С верховным волхвом прибыло еще десять денебцев под предводительством Штирлица. На бывшего полковника было страшно смотреть, а, точнее, слушать. Его огонь все также пел песню о далеких мирах - грустную, героическую и пафосную одновременно.
"Приветствую, разведчик".
"Штирлиц! Что ты затеял?"
"Мне придется отдать долг нашему и вашему мирам".
"Нет!!"
Денебец сжался и расширился в размерах - вероятно, пожал плечами. Я оглянулась в поисках поддержки, и не нашла ее. В глазах у Бориса Ивановича стояли слезы.
– Иди к себе, Лиса. Собери свои вещи.
– Зачем? У нас есть еще три часа!
– Не спорь. - В голосе начальства прорезались металлические нотки. - Собирайся, и подходи получать задание. Я все сказал.
Я приготовилась спорить.
"В замке его соотечественники", - услышала я мысль волхва. - "И земляне. Помнишь Урск?"
Я помнила.
"Там много денебцев, Лиса".
"Но, в таком случае, почему мы еще живы?"
"Им надо настроиться на одну волну, разведчик. Это требует времени".
Я посмотрела на Штирлица - тот был спокоен. Но песня его огня резанула меня по сердцу.
– Иди, собирайся, Лиса, - повторил волхв.
Я без слов повернулась, и пошла в переход.
* * *
Так в разгар суеты я оказалась у себя. Снаружи не долетало ни звука, избушка все еще хранила отпечаток комфорта и уюта - огонь в камине пел тихую песню о вое бури за окном, зеркало показывало время: половину третьего. Мох был, как никогда, ласков, а в душе меня наверняка ожидал целебный бальзам…
– А я-то, дурища, старалась удрать отсюда, - покачала я головой. - Вот и доудиралась…
Хлопнула входная дверь - то пришел мой бывший друг сердца. Я поторопилась пройти на кухню… Замерла: здесь явно ощущалось чье-то присутствие. Следы вели в морозильник, и они несли в себе четкий отпечаток металла. И необычайно сильных негативных эмоций. Я уже хотела отвернуться - мало ли что мой бывший друг сердца мог засунуть (в сердцах) в морозильник? Но в следующий момент любопытство взяло вверх.
– Лиса, ты не видела, где моя…
Илья возник в дверях кухни. Смотрел на то, как я извлекаю бутылку газированной минералки из морозильника. Как ее открываю…
– Стой!!! Начальник Слит…
Было поздно: из открытой бутылки с громадной скоростью вылетали кусочки льда. На стены, на пальто Владычицы, в мою ошарашенную физиономию. Кажется, в открытый рот попало несколько капель…
А уже в следующий момент я поняла, что умру. И даже, помню, успела порадоваться, что не доживу до гибели Заповедника. А потом мое тело скрутила жуткая боль, перехватило дыхание, и я рухнула на пол, растеряв остатки мыслей в своей голове…
Уже потом я узнала, что Илюха, изменившись в лице, опустился на колени рядом со мной.
О том, как он тряс мое тело, стараясь не смотреть в лицо. Я не чувствовала ничего.
– Что это за запах? - Услышала я чей-то шепот.
Перед глазами маячило размытым пятном чье-то лицо. Этот кто-то был металлистом и мог мне помочь - что-то во мне (и отнюдь не мой человеческий ум) прекрасно знало, что со мной произошло. И кто может меня спасти. Сквозь адскую боль я постаралась открыть рот:
– Рассссвеее…
– Что?!!! - Яростный, сотрясший стены крик слышался, как шепот.
– Дддддррррааакккооооооооо…
И тут же поняла, что помощь не придет - Илья не подойдет к Рассвету на пушечный выстрел. Мне было хорошо. Боль отпустила, я умирала.
И было какое-то движение, возможно, мы куда-то летели. А, возможно, пронзали пространство. Один раз мелькнули заснеженные вершины. А дальше я погрузилась в беспамятство. И потому не помнила, как меня, практически уже мертвую, засунули целиком в какой-то источник. И то, как из меня начал выходить почему-то голубой яд…
Очнулась я оттого, что кто-то спорил. И шипел. Я открыла глаза, и увидела, что действительно нахожусь в горах. И поняла, что это Кавказ. И что рядом со мной… Не может быть! У него же Соглашение!
– Ты все равно не должен был этого делать! - Вклинилось в мои мозги.
Я повернула голову на звук, попутно радуясь тому, что мое тело снова мне подвластно. И похолодела:
На берегу водоема, в котором я, собственно, находилась, стоял Смотритель. А перед ним высился Рассвет. Он был заморожен - облеплен маленькими снеговыми "котятами". Но его глаза еще были живы, и он все еще мог говорить:
– Она бы умерла. Только в этом мире и только в этом месссте есссть это цццелебное озззеро.
– Ты бы мог кому-то объяснить. Не нарушать Соглашение.
– Ей оссставалосссь жжжить меньшшше минуты.
Дальше я не слушала - взвилась из теплого источника, в котором находилась все это время. Встала между Смотрителем и драконом. И увидела в глазах деда твердый отказ. И грусть. И сожаление. И даже боль… Но все равно отказ.
И тогда я приготовилась биться - хотя прекрасно понимала, что это будет поражение.
– Уххходи, Малышшш.
– Нет.
– Я знал, что ты так ответишь, - грустно молвил Смотритель. - Мне очень жа…
Он не договорил, полыхнул надеждой - в метре от нас открылся радужный телепорт.
– Именем закона! - Протянул индульгенцию волхв.
Руки его дрожали.
И я с величайшим изумлением увидела облегчение в глазах Смотрителя.
– Отпустить ослушника! - Махнул он, не глядя, рукой.
"Котята" скатились с Рассвета. Тот повел крыльями, покрутил головой, дохнул пламенем…
– Жжжжиффф. Ссспассибо, Борилий. Можжжет, сстану и третье-рожжжденным. Лиссса, ты в порядке? Не зззамерзззла? А моззззгов у тебя по прежжжнему не прибавилосссь. Кто жжже вссступает в драку сссо Сссмотрителем?
Так меня, спасенную, и замершую до зубовного стука, отчитывал дракон на глазах у волхва и кавказского деда. Они стояли с отвисшими челюстями, не в силах вымолвить ни слова - видать, не так уж и часто им попадались молодые девицы, которых учил уму-разуму "папаша"-ящер.
– Кстати, - наконец, пришел в себя Борис Иванович. - У нас там…
И он принялся излагать кратчайшую версию последних событий, бросая на меня, отчитываемую, косые взгляды.
– И благодари Исссточччник, шшшто у тебя лицццо в норму вернулосссь.
– А что с ним было? - В первый раз за все время по-настоящему обеспокоилась я. Поднесла замерзшие пальцы к вышеуказанному объекту - они, понятное дело, ничего не почувствовали.
– Оно почччти исссчезло, - с нескрываемым ехидством в голосе ответил ящер. - Ужжжассснуласссь? То-то жжже!
– А как же тогда? - Продолжала я запоздало пугаться.
– Вода и мессссто. Единссственное в нашшшей Вссселенной.
– И? - Вкрадчиво спросила я. - Кто из нас герой? Тебе же сюда нельзя!
