Андрей опустился на колено. Тритемий, Эсквилина, Гиннес и все присутствующие в храме последовали его примеру. Все смотрели на Плат, ожидая новых чудес. Никто не заметил человека в серой сутане, притаившегося за одной из колонн. Беверидж наконец получил возможность поквитаться с врагом. Он уже готовился вонзить нож в незащищенную спину Брюса, когда Храм наполнился мелодичным смехом. Смеялась Дева.
—Иеффай Беверидж, тебе не спрятаться от меня.
Великий Экзекутор покинул свое укрытие. Поднял бледное лицо к Плату, ожидая неминуемой мести Девы. Но вместо наказания она бросила ему какой-то предмет, который тот поймал на лету. Это был его серебряный медальон, подаренный им старухе Клэр в замке Бомонт.
—Одна спасенная душа перевешивает тысячу грехов, — с благожелательной улыбкой произнесла Маргарита. — Ты свободен, можешь без опаски покинуть мой дом. Я прощаю тебя. Желаю тебе познать сладость покаяния. И пусть этот медальон постоянно напоминает тебе о нищей старухе и вашей общей молитве...
Беверидж сжал медальон в руке, прихрамывая, направился к выходу из Храма, но на полпути остановился и с гневом отбросил медальон в сторону. В глазах его вспыхнули огоньки ярости.
—К черту прощение, мне нужен Брюс!
Он выхватил из-за пояса черный нож и ринулся на Андрея. Брюсов вскинул руку. Из его ладони вырвался ослепительный луч, он упал на Бевериджа, и тот завопил от неимоверной боли. Языки пламени в одно мгновение сожгли серую сутану и воспламенили плоть убийцы. Он рухнул на мраморный пол, корчась и воя от боли, пока его легкие не превратились в угли. Агония была мучительной. Огонь Саламандры уничтожил плоть, обнажив кости скелета. Вскоре и они рассыпались в пыль. Когда языки пламени померкли, на полу осталась лишь горсть серого пепла. Легкий ветерок, пронесшийся по Храму, развеял его по всему полу.
Андрей заметил на месте гибели врага черный нож и круглое блестящее пятнышко. Это была монета. Когда юноша ее поднял, она была еще горячей. Золотой гольден! Имперская монета с крестом на одной стороне и портретом покойного ныне Мороя на другой. С нее все началось, и ею же все закончилось. Брюсов грустно улыбнулся и недоверчиво покачал головой. Если верить отцу, его скитания не закончатся никогда.
Жуткая гибель Бевериджа отвлекла внимание людей от Плата. Когда все подняли глаза на святыню, то увидели возникшие из ниоткуда полупрозрачные ступени. Они вели к заполненному мигающими звездочками овалу на Плате. По этой чудесной лестнице медленно спускалась ангельского вида красавица. Ее белые одежды источали голубое сияние. Прекрасное, знакомое каждому жителю Уайтроуза лицо озаряла благостная улыбка. Впервые Андрей смог как следует рассмотреть глаза Маргариты. Они светились мудростью и добротой. Дева с невыразимой грацией ступила на нижнюю ступеньку лестницы, обвела всех верующих лучезарным взглядом.
—Рада видеть всех вас, друзья мои, — произнесла она мелодичным, как звон серебряного колокольчика, голосом. — Я редко показываюсь людям, но сегодня вы это заслужили. Мне надо поговорить с каждым из вас, и начну я, пожалуй, с Эсквилины. Подойди, милая, ближе. Я хочу приветствовать самую красивую девушку королевства Уайтроуз.
Лицо Эсквилины вспыхнуло от смущения. Она приблизилась к Деве и замерла, опустив глаза к полу. Андрей, не отрываясь, смотрел на обеих и никак не мог понять, кто из них прекраснее, богиня в светящихся неземных одеждах или земная красавица в простом платье со шнуровкой на груди. Обе были одного роста, у обеих были одинаковые фигуры. Отличие, если оно и имелось, проявлялось лишь в цвете волос и лица.
Маргарита доверительно понизила голос:
—Проси, чего хочешь, я с удовольствием выполню твое желание.
Эсквилина смущенно и очень тихо, так, чтобы не расслышал никто, кроме Девы, попросила избавить ее от противных веснушек на носу и вокруг него.
—Ты прекрасно выглядишь, Эсквилина. Между нами говоря, я всегда считала себя слишком бледной. Но с этим ничего не поделаешь, в мире, где я провожу большую часть своего времени, так мало солнца! Хорошо, если ты настаиваешь, можем поменяться с тобой цветом лица.
Со стороны их общение походило на задушевный разговор двух подружек. Брюсов, Тритемий и Ригглер с изумлением следили за тем, как на лице Маргариты одна за другой начали появляться веснушки, а у Эсквилины наоборот, пропадать. Чаровница тут же достала маленькое зеркальце и, стараясь не показывать его посторонним, незаметно в него заглянула. Увиденное совсем ее не обрадовало.
—Ах нет, простите меня, предобрая Маргарита, — виновато воскликнула Эсквилина. — Я передумала. Умоляю вас, верните мне мои веснушки. И спасибо вам за этот урок.
Следующим беседы с Девой удостоился старый маг фитемий.
—Кажется, вы мечтаете увидеть землю с высоты птичьего полета, — спросила она крайне благосклонно.
—Все верно, предобрая Маргарита.
—Могу ли я вам чем-то помочь, мастер Тритемий?
—Я провел много бессонных ночей в своей лаборатории, пытаясь открыть секрет легкого клея для надежного соединения всех частей летательного аппарата, но так ничего и не добился. Мои научные познания были слишком ограничены. Но теперь все изменилось,— Тритемий вытащил из кармана кусок летучей смолы, найденной им в Андерленде. — Клей я отыскал там, где меньше всего ожидал, в подземельях горбунов. Теперь строительство крылолета всего лишь вопрос времени.
—Стало быть, вам нечего просить у меня, мастер Тритемий?
—Вы уже дали мне все, что надо. Разве не благодаря вам я нашел то, чего мне недоставало в жизни? Ведь не будь вас, Эндрю вряд ли появился бы в Уайтроузе, — лукаво улыбнулся Тритемий, — и наше путешествие никогда не состоялось бы. Благодарю вас за то, что вы есть.
Когда настал черед Ригглера говорить с Девой, он так оробел, что у него отнялись и ноги, и язык. Андрею с Тритемием пришлось взять его под руки.
—Так значит, у нас в планах стоит церковная лавка, друг мой? — участливо спросила Маргарита с едва заметной лукавинкой в глазах. — Да вот незадача, наверное, после всего, что произошло в Уайтроузе, спрос па обереги против гирудов очень сильно упадет.
—О, Пресвятая Маргарита! — вздохнул монах. — Я опять попал впросак!
—Как же помочь в этой беде? — с деланой серьезностью произнесла Дева. — Почему бы тебе не стать хранителем главного оберега Уайтроуза, моего Нерукотворного Плата? Если, конечно, ты пообещаешь довольствоваться скромным жалованьем.
—О, небесная заступница! Обещаю... Обещаю...
Брат Билли упал на колени и молитвенно возделруки к Деве. А та подала рукой знак Брюсову, чтобы он приблизился к ней.
