— Братец! — Лицо Кугеля исказилось в улыбке, не затронувшей, впрочем, глаза. — А я бы и не узнал тебя, не представься ты Дилетте. Ты вырос таким могучим! Наверное, много над собой работал, да? Все эти шрамы, и так много седых волос! Похоже, не очень-то любезно обошлась с тобой жизнь.
Тьяго просто утратил дар речи.
— И что же вынудило тебя отправиться на мои поиски после стольких лет? — поинтересовался Кугель. — Желание возродить ту связь, что объединяла нас в детстве? Это вряд ли, если судить по выражению твоего лица. Быть может, старая обида? Но какая? Не припоминаю, чтобы я когда-либо причинил тебе вред. Во всяком случае, ничего такого, что могло бы вынудить тебя столь безрассудно отправиться в опасный путь.
Тьяго заставил себя прорычать одно-единственное слово:
— Сиэль!
Присев рядом на корточки, Кугель слегка наклонил голову набок.
— Сиэль? Признаюсь, звучит знакомо, но… — Он постучал пальцем по своему лбу. — Неужто все дело в той куколке-блондиночке, за которую ты так бился в наши юные годы? Сладенькая, словно яблочко. Сейчас-то она, должно быть, уже внуков нянчит. У нее все в порядке?
— Ты прекрасно знаешь, что нет. — Тьяго продолжал высвобождать руки.
— Ах, да. Припоминаю. Какая жалость, что ты не успел ее спасти, ведь у тебя в те дни были иные приоритеты. Ты так увлекся своим жестоким спортом и пирушками! Винить меня в смерти Сиэль… все равно что винить пчелу за собирание нектара.
Тьяго попытался неожиданно выбросить ноги из-под себя и нанести удар, но Кугель, все такой же проворный, увернулся и схватил его за голень. А затем протащил его по полу и бросил валяться возле самой машины.
— У меня есть занятие поважнее, чем слушать, как ты скулишь о девчонке, умершей четверть века назад. — Кугель распахнул прозрачную дверцу, ведущую внутрь машины, и указал рукой на находящееся там небольшое яйцевидное помещение. Там стояли два мягких кресла. — Еще несколько минут — и мы будем наслаждаться отдыхом в уютном мире далеко-далеко от этой гнилой планетки и ее испускающего дух солнца.
— Манифест Сильгармо еще не доказан! — отозвался Тьяго.
— Правда?
Ухмыляясь, Кугель подошел к стене и надавил на выступающий камень. Панель со скрежетом отошла в сторону, открывая большое, округлое окно.
— Позвольте представить последнее утро этого мира, — произнес Кугель.
За окном было темно. Не то чтобы совсем хоть глаз выколи — с мраком пыталось спорить болезненное зарево, чей источник повис точно посередке окна: солнце. Хотя сейчас было где-то около десяти утра, но Тьяго мог смотреть на светило, не щурясь… и некоторое время ничем иным он и не занимался. Бледно-оранжевый ореол колыхался вокруг сферы, напоминающей своим видом вынутый из костра уголек — гигантский потрескавшийся черный шар, охваченный огнем. По разные стороны от нее вздымались огромные багряные протуберанцы, столбы солнечной материи, похожие на два несимметричных рога или на клешню, которая вот-вот сомкнется на планете. Это было жуткое, повергающее в трепет зрелище. Всем телом Тьяго вдруг овладела слабость. Рускана испуганно прижала к губам ладонь, а Дилетта, чтобы не упасть, оперлась о стену. Кугеля же, казалось, эта сцена только позабавила.
— Рускана! Проверь тут все напоследок, — крикнул он, потирая руки. — Мы же не хотим, чтобы нам помешали? Быстрей, девочка! Дилетта, загружай провиант!
Голос Кугеля вновь пробудил ненависть Тьяго. Воин уже почти справился со своими путами, но ему было нужно выиграть еще хоть капельку времени.
— Рускана! — закричал он, когда девушка направилась к лестнице. — В машине только два кресла. Неужели ты думаешь, что он дождется, когда ты вернешься? Ни одна женщина еще не могла похвастаться, что он был с ней честен.
— Рускана поедет у меня на коленях, — сказал Кугель. — Мы это уже обсудили. Иди уже! — Он махнул ей рукой.
— У него была уже тысяча таких Рускан, — произнес Тьяго. — Начать хотя бы с моей Сиэль. Мы с ней как-то повздорили. Кугель же заманил ее в уединенное местечко на окраине Каиина, прикрываясь обещанием дать совет, как ей восстановить наши отношения. Там он опоил ее наркотиками, и она умерла… а он сбежал. Поверь, не стоит ждать от этого человека большего.
Рускана застыла, занеся ногу над первой ступенькой, всем своим видом выражая тревогу.
— А ты думал, я буду спокойно дожидаться, пока ты собираешь толпу? — Кугель насмешливо фыркнул. — И твоя вина в этом есть. Выбрал себе того, кого считал слабым, на роль козла отпущения и начал разогревать народный гнев. Вот только здесь нет никакой толпы, лишь эти две преданные мне дамы. Я проделал слишком долгий путь и перенес чрезвычайно много страданий, чтобы мои планы срывали такие, как ты. — Он поднес к лицу Тьяго сжатый кулак, демонстрируя перстень из черного камня. — Это кольцо Юкоуну. Я расправился с ним его же волшебством. Я побеждал демонов, великанов и таких тварей, один вид которых поверг бы тебя в дрожь. Как смеешь ты выступать против меня?
Кугель навис над Тьяго, сохраняя на лице равнодушную маску, и извлек из складок плаща какой-то свиток, который бросил на грудь своего двоюродного брата.
— Это подарок, — произнес Кугель. — Заклятье безнадежного заточения. Возможно, тебе захочется его попробовать. Только, прежде чем использовать его, задай себе вопрос: стоит ли жизнь вечного заточения? Впрочем, выбор, прямо скажем, невелик. — Он опять повернулся к лестнице. — Быстрее же, Рускана!
Девушка взбежала по ступеням и нажала на рычаг — участок потолка начал подниматься.
— Она порвала с тобой, Тьяго, — произнес Кугель. — Она исполняла каждую мою прихоть.
Рускана встревоженно вскрикнула. В открывшийся проем скользнула Дерве Корим, успевшая переодеться в мужские штаны и рубашку. В результате краткого поединка Рускана слетела с лестницы и ударилась головой о мраморный пол. Затем Дерве увидела Кугеля и с перекошенным от ярости лицом направилась к нему, сжимая в руке кинжал. Кугель метнулся к яйцу, и спутница Тьяго испустила крик, подобный воплю хищной птицы, — казалось, он разорвет ей грудь. Дерве метнула кинжал, но Дилетта успела оттолкнуть Кугеля. Клинок вонзился в ее горло, и кончик его вышел с противоположной стороны шеи. Черноволосая женщина упала. Дерве Корим метнула второй кинжал, но тот отскочил от дверцы яйца, и Кугель успел благополучно скрыться внутри. Брызги крови Дилетты испачкали его лицо, сделав его немного похожим на клоуна.
Дерве Корим стремительно сбежала по лестнице и, не переставая орать, замолотила кулаками по дверце. Кугель всем своим видом выражал недоумение. Казалось, будто он спрашивает: «Кто эта изуродованная шрамами фурия?» Он заканчивал последние приготовления, не обращая внимания на ее вопли, — если, конечно, вообще их слышал.
