— Назад! — приказала генерал Джексон. — Это мой бой. Мне не нужна твоя помощь.
— Я делаю это не для тебя, — прорычала Челси. — А для него, — она хмуро посмотрела на своего брата, кровь капала с коротких перьев на ее шее, где он укусил ее. — Ты не убийца, Джулиус, и я не дам тебе стать таким. Не из-за этого.
— Она убила Марси!
— Да, — печально сказала его сестра. — И я знаю, это больно. Но если я дам тебе убить ее за это, тебе будет еще больнее.
Джулиус не знал, куда больнее, но, пока его сестра говорила, он понял, что она была права. Убийство не вернет Марси. Это только добавит больше смерти в мир, уже задыхающийся от нее. Эта правда проникла в его разум, и огонь его гнева угас, не оставив ему ничего. Он уже даже не ощущал печаль, а просто был пустым. Пустой и одинокий с холодной твердой правдой, что Марси больше нет, и даже если он проживет так долго, как Три Сестры, он не увидит ее снова.
Джулиус обмяк под сестрой, сжал пернатое тело в комок в грязи. Он хотел оставаться так вечно, когда водянистый вздох нарушил тишину, напоминая, что у них были зрители.
— Разочаровывающее зрелище, — сказала Алгонквин, глядя на них со щупальца Левиафана, ее лицо уже не пыталось подражать человеку. — Я не знала, что ты любишь убивать веселье, Тень Бетезды. Я хотела посмотреть, как убийца драконов из ООН и твой обезумевший брат рвут друг друга на части.
Она замерла, ждала резкого ответа, но Челси не стала так делать. Она согнулась над Джулиусом, ударила хвостом, обвила пернатым кончиком рукоять его брошенного меча. Она провела когтями по земле в тот же миг, вонзая кончики — Джулиус только сейчас заметил на концах изогнутые белые клинки ее Клыка Хартстрайкера — в траву, разрывая дыру в мире. Едва трещина открылась, она утащила за собой Джулиуса и его Клык с кровавого поля на гору Хартстрайкер.
* * *
Эмили смотрела на закрывающуюся дыру, которую Хартстрайкер разрезала в мире, ругая себя за то, что не пошла за ними. Тот маленький дракон в гневе был опасен, а Тень Бетезды была сражением, к которому она не была готова, но она предпочла бы бой с целой горой Хартстрайкер одна с дырами в груди, чем оставаться одной на территории врага.
Не одна, — прошептал Ворон. — Я всегда тут.
— Правда? — она прижала ладонь к потрепанной груди. — Тогда где ты был, когда меня грыз дракон?
Ты это заслужила, — мрачно сказал дух. — Ты застрелила наш лучший шанс на Мерлина.
— Или так, или оставить ее с врагом, — Эмили прищурилась, глядя на Алгонквин, которая парила над кровавой травой, тыкая землю, где пропали драконы, щупальцами воды. — Я сделала, что должна была.
Теперь тебе придется жить с этим.
Эмили знала это лучше всех. Она долго была солдатом. Она творила ужасные вещи, и с ней поступали хуже, но она все еще была жива. Переживет и это. Феникс всегда поднималась снова. Это была основная правда ее жизни с тех пор, как Ворон явился ей в потопе давным-давно. Эмили Джексон держалась за это сейчас, была настороже, когда Алгонквин повернулась к ней.
— Так-так, — дух посмотрела на них, но у нее уже было нее лицо, а плоская маска рябящей воды, где криво отражалось лицо Эмили — обычное отражение, а не жуткое подражание Алгонквин. — Какой бардак. Хотя я не должна удивляться. Вы, люди, разрушаете все, чего касаетесь. Так всегда. Порой я думаю, что ненавижу вас больше драконов.
— Не вини меня, — заявила Эмили. — Ты меня заставила. Но это конец, Алгонквин. Мерлин мертв, и ее дух ушел с ней, — она широко невесело улыбнулась. — Ты проиграла.
— Невозможно, — резко сказала дух. — Когда у тебя есть вечность, проиграть невозможно. Можно только задержаться, и это все, что дали твои старания, — она посмотрела на кровавый пруд. — Я потеряла шанс сделать это рано, но даже так мой Смертный Дух появится задолго до всех остальных, что означает, что все жертвы ваши были напрасными. И ты даже не убила дракона, — она покачала головой. — У всех день прошел зря.
— Уверена, ты так думаешь, — сказала генерал. — Но я не пыталась его убить. Джулиус Хартстрайкер — хороший дракон, один на миллион. Он напал, потому что его сердце было разбито, и у него было право. Но даже в гневе он не мог со мной сравниться.
— Я бы не была так уверена, — Алгонквин указала на дыры в груди Эмили. — Но это не важно. Приз мертв, и драконы ушли домой. Осталось только использовать твою жизнь, чтобы пригрозить Ворону опомниться.
— Невозможно, — каркнул Ворон, появляясь из ниоткуда, чтобы опуститься на плечо Эмили. — Я уже там. Любой разумный дух видит, что твоей жажде контроля нет конца, Алгонквин. Но мы уже это проходили, ты и я. Мы оба знаем конец.
— Но этот раз другой, — сказала Алгонквин, подняла просвечивающую водную ладонь. — В этот раз у меня есть он.
Щупальце Левиафана обвило ее пальцы, и Ворон отвел взгляд, поежившись.
— Еще повод не лезть, — буркнул он мрачным голосом, каким порой говорил. — Но я уже тебе говорил. Я говорил тебе шестьдесят лет назад, когда мы только пробудились: от оружия, которое может нам навредить, а не только врагам, добра не будет. Это было глупо тогда, даже хуже сейчас, потому что уже не только у тебя козыри.
Впервые с ее появления Алгонквин помедлила.
— О чем ты говоришь?
— Твое орудие, — Ворон посмотрел на Левиафана. — Уже не единственное. У Брогомира из Хартстрайкеров свой Безымянный Конец. Я видел это своими глазами.
Она фыркнула.
— Думаешь, мне есть дело до спутников дитя-пророка?
— Надеюсь, есть, — рявкнул Ворон. — Иначе ты сошла с ума. Брогомир юн, но он — лучший пророк в истории драконов в этом измерении. Гений, как он, мог только по одной причине глупо привести еще один Безымянный Конец, и это в противовес твоему. Ты знаешь термин «взаимно обеспеченное разрушение»? Если ты не отступишь…
— С чего мне отступать? — вода Алгонквин бурлила. — Это меня оскорбили! Меня заставили спать, я не могла защититься, а когда я проснулась, мои воды были загрязнены, в них кишели драконы и люди! Грязные черви на моем теле!
— И ты утопила их, — прорычала Эмили, но не смогла сдержать старый гнев. — Сотни тысяч невинных…
— Я была невинной! — завопила Алгонквин, стала крупнее, кровавая вода с земли стала собираться у ее ног. — Меня мучили, и я утоплю весь мир, но не дам тебе сделать это снова!
— Такое вполне может произойти, — Ворон спрыгнул с плеча Эмили на траву перед Алгонквин. — Тебя обидели, никто не спорит, но, хоть ты жертва, это не отменяет твоей вины за то, что ты потом делала. Ты ухудшила ситуацию. Ты позвала то, что не стоило трогать. Теперь драконы сделали так же, и не нужен пророк, чтобы видеть, как это закончится. Есть лишь один возможный исход, когда две мощные силы сталкиваются.
— Возможно, — сказала Алгонквин. — Но какая нам разница? Мы — земля. Даже если все умрет, мы будем жить вечно.
— Одна? — спросил Ворон.
— Это тише, чем слушать тебя, — с горечью сказала она. — Мир без ворон был бы мирным. Но пока что я предпочту убивать твоих питомцев.
Мирон охнул рядом с ней, но Эмили только сжала кулаки.
— Зачем? — спросила она. — Наше убийство ничего тебе не даст. Разве не лучше потребовать выкуп?
— И что мне с ним делать? — спросила дух. — У меня тут все есть, — она указала на СЗД, мерцающие суперскребы сияли, как рябь в воде, первый свет дня появился над горизонтом. — Но, хоть я не могу проиграть, кому-то нужно заплатить за разрушенную работу, и раз ты убила ту, что была в ответе, Эмили Джексон, бремя падает на твои металлические плечи, — ее вода на лице разделилась в жутком подобии насмешливой улыбки. — Похоже, время Феникса на исходе.
— Ну-ну, — Ворон вернулся к своему человеку. — Не спеши. Я много времени ее строил.
— Тогда сможешь легко построить другую, — сказала Алгонквин, кровавая вода поднялась вокруг нее, как вращающееся лезвие. — Мы — духи. У нас есть время.
Ворон издал недовольный звук. Но Эмили молчала. Она стояла неподвижно, смотрела на свое отражение в пустом лице Алгонквин, клинок из воды кружился все быстрее и ближе. Она уже готовилась выстрелить в Алгонквин, надеясь, что это разорвет ее на кусочки так, что она будет восстанавливаться месяц, когда неожиданный голос сказал:
