Казалось что, избавившись от своей старой одежды, девушка словно скинула со своих тонких плеч какой-то тайный груз и теперь свободно расправила их, чувствуя себя в какой-то мере ровней по отношению к Элу.
— Прошу к столу дорогих гостей — поспешно произнес Гасан не в силах оторвать восторженных глаз от гостьи. Та грациозно склонила голову в знак согласия и величаво прошла в шатер полог, которого поспешно откинул перед ней молодой сын горячих песков.
Капитану совершенно не понравилось подобное поведение юноши. Он прекрасно понимал, что появление нового лица в стойбище всегда большое событие для племени постоянно замкнутого песками пустыни, однако неуемная страсть сына вождя к гостье, мощным фонтаном бившая из ушей джигита настораживала Эла. И если ранее Гасан только оценивал в мыслях прелести Марии скрытые дорожным платьем, то теперь он буквально пожирал глазами лицо и фигуру гостьи, давая полный полет своей безудержной фантазии.
Зная, как свято чтят кочевники законы гостеприимства, лесной страж без страха шагнул внутрь шатра, не опасаясь получить удар в спину, но вот тот факт, что Гасан незамедлительно занял место рядом с гостьей, а не с отцом сильно не понравилось Элу. Юноша не спускал горящих глаз с гостьи, и капитан побоялся, в скором времени получить от него какой-нибудь неординарной выходки типа вызова на поединок за обладанием Марией. Все это сильно осложнило бы пребывание гостей в стойбище, которые совершенно не представляли, где им искать очередную мембрану.
Поэтому, стремясь не допустить возможности возникновения подобной глупости, Эл применил довольно подлый, но вполне оправданный прием. Во время трапезы, когда малик и все его ближайшее мужское окружение принялись поднимать заздравные чаши в честь гостей, прошедший довольно серьезную школу жизни, капитан незаметно выудил из своего потайного кармана походной куртки, маленькое беленькое зернышко. Ловко зажав его под ноготь пальца, Эл предложил выпить за дружбу со славным сыном малика, столь любезно доставившего их в становище.
Когда капитан пил из большой чаши местную кислятину, он незаметно выпустил зажатый под ногтем кристалл. Затем, выждав некоторое время, при этом, славя благородство и смелость славного наследника малика пустыни, он передал юноше чашу с напитком. Молодость падка на сладкоголосую похвалу, звучащую из уст старших людей, тем более стоящих значительно выше по лестницы власти и успеха, а особенно из уст чужестранца обладавшего столь привлекательной женой.
Гасан незамедлительно опустошил чашу дружбы и при этом как бы случайно прикоснулся рукой к руке Марии. Эл сделал вид, что не заметил этой вольности молодого человека и стал терпеливо ждать. Прошло некоторое время, которое малик и его гость провели в интересной беседе о делах Гарандии, как Эл заметил появление на лице Гасана чувства беспокойства и озабоченности. Гордый сын пустыни некоторое время мужественно сопротивлялся странному недугу столь некстати поразившего его кишечник, но затем, боясь потерять лицо от «пускания ветра», был вынужден покинуть шатер отца, дабы дать волю газам распирающих низ его живота.
Юноша еще дважды возвращался к чужестранцам, но всякий раз был вынужден вновь уходить, отчаянно проклиная тот злополучный кусок мяса или глоток айрана, приведших к расстройству его организма. Подобное и раньше очень часто случалось среди кочевников, и никто из присутствующих не заподозрил злого умысла.
Так с легкой руки Эла пылкий Гасан был надежно обезопасен как минимум на сутки, ровно столько действовало заморское средство из Зиндары, что позволило путникам, приятно отягощенным съеденной пищей, предаться сну перед ночной поездкой к каменным столбам, возле которых как они узнали, и располагался переход.
В любезно предоставленном для гостей вождем шатре, произошел маленький сбой. Озорная девчушка, во всю смотревшая на белую ханум столь смело надевшую одежду ее племени, заботливо раскатила перед гостями небольшую белую кошму в качестве спального места. Непривыкшая к подобному ложу Мария с испугом застыла у входа.
Видя замешательство девушки Эл, поспешил прийти ей на помощь. Он ласково обнял ее за плечи и, наклоняясь к розовому ушку, тихо прошептал:
— Дорогая здесь столько много посторонних глаз, которые с любопытством следят за всеми нашими движениями, поэтому я тебя очень прошу, будь осторожна в своих действиях, иначе у нас могут быть проблемы.
— Что ты имеешь виду?
— Твое откровенное нежелание ложиться на эту кровать, может быть воспринято хозяевами как презрение к ним и пренебрежением их обычаев.
— Ты боишься их? — зло, прищурив глаз, поинтересовалась Мария.
— Нет, только тогда будет очень трудно спокойно покинуть стойбище и достичь перехода.
— Слушай, а вдруг я захочу остаться здесь? — спросила девушка, продолжая проявить ненужную строптивость.
— Конечно радость моя, ты можешь остаться в этом верблюжьем царстве, стать новой женой славного Гасана, нарожать ему кучу детишек и навсегда посвятить свою молодость и жизнь этим шатрам и пескам.
— Ты против этого?
— Мне жаль кошку Симу, которая страшно огорчиться, когда узнает, что ее очередное красивое пророчество не сбылось.
— Не дождешься дорогой! — гневно бросила Мария, скорчив гримасу, она показала Элу острый язычок и с чувством исполненного долга опустилась на кошму.
Затем они долго мостились на необычном ложе, примеривая под головы маленькие упругие подушки, и улеглись спина к спине. Спать Марии среди дня не хотелось, и она решила заняться расспросами Эла.
— Скажи, а ты сегодня сильно ревновал меня к Гасану, когда он разглядывал меня? — спросила девушка, повернувшись лицом к капитану.
— Мне сильно не хотелось драться с ним на мечах из-за тебя. Тогда бы нам не светил дружеский прием у этих очагов.
— Нет, правда, ты стал бы биться с мальчиком из-за меня?
— Правда.
— Боже как интересно!
Эл чертыхнулся про себя, но промолчал, пытаясь, все-таки уснуть, однако Мария не унималась
— Бедный мальчик он так на меня влюблено смотрел.
— Не влюблено, а похотливо. Очень надеюсь, что понос надолго прикует этого джигита к отхожему месту, и он не будет сопровождать нас к столбам.
— Так это твоих рук дело — догадалась девушка — низкий ревнивец! — и возмущенно стукнула своим кулачком по спине Эла.
— Нет, рыбка моя, осторожный прагматик.
На некоторое время девушка замолчала и на глаза мужчины уже стала наплывать сладостная дрема, как последовал новый вопрос.
