе с Вороном, и сердце его сжималось от боли и гнева. Почему, почему, почему построенное обречено рухнуть? Почему мир всегда сменяется войной, а жизнь — смертью? Почему всё истинно ценное столь хрупко?
Вселенная! Это против чести!
— Так вы тоже… — сказал после глухого молчания Тиив, и Эхагес не сразу вспомнил, что слова эти принадлежат не Снежному Коту, а Ворону. — Куда же вы бежали?
— Нас было слишком мало, — ответил Владыка. — Всего пять сотен и двенадцать. И мы мало что взяли с собой, кроме оружия. Поэтому было решено остановиться в мире населённом. Случай вывел нас к берегам, обжитым людьми.
— Какой приём вам оказали?
— Скверный. Король Гэллари Второй, хозяин тех берегов, послал двухтысячный отряд своей гвардии, желая удалить нас в бесплодные пустоши у полночного края Равнин. Мы не пожелали покориться. Трижды рассеяв войска короля, мы вошли в Столицу, и после этой победы Гэллари Второго со всем семейством мы изгнали бессрочно в те самые пустоши, запретив возвращаться под страхом смерти.
— И стали править вместо него по собственному разумению.
Владыка помолчал.
— Пелэ многому научили нас, — сказал он наконец. — Научили и такому, чему мы не стали бы учиться, будь у нас выбор.
— Выбор есть всегда. — Заметил хозяин подземелий. — Впрочем, не мне, однодневке, учить вас мудрости. И судить не мне. Сделанное всё равно останется сделанным… Но как вы сумели подчинить и удержать целое королевство? Неужели оно было так мало, что в нём не нашлось хотя бы сотни стоящих магов?
— Не нашлось. Ни на Равнинах, ни в соседних землях не оказалось и пяти хоть чего-то стоящих магов.
— Почему?
— Мы спрашивали себя о том же — и не находили ответа. Только позже, собрав воедино предания и немногие тексты, оставшиеся от цивилизации людей, рухнувшей за триста лет до нашего появления, мы смогли ответить на этот вопрос.
— Позволь угадать. Всё рухнуло из-за войны?
— Да. Но не простой: обычные войны тянулись годами, опустошая земли и государства, но основ не затрагивая. Другое — война последняя… Люди-маги искали абсолютное оружие, от которого не было бы защиты. Ставили опыты на других людях и на животных. В итоге поиски их увенчались успехом, и успех этот стал началом быстрого заката. Потому что опыты завершились созданием каэзга — существ, обладавших не просто магической силой, но истинным Могуществом, подстать избранным пелэ, от которых бежали мы, тастары. Маги из рода людей тоже смогли достичь запретного… а затем использовали это для уничтожения, опять-таки как пелэ. Даже хуже: те не обращали живое оружие против себя. Люди оказались безрассуднее. Одни хозяева каэзга восстали на других, и сошедшие с ума стихии в коротких страшных битвах поглотили как первых, так и вторых. Оставшиеся без контроля Могучие бродили по миру, уничтожая всякий след магии вместе с её обладателями, ибо этому и только этому их научили. Заодно каэзга убивали друг друга, пока не сгинули вслед за своими создателями… Вернее, — глухо добавил Владыка, — мы думали, что они сгинули.
