И так оно все и началось, на восьмое утро осады, с того, что гном Шаглин вышел из подземного туннеля в тихом доме, к востоку от площади перед Собором. По всему спящему городу войска Беллика занимали боевые позиции, в то время как на равнине, к северу от Карлайла, пять тысяч воинов Дианы Велворт вместе с первой эриадорской армией, включавшей Лютиена, Сиобу, Кэтрин и Оливера, а также всю кавалерию каттеров, образовали длинную и широкую линию фронта. На юге от Карлайла хьюготы столпились на своих длинных судах, готовые штурмовать дельту реки, а на востоке Кэйрин готовила своих храбрых всадников к ураганной атаке на мосты.
Рассвет сопровождался звуками тысячи рогов — в них дули эриадорцы, хьюготы, воины Мэннингтона — и грохотом лошадиных копыт на севере и по камню восточных мостов, а также ревом наступающих армий.
Лютиен возглавлял ложную атаку с севера, совершая отвлекающий маневр, которым предстояло удерживать внимание огромного войска циклопов вдоль северной стены Карлайла до тех пор, пока гномы внутри города не сумеют организоваться. Затем южная стена Карлайла рухнула сразу в нескольких местах, и на приступ пошли хьюготы, а вслед за ними ворвалась армия Барандуина. Кэйрин сама повела свой отряд через укрепленные мосты.
В течение первого часа дело не слишком продвинулось вперед, так как Лютиен и его товарищи застряли на севере, не сумев найти бреши в цельной и хорошо защищенной стене. На юге хьюготы Асмунда встретили упорное сопротивление сразу за стеной, а всадники Эрадоха несли жесточайшие потери на узких мостах. Воды Страттона окрасились красным; белые стены Карлайла обагрились кровью как наступавших, так и осажденных.
Пятеро командующих — Бринд Амор, Беллик, Диана и Эшаннон, вместе с проктором Биллевином из Гайби, в течение всего этого ужасного часа наблюдали за происходящим, терзаясь вопросом: не ошибка ли все это?
«Неужели я недооценил Гринспэрроу?» — много раз спрашивал себя Бринд Амор.
Но затем наступил перелом. Гномы Беллика под командованием могучего Шаглина захватили площадь перед главными воротами Карлайла и распахнули их. Теперь Лютиен мог по-настоящему вступить в бой. Молодой Бедвир и его отряд ворвались в город и рассыпались во всех направлениях, словно искры лесного пожара.
Гринспэрроу тоже наблюдал за всем этим из окна одной из верхних комнат Собора. Герцог Крезис приходил к нему несколько раз в течение первого часа, уверяя, что город держится.
Затем циклоп явился с сообщением, что северные ворота пали, и Гринспэрроу понял, что пришла пора ему самому начинать действовать. Он отпустил Крезиса (одноглазый был счастлив убраться подальше от опасного и непредсказуемого тирана) и поднялся по лестнице главной башни Собора.
С этой крыши король Гринспэрроу мог полюбоваться гибелью дела всей своей жизни. Во всех районах города шел бой. Север был потерян, а гномы стремительно продвигались на восток, чтобы открыть мосты. Кавалерия грохотала на улицах, прокладывая себе дорогу, спеша принять участие в яростном сражении у южной стены.
— Чертовы идиоты, — фыркнул король-волшебник.
Гринспэрроу рассмотрел одну любопытную группу всадников, отметив воина на сияющем белом жеребце. За спиной незнакомца развевалась алая накидка.
— По крайней мере, этого достану, — произнес король, и его руки начали ткать полуокружности в воздухе, большой палец соединился с большим пальцем, мизинец с мизинцем, темп постоянно нарастал, пока Гринспэрроу собирал магическую энергию, которая могла поразить смертельным ударом надоедливую Алую Тень раз и навсегда.
Но прежде чем Гринспэрроу успел сотворить заклинание, он ощутил, что почва уходит у него из-под ног, потому что вся башня задрожала от сильнейшего магического удара.
Посмотрев на восток, Гринспэрроу увидел три фигуры — старый волшебник в синем одеянии, с дубовым посохом в руке, герцог Барандуина и женщина, которой предстояло стать королевой. Бринд Амор непрерывно посылал заряды энергии, зигзаги молнии вылетали из его посоха, расшатывая фундамент башни под Гринспэрроу. Диана и Эшаннон не обладали подобным могуществом, но и они обратили все свои силы против короля.
Башня опасно покачнулась.
Оглянувшись вокруг, Гринспэрроу увидел, что он стал объектом всеобщей атаки. Даже Алая Тень и его всадники остановились и, сидя верхом на своих конях, целились в него.
— Все вы глупцы! — крикнул злобный король, и тут, прямо среди бела дня, под взглядами множества глаз, король Эйвона проявил свою истинную сущность. Он ощутил боль, мучительную боль, когда его конечности затрещали, вытягиваясь, а кости отчасти сплавились между собой, а отчасти расщепились. Мучительный зуд терзал его тело от головы до пальцев ног, кожа трескалась и сминалась, затвердевая и превращаясь в черные и зеленые чешуйки. И он перестал быть Гринспэрроу. Та его часть, что звалась Дэнсаллигнатосом, широко раскинула чешуйчатые крылья. И как раз вовремя, потому что башня Собора содрогнулась и обрушилась.
По всему городу атакующие и оборонявшиеся прекратили сражаться, наблюдая за этим падением, и все увидели, как король, превратившийся в дракона, взмыл в воздух над облаком поднявшейся пыли.
Синий зигзаг молнии примчался с другой стороны реки и поразил Гринспэрроу, и с воплем боли король-дракон полетел вниз. Циклопы, хьюготы, эриадорцы, гномы — все, над кем проносилась огромная тварь, превращались в кучки пепла. Та часть чудовища, которая оставалась Гринспэрроу, мечтала уничтожить Алую Тень, затем повернуть на восток через реку и спалить недругов-чародеев. Но Дэнсаллигнатос уже не мог выбирать, захваченный всепоглощающей страстью к убийству.
Однако люди быстро пришли в себя, организовав оборону. Потоки жалящих стрел поднимались в воздух навстречу каждому взмаху его крыльев, военные корабли подошли ближе, чтобы открыть огонь из катапульт в пролетающую тварь, магические удары из-за реки усилились. Король-дракон увидел развалины своей столицы и понял, что пора спасаться.
Гринспэрроу промчался над рекой, напоследок дохнув огнем на тот дом, в котором расположились его главные враги. Однако Диана Велворт сотворила сферу, похожую на ту, которую она создала на высокогорном плато, чтобы поймать в ловушку Мистигала и Тередона. И хотя воздух вокруг них раскалился, хотя бородатое лицо Беллика заливал пот, а Биллевин упал в обморок от недостатка воздуха, когда король-дракон улетел далеко на восток, никто из них не был по-настоящему ранен.
— Отречение! — завопил Беллик. — Уж я-то могу различить, когда король удирает с трона прямо на моих глазах!
