- Извините, у меня прием клиентов. Я не могу заниматься цели-тельством при посторонних.
- Еще двести, вместе тыща, - ответил на это Бурый. - Ну, помоги ты ей! Ты не человек, что ли?
- А ты у нас, выходит, человек?
Только тут из туалета вышла Лиза, промокая платочком лицо. Бурый смутился и отступил, он отвернулся к зодиаку и вообще сделал вид, будто он некий предмет мебели.
- Ну вот, я успокоилась, - начала было Лиза.
Моя дура схватила деда под руку и даже, кажется, прижалась к нему.
- Извините, Лизонька, ко мне клиент по записи пришел, мне нужно с ним работать.
- Так я подожду. Я сколько нужно буду ждать!
- Ну, я прошу вас! - взмолилась моя дура. - У меня клиент, у клиента проблема! Его из поликлиники погнали! Врачи, называется! Садитесь, сейчас я вам помогу.
- Тыща сто, - прошипел Бурый, не поворачиваясь.
- Столько у меня при себе нет, - сказал дед.
- Ну и хорошо, что нет! - весело воскликнула дура. - Я много не беру! Сотенки хватит! Рублей! Идите сюда, присядьте хоть на краешек. Вы кто по знаку зодиака?
- Пенсионер. Так вперед, что ли, платить?
- Нет, что вы, только по результату! Я с вас порчу сниму, здоровье вам поправлю…
- И чтоб не сифонило.
- И только тогда заплатите, сколько можете! Извините, я уже работаю. Я не могу исцелять при посторонних.
Она держалась за деда мертвой хваткой. Я даже похвалил ее - дура дурой, а вот ведь проснулся умишко!
- Вы хотите моей смерти? - звенящим голоском спросила Лиза.
- Я хочу помочь вот этому человеку. Он мой пациент! Официальная медицина от него отвернулась, денег на дорогую частную клинику у него нет!..
- Как это нет? - удивился пациент. - У меня пенсия! Вот, сколько скажете - столько и заплачу…
И начал вытаскивать из каких-то прорех зеленые доллары. Набрав пачечку, он выровнял ее и шлепнул на стол.
Тем временем Бурый совершал какой-то странный маневр - он перемещался лицом к стене, стараясь не попасть никому на глаза.
- Опять баксы… - прошептала потрясенная дура.
- Не нравится? Схожу поменяю.
Дед, взяв пачечку, направился было к двери, но дура повисла на нем, как черт на сухой вербе.
- Никаких поменяю! Я вас лечить буду!
Тут Бурый незаметно и совершенно бесшумно проскользнул в туалет.
Мне это сильно не понравилось. Конечно, я могу принять свои меры… Но сперва неплохо бы понять, что он затеял!
- А как же я? - еле сдерживая рыдания, спросила Лиза. Моя дура набиралась разума не по дням, а по часам.
- Радость моя, вы сейчас разволновались, пойдите погуляйте, потом придете, спокойненько все обсудим, может, до чего и договоримся.
- Во сколько?
- Я раньше чем за два часа не управлюсь, - подумав, сказала бывшая дура, а ныне - почти умница. Нельзя же называть дурой женщину, которая помогает мне спасти заветный сундучок.
- Хорошо, я приду, - кротко пообещала Лиза.
Я мог спорить на два талера, что она, вернувшись, обнаружит запертую дверь и бумажку «Салон по техническим причинам закрыт».
- И давно сифонит? - деловито спросила моя дура подозрительного деда.
- С первой мировой.
Она не удивилась, не ужаснулась. Я заметил: первый признак глупости - отсутствие интереса к истории. Дед мог бы преспокойно сказать, что дырка у него осталась с франко-прусской войны, и для моей дуры это бы тоже сошло.
- И только сейчас пришли? - преспокойно полюбопытствовала она. - Знаете, клиент, если у вас столько лет сифонило - и ничего, то, наверное, вам так надо. Карма у вас такая. Чтобы сифонило. Сейчас порчу с вас сниму, карму вам почищу, и это… магическую защиту поставлю. Оберег-то есть.
Она достала из холодильника яйцо и разбила его в стакан. Потом развернула деда спиной к себе, а чашку поставила у его ног.
- Это для чего?
- Порчу снимать буду. Сорок осиновых веток ломать. Осины, правда, в городе не достать, но я читала - спички тоже годятся, их из осины делают.
Она отыскала коробок и отсчитала на столе сорок спичек.
- И что, не будет сифонить? - с сомнением спросил странный дед.
- Дырка затянется. Не сразу, но затянется. Стойте спокойно, клиент. А то яйцо опрокинете. Ну, начинаем.
Несколько секунд она помолчала, собираясь с духом. Я устроился на табурете поудобнее - никогда не видел, как снимают порчу спичками. Дверь туалета приоткрылась, в щели возник глаз Бурого - ему тоже было очень интересно.
Наконец моя дура вздохнула, выдохнула, всем видом показала, что впала в священный транс, и затянула нараспев, ходя при этом вокруг деда и бросая ему под ноги разломанные спички:
- Червяк в земле, камень в золе, лицо в зеркале! Яйцо в гнезде, крест на стене, порча не на мне, Божьей рабе Марье, не на рабе… Клиент, как вас по имени?
- Вла-ди-лен, - внятно и с большим самоуважением ответил дед.
- Владимир Ильич Ленин. Тогда она опять заголосила:
- Порча не на мне, рабе Владилене, не в его руках, не в его ногах, не в головах, не на груди, не спереди, не сзади…
- Дырка у меня вот тут, - попытался подсказать дед. - И сифонит.
Но она пребывала в творческом экстазе.
- Не он отпет, не в нем сто бед, нет в нем лиха, у покойного в сердце тихо…
Тебе бы такое «тихо», подумал я. Вот как раз у тех, кто жив после смерти, тревог и хлопот поболее, чем у вас, пребывающих в плоти телесной! Взять хотя бы меня. Сижу и беспокоюсь, не собьют ли тебя, дуру мою, с толку Лиза и Бурый, не уговорят ли сделать проклятый зазыв с того света!
- А в груди раба Владилена сердце бейся, кровь по жилам лейся!
- возгласила она торжественно. Возможно, действительно верила в свои затеи.
- И дырка! - напомнил дед.
Я бы на ее месте послал этого деда известным мужским образом. Но она старательно показывала, что пребывает в целительском магическом трансе, и потому не могла отвлекаться.
- И дырка - заткнись! - приказала она. - Как я, Марья, ветки эти ломаю, к ногам раба Владилена кидаю, так я и делом своим, и словом своим порчу снимаю!
Она принялась выписывать руками перед дедовым лицом всевозможные вензеля, плюнула направо и налево, подхватила чашку с яйцом и с криком «аминь, аминь!» кинулась к туалету. Там и столкнулась с Бурым. Но ей это сгоряча не показалось странным.
- Пустите, я порчу на яйцо свела, его в унитаз надо! - закричала дура и скрылась в туалете.
Порчу на яйца не сводят, а напускают. Я хорошо помню. Это была ее очередная глупость - и я все равно не мог спорить. Оставалось промолчать. Странно было, что дед тоже молчит, не напоминая больше про свою дырку.
Спустив яйцо в унитаз и вымыв чашку с порошком, дура моя несколько успокоилась и тут лишь сообразила, что Бурому в туалете - не место. Но вспомнить, когда именно он исчез, она не могла. И потому спросила прямо:
- Погодите, а вы откуда взялись?
