— Они не хотят!.. — воскликнул Ермий, с неприкрытым страхом глядя на приближающуюся орду через бойницы надвратной башни. — Не хотят, но идут! Будто их сзади какая-то чудовищная сила давит!
— Известно какая, — угрюмо ответил Панфил. — Злыдень в спину подталкивает. Наколдовал Климога — своего хозяина позвал на помощь, вот орда и двинулась… Теперь не остановишь..
Воевода Касим, сохраняя внешнее хладнокровие, расставлял дружинников на крепостной стене и готовился с честью погибнуть. Прозор требовал выпустить его через северные ворота с полусотней всадников, дабы вломиться в левый край вражеского войска и — пусть ценой жизни! — разрушить железный строй варваров, не дать им сомкнуться вокруг Дарсана.
Лишь Владигор не поддался нервной горячке, овладевшей ильмерцами. Он был спокоен, сосредоточен и, казалось, вопреки всему уверен в победе. Постепенно его невозмутимость передалась остальным. Все замолчали. Даже Прозор, громко настаивающий на немедленных атакующих действиях, немного поразмыслив, отказался от своего заведомо бесполезного намерения.
Орда наступала тремя клиньями.
Срединный — самый многочисленный, поскольку он и должен был ударить в главные ворота крепости, — в основном составляли пешие воины, которые тащили на себе лестницы, мотки веревок с железными крючьями, толкали вперед стенобитные орудия.
Левый клин — разбойную ватагу, подбадривающую себя гиканьем и свистом, — вел в бой Засоха. Даже с надвратной башни можно было разглядеть, что многие его люди то ли пьяны, то одурманены курением особой травки, способной последнего труса превратить в отчаянного храбреца.
Судя по всему, эта банда головорезов должна была отсечь северные подступы к Дарсану — на тот случай, если вдруг к защитникам крепости подоспеет помощь.
Наконец, правый клин — около сотни лучников и небольшой отряд, обслуживающий две метательные машины, — двинулся к Поречным воротам. Вероятно, его задача — горящими стрелами и смоляными «бомбами» поджечь пристань и торговые постройки в юго-восточной части Дарсана.
Что ж, план сражения Климога разработал неплохо. Однако и самый безукоризненный план не обязательно приводит к успеху, ибо даже великий полководец не в состоянии предвидеть все повороты в ходе сражения. Климога великим — или хотя бы одаренным — воеводой никогда не был. А его разноплеменное войско, потерявшее своих вождей, в любой момент могло превратиться в неуправляемое стадо баранов.
Это хорошо понимали защитники крепости. Сейчас главным для них было определить сей критический момент и ударить в самое уязвимое место. Но как узнать, что время пришло, и откуда взять достаточно сил для удара? Воевода Касим лихорадочно искал ответы на эти непростые вопросы, сознавая, что ценою ошибки будет падение Дарсана.
Неожиданно из-за холмов наперерез ватаге разбойников ринулись всадники Абдархора.
— Рано!.. Рано выскочил! — простонал Касим. — Ну почему не дождался, когда они спины подставят?! Тогда бы и вломил промеж лопаток!..
— Видать, большой зуб Абдархор на Лысого имеет, коль не сдержался, — предположил Прозор, которому тоже была ясна ошибочность этой поспешной атаки, хотя совсем недавно он сам рвался в преждевременный бой.
— Нет, здесь должна быть другая причина, — негромко возразил Владигор. — Уж больно очевидна промашка. Абдархор, по-моему, не столь глуп, чтобы зазря своих людей положить.
Подчиняясь команде Засохи, разбойная ватага быстро перегруппировалась и встретила всадников сперва градом камней (впрочем, особой меткостью пращники не отличились, и почти никто из людей Абдархора не пострадал), а затем — плотным строем закованных в латы копьеносцев. Савроматы рубились отчаянно, будто вовсе не ведая страха, но взломать железный заслон им все же не удалось.
Засоха постарался развить свой успех. Когда волна атакующих, потеряв едва ли не половину воинов, откатилась назад, разбойники перешли в наступление. В данной ситуации решение было вполне правильным: нельзя оставлять врага у себя за спиной. Однако в результате основная задача ватаги — прикрыть северные подступы к Дарсану — пока оставалась невыполненной.
Именно в ту сторону, словно догадываясь о чем-то, Владигор устремил внимательный взгляд. Предчувствие не обмануло его. На пологом склоне северного холма показался небольшой конный отряд, стремительно приближающийся к крепости.
— Так вот почему Абдархор ударил раньше времени! — воскликнул князь, — Он отвлекал ватагу на себя, чтобы дать возможность этому отряду проскочить к нам!
— Но кто это? — удивился Касим. — Если подмога, то слишком малочисленная. Их же не больше двух дюжин… Что за безумцы? А вдруг здесь какая-то хитрость Климоги?
— О небо, это невероятно, — прошептал Владигор. — Кажется, я узнаю коня…
— Не того ли белого, что вперед всех вырвался? — спросил Панфил. — Приметный скакун. Даже отсюда видно, что не простых кровей. Как ветер мчится!
— Открывайте ворота, — уверенно сказал Владигор. — Это синегорский отряд. Не понимаю, как они здесь оказались, но их командир — на моем Лиходее, а Лиходей чужому человеку ни за что бы не подчинился… Значит, Ждан к нам торопится!
Он понял свою ошибку лишь после того, как ворота распахнулись и на площадь влетели всадники. По одежде и оружию Владигор распознал в них не синегорцев, как подумалось вначале, а ильмерских воинов. Но командовавший ими всадник на златогривом коне все-таки был синегорцем!
Лиходей, приветствуя своего хозяина, радостно заржал. Всадник устало соскочил на землю, снял с головы синегорский шлем — и русые волосы тяжелой волной упали на плечи.
— Любава! — опешил Владигор.
— Здравствуй, братец, — лучезарно улыбнулась княжна. — Не ждал, как вижу… Может, хватит столбом-то стоять, неужто сестренку обнять не хочешь?
Брат и сестра крепко обнялись.
Однако первое радостное чувство, вызванное нежданной встречей с Любавой, быстро сменилось тревогой.
— Как ты здесь оказалась? Зачем? — спросил Владигор, нахмурив брови. — Ратное дело — не женское. Не видела разве, что орда подступает?
— Не слепая, чай, — сердито, в тон брату, ответила княжна. — Потому и спешила. Спасибо Абдархору и его смельчакам, помогли в крепость прорваться.
На дальнейшие расспросы времени не оставалось, хотя Владигор совершенно не понимал, где и как скрестились дороги Любавы и Абдархора. С верхнего уступа надвратной башни послышался громкий свист — воевода просил князя как можно скорее подняться наверх.
Перед взорами защитников Дарсана, устремленными к западным холмам, происходило нечто странное. Всадники Абдархора, которые только что спаслись бегством от разбойной ватаги и вполне могли уйти от своих преследователей, вдруг повернули коней навстречу врагу.
