В конце концов он решил назначить всех наиболее могущественных вельмож командовать частями на передовой, и только тех, которых, как он считал, можно позволить себе обидеть, перевести на второстепенные роли. Хотя это являлось лучшим решением, какое он мог придумать, структура командования стала чрезвычайно сложной, и с каждым часом, по мере прибытия свежих сил, тоже требовавших для себя достойного места в предстоявшем великом действе, ситуация еще больше запутывалась.
Нарцисс утешался тем, что, хотя проблемы Принцепса были несравненно проще, они в то же время были и несравненно тяжелей. Сделав вид, что ему необходимо изучить дислокацию войск противника, он покинул штабную Белую Палатку, оставив позади кипевшие там споры, но в этот момент заметил Саймона Матерацци в полной боевой экипировке, вокруг которого возбужденно суетилось не меньше дюжины тяжеловооруженных пехотинцев: он демонстрировал им только что освоенное владение мечом. Нарцисс отвел одного из своих конюших в сторону и тихо зашептал ему на ухо:
— Немедленно отведи маршальского придурка в тыл и не отпускай от себя ни на шаг, пока все это не кончится. Мне не хватает только того, чтобы он ввязался в бой и его убили.
Для надежности он лично проследил за тем, чтобы его приказ был выполнен при яростном, но бессильном сопротивлении Саймона. Коолхаус в это время отошел попить воды и ничего не видел.
Кейл и Смутный Генри по-прежнему наблюдали и размышляли, но, сколько бы они ни судили и ни рядили о том, что бы сделали на месте Принцепса, ни один из них не мог оспорить вывода ИдрисаПукке. Тревога потихоньку отступала.
— Все и впрямь идет по твоему плану, — сказал Смутный Генри, восхищенно рассматривая блистательно выстроившиеся порядки закованных в латы воинов и разноцветные штандарты.
— План не мой, моя идея, — заметил Кейл. — То, что происходит внизу, — дело рук Нарцисса. Выглядит все неплохо. Правда, там тесновато. Все еще тесновато…
Он представил себе мрачное будущее, ожидающее Искупителей, и испытал от этого немалое удовлетворение.
И все же, наблюдая, как армия Искупителей перестраивается, образуя три каре тяжеловооруженной пехоты, разделенные двумя небольшими отрядами легкой кавалерии, Кейл и Смутный Генри ощутили, как ими стало овладевать непрошеное чувство ненависти, смешанной со страхом. Слева и справа каждого каре находилось по две группы лучников.
При всем своем безжалостном отношении к Искупителям, Кейл и Смутный Генри не могли не видеть, насколько плачевно их положение. К этому времени у них не хватало, а то и вовсе не было еды, они замерзли и промокли насквозь. Когда пригрело солнце и они начали двигаться, чтобы согреться, стало заметно, как от них поднимается пар. Тем, кто страдал от поноса, было совсем плохо: отойти не было никакой возможности, и им приходилось испражняться прямо на месте. И все это на глазах у армии, прекрасно обеспеченной, сытой и многократно превосходящей их по численности. Перспектива Искупителей представлялась незавидной.
Стоявшая напротив армия Матерацци была очень условно разделена на две части по восемь тысяч пехотинцев в полных доспехах, хотя некоторые их еще не надели. По обоим флангам и с тыла эти два соединения окружала кавалерия, также в доспехах, насчитывавшая в общей сложности около тысячи двухсот человек.
Передняя линия Матерацци еще не была выстроена: многие сидели на земле, ели, пили, кричали, смеялись, веселились, кто-то безо всякой команды выходил из строя, кто-то вклинивался в него, гарцуя на коне. На полевой кухне жарили баранов, от котлов на повозке, запряженной лошадью, развозили кипяток, оставлявший за собой длинное облако пара. Те, кому не терпелось тоже сесть и поесть, ногами, еще не закованными в щитки, поддевали тех, кто сидел на желтой стерне, заставляли их встать, занимали их места и тумаками выталкивали вперед, хотя злостных нарушений дисциплины и серьезных инцидентов не наблюдалось.
Так прошло два часа, ничего не происходило. К Кейлу и Смутному Генри присоединилась побледневшая Арбелла Лебединая Шея в сопровождении наевшегося ИдрисаПукке, Кляйста и Рибы. За последние месяцы Риба больше двигалась, уже не сидела и не насыщалась целыми днями, как когда-то в Святилище, и потеряла около двадцати восьми фунтов веса, но ее внешность по-прежнему разительно контрастировала с обликом ее хозяйки. Она была ниже ее ростом почти на восемь дюймов, черноволоса, кареглаза и настолько же пышна и фигуриста, насколько Арбелла была гибка, стройна и светловолоса. Они отличались друг от друга, как голубка от лебедя.
Взволнованная Арбелла спросила, как они думают, что будет. Все единодушно согласились в том, что Матерацци поступают правильно, ничего не предпринимая, потому что рано или поздно Принцепс будет вынужден атаковать. Как бы Кейл ни обдумывал ситуацию, положение Искупителей, к его удовлетворению, представлялось ему безнадежным.
— Кто-нибудь видел Саймона? — спросила Арбелла.
— Должно быть, он с Маршалом, — ответил ИдрисПукке.
Маршал и Саймон в последние дни стали неразлучны.
— Почти как отец и сын, — пошутил Кляйст так, чтобы не слышала Арбелла.
Тем не менее обеспокоенная Арбелла хотела уж было отправить двух слуг поискать брата, когда к ним приблизилась группа из пяти конных воинов. Одним из них был Конн Матерацци. Со дня своей схватки с Кейлом он еще ни разу так близко не подходил к нему.
— Меня послал фельд-генерал Нарцисс проверить, все ли с тобой в порядке.
— Я в полном порядке. Ты не видел моего брата?
— Видел. Думаю, с час назад. Он был в Белой Палатке с тем дергающимся болваном, который ему переводит.
— Ты не имеешь права так отзываться о Коолхаусе. Поищи Саймона и, пожалуйста, проследи, чтобы его доставили сюда. — Арбелла повернулась к слугам и распорядилась, чтобы они отправлялись в Белую Палатку с тем же поручением.
Конн Матерацци первый раз за все это время прямо посмотрел на Кейла:
— Вижу, ты хорошо устроился здесь, в безопасности.
Кейл не ответил. Конн переключил внимание на Кляйста:
— А ты? Если бы у тебя хватало храбрости не только на то, чтобы торчать здесь и предоставлять нам сражаться за тебя, я мог бы найти тебе местечко на передовой.
Кляйст сделал вид, что предложение его заинтересовало:
— Хорошо, — сказал он любезно. — У меня здесь остались кое-какие дела, поезжай вперед, я присоединюсь к тебе через несколько минут.
Конну всегда недоставало чувства юмора, но сейчас даже он понял, что над ним насмехаются.
— Вашим обмазанным елеем друзьям, тем, что стоят вон там, внизу, по крайней мере хватает храбрости сражаться самим. А вы трое только будете стоять здесь и смотреть, как за вас сражаемся мы.
