«Жди тут», — сказала Селика, оставив Серого у телеги, и куда-то отошла. Он присел на край и облокотился на клетку. Вскоре рыжая эква вернулась в компании вороной торговки.
— Ты правда умеешь говорить? — спросила вороная у Сергея.
— Да, у меня много талантов, — ответил он, усмехнувшись.
— Пожалуйста, везите его без клетки, — попросила Селика.
— Он так сбежит, — вскинула голову торговка.
— Смотрите, — Серый снял несколько скоб, запирающих клетку, а потом поставил обратно. — Если я захочу сбежать, я легко сбегу. Я просто хочу жить в городе, а не в лесу.
— Но так никогда не делали, — неуверенно сказала вороная, — так не положено!
— Я дам монету, чтобы вы не сажали его в клетку, — вдруг предложила рыжая эква.
— Договорились, — быстро ответила торговка.
— Ты что? — удивился Серый.
— Мне все равно вернут часть вырученных за тебя денег, — пояснила она. — С каждой головы одну монету отдают охотникам, одну дрессировщикам, одну торговцам и одну мастеру охотнику. А за тебя я получу как охотник и дрессировщик.
— Эй, Санти, пора ехать! — прокричала серая торговка, уже вставшая в упряжку.
Взяв деньги, Санти пошла впрягаться рядом с напарницей, а Серый спрыгнул на землю, чтобы попрощаться. Селика, встав на дыбы, опустила передние ноги на его плечи и легла подбородком на голову. Сергей, покачнувшись под тяжестью эквы, уткнулся лицом в шею.
— Прощай, Селика! — прошептал он.
— Прощай, Сегри!
Не желая затягивать проводы, рыжая охотница опустилась на землю и собралась уходить. Поддавшись порыву, Серый вытащил из кошелька свой банковский пропуск с заламинированной фотографией.
— Подожди! — крикнул он. — Вот, возьми на память.
— Ой… — она стала рассматривать прямоугольничек. — Это же тут ты нарисован!
— Да. Мне он вряд ли понадобится.
— Спасибо! — схватив пропуск, Селика развернулась и убежала вглубь лагеря.
Сергей, свесив ноги, сидел на месте извозчика и жевал травинку. Конечно, ни кнута, ни вожжей у него не было, да и самого понятия «извозчик» здесь не существовало. Санти и Лягри — две довнии-торговки — сами прекрасно знали, куда тащить повозку. Солнце, клонясь к закату, светило прямо в глаза, но уже почти не слепило.
На миг обернувшись, Лягри встретилась взглядом со своим пассажиром и скривила мордочку. Не смотря на договоренность, она поначалу пыталась засадить Серого в клетку. Ему пришлось опять наглядно продемонстрировать бесполезность этой затеи и даже пригрозить обрезать ей хвост как-нибудь ночью. Возможно, она восприняла угрозу слишком близко к сердцу, но Сергей особо не волновался. «Вряд-ли торговки станут портить свой товар, — решил он. — Главное, не сильно зарываться». Телега выехала на полянку, полого спускавшуюся к ручью, и довнии, не сговариваясь, остановились.
— Накорми кари, а я пока костер разожгу, — обратилась Лягри к своей напарнице.
— Хорошо, — кивнула Санти и обернулась к Сергею. — Сегри, принеси воды для инкидо. Ведро висит сзади под телегой.
— Ты что? — возмутилась серая эква. — Он же сбежит!
— Он может в любой момент сбежать, — фыркнув, ответила вороная. — Но с ведром воды бегать ему будет непросто.
— Я тут в качестве товара, если вы помните, — заявил Сергей. — Мне работать не положено.
— Ну, Сегри, прояви себя с хорошей стороны, — заговорщицки понизила голос Санти. — Мы тебе доверяем!
Рассмеявшись, он решил поддаться на эту уловку. После целого дня на телеге не мешало слегка и размяться. Серый спустился к ручью, напившись воды, зачерпнул ведром и потащил его обратно. Вороная торговка уже бросила в клетки по грозди бананов и довольно разлеглась на подстилке. Лягри, притащив поваленное дерево, готовила дрова. Мелкие ветки она откусывала зубами, а те, что покрупнее — ломала мощными ударами копыт. Изящные ножки этой кобылки оказались невероятно сильны, легко круша деревяшки толщиной с плечо человека.
— Сегри, теперь расчеши меня! — скомандовала Санти, когда тот напоил обезьянок.
— Нельзя! — опять возмутилась серая эква. — По правилам нельзя пользоваться кари в пути!
— Лягри, их нельзя использовать исключительно потому, что опасно выпускать из клетки плохо обученного кари посреди леса, — снисходительно ответила вороная. — А Сегри уже выпущен. Ничего плохого не случится, если он меня расчешет.
Неодобрительно вскинув голову, серая эква фыркнула и продолжила заниматься костром. Серый, взвесил все «за» и «против». С одной стороны, он мог отказаться, и Санти, скорее всего, ему ничего бы не сделала, а согласись, так она станет требовать ухода каждый день. С другой стороны, он не мог не признать, что ему самому нравится это дело. Чесать экву — все равно что гладить щенка или тискать котенка, только большого. Вообще, все сомнения возникли исключительно из-за слишком уж приказного тона вороной торговки. Санти, верно истолковав его реакцию, сменила подход: «Сегри, будь хорошим кари, поухаживай за мной». Улыбнувшись, он достал щетку и присел около эквы.
— Скажи, Санти, разве эти кари не обученные? — спросил он, махнув в сторону клеток.
— Конечно! — снисходительно фыркнула она. — Чему они там могут научить в своей глухомани? В Эвлоне инкидо отдадут опытным дрессировщицам.
— Значит, нас не сразу продадут?
— Нет, продадут сразу. Это уже будет забота хозяек обучить кари под свои вкусы.
— Зачем их тогда дрессировали в лагере?
— Чтобы узнать, поддаются ли они дрессировке, и заложить основные навыки. Я вовсе не хочу два прайда дней тащить глупого инкидо в Эвлон. Я его продам, а покупатель потом его вернет и придется его тащить обратно.
Солнце скрылось за вершинами гор, и дневная жара сразу сменилась бодрящей прохладой. Даже излишне бодрящей. Потратив почти все деньги на нож, Серый так и не обзавелся покрывалом. Он закончил чесать Санти и присел у костра. Взяв один из арини, Сергей насадил его на прутик и решил зажарить, в надежде улучшить его вкусовые качества. Ожидания не оправдались: лишившись кислого привкуса, банан стал таким острым, что едва коснувшись языком мякоти, ему пришлось бежать к ручью полоскать рот. Торговки тоже поужинали, съев как обычно вместе со шкуркой несколько фруктов и пощипав травы. «Я первая дежурю», — сказала Лягри, и ее напарница, согласно кивнув, забралась под свое покрывало. Хотя костер спасал от ночной прохлады, Серый подумал, что спать на земле возле огня будет не слишком приятно, и решительно направился к вороной экве.
— Я же тебя расчесал? — сказал он, приподнимая край попоны. — Значит, теперь ты грей меня.
