Он вошел в дом, побрел на кухню и тяжело опустился за стол, обхватив голову руками.
– Ну что, папаша, тебя можно поздравить? – весело промурлыкала Мила, которая появилась следом.
Заметив неладное, она мгновенно перестала улыбаться и присела напротив Ивара.
– Что случилось? Что-то с Кирой? – она сдавленно охнула. – Только не говори мне, что ребенок…
– У меня родилась дочь, – пробормотал Ивар, уставившись в одну точку, – но Кира с ней уехала.
– Кира? Она же ночью только родила!
Он равнодушно пожал плечами.
– Еще рано утром меня не пустили. Сказали, что надо дать отдохнуть. А потом сообщили, что Кира выписалась под свою ответственность.
– Ничего не понимаю…
– А я понимаю. Судя по словам дежурной медсестры, ее забрали братья. Охотница вернулась к семье. И посмотри на это.
Он порылся в кармане и швырнул на стол скомканный обрывок бумаги. Двумя пальцами, словно касалась мерзкой жабы или отвратительного слизня, его собеседница подцепила записку и прочла:
– «Ивар, не вздумай меня искать. Все в прошлом. Обо мне позаботятся родные. Спасибо за дочь», – Мила фыркнула. – Ты серьезно?! Это же наша Кира! Она отказалась от семьи!
Ивар покачал головой.
– Теперь я уже ни в чем не уверен. Ты же знаешь охотников. У них все завязано на кровных узах. Может, она поняла, что там ей будет лучше? Как они отыскали ее в роддоме? Наверно, все это время Кира как-то поддерживала связь со своими. – Он сглотнул, потому что эта мысль причиняла нешуточную боль. – Знаешь, пока мы ехали в роддом, она сказала, что больше никогда не захочет меня. Наверно, после таких мучений Кира меня ненавидит.
Он был уверен, что это так. Очевидцы утверждали, что его охотница ушла добровольно. Никто не тащил ее против воли по коридорам. Она даже доверила их ребенка своим братьям! Его дочь унес охотник! Это говорило Ивару о многом.
Мила похлопала ресницами, а потом рассмеялась. Она встала, обогнула стол, наклонилась и обняла Ивара сзади, положив подбородок ему на плечо.
– Женщины еще и не такое кричат, когда рожают. Не стоит все принимать на свой счет. Вот увидишь, боль забудется, и она сама захочет второго ребенка. К тому же, по Кире видно, что ее за уши от тебя не оттянешь в постели.
– Ну прямо не оттянешь, – хмыкнул Ивар, но глубокая морщина между его бровей немного разгладилась.
Мила потрепала его по плечу в знак поддержки и выпрямилась.
– А еще женщинам нравится испытывать гордость, когда отец младенца берет его на руки и признает своим. Даже если Кира злится на тебя за что-то, она не устоит. Просто поезжай и забери свою жену домой. Скажи, что мы все ждем ее обратно. Я приготовила вашу комнату и застелила детскую кроватку. Никитка не может на месте усидеть, так мечтает познакомиться с новой подружкой.
Ивар медленно поднялся и посмотрел в глаза Миле.
– Почему ты поддерживаешь меня сейчас? Раньше ты обожала спорить по любому поводу.
Девушка не стала долго размышлять над ответом.
– Я поддерживаю не тебя, а Киру. И хочу вернуть ее не меньше твоего. Поэтому так. И если для этого тебе требуется придать немного бодрости, считай, что ты ее от меня получил. – Мила взяла тряпку и сделала вид, что очень занята наведением чистоты на столе. – А еще я люблю тебя как брата. Хоть ты такой же идиот, как и Лекс. Что бы вы оба без меня делали? – Она вздохнула. – И что бы я делала без вас? Да не стой. Иди уже.
Впервые за сутки Ивар ухмыльнулся. Он расправил плечи и сжал кулаки.
Даже если придется спуститься в ад за Кирой, он найдет ее, как делал это и раньше. Найдет и привезет обратно.
И он должен взять на руки своего ребенка.
27
Блудная дочь вернулась в отчий дом.
Так, наверно, думали все, кто видел, как я выходила из джипа. После долгого отсутствия глаз подмечал даже незначительные изменения. Кажется, немного покосилась крыша у кузницы. По стене гаража раскинул темно-зеленые стебли плющ. Вьющийся сорняк и раньше претендовал на это место, но его вырубали. Теперь, что ли, передумали?
Среди наемников появились новые, более молодые, лица.
Зато все так же со стороны реки веяло сыростью и запахом мха, в курятнике кудахтали куры, а на пороге меня встречал однорукий дядя Миша. Старый охотник явно волновался, хоть и не желал показывать своих чувств. Он достал трубку, покурил ее, потом зачем-то сразу вытряхнул и убрал в карман.
Странно, что не вышел встречать отец. Неужели Костик не приукрасил действительность, и папа так плохо себя чувствует? Или просто хочет наказать эгоистичную дочь?
Малышка давно намочила пеленки и без перерыва хныкала. Я прижала ее к груди и гордо вскинула подбородок, находясь под обстрелом суровых мужских взглядов. Могла лишь представить, какую репутацию заслужила в глазах наемников из-за сплетен. Дочь охотника, которая целый год где-то пропадала и вернулась с ребенком на руках. Незамужняя, ведь официального брака с Иваром мы не заключали.
Больше всего я переживала даже не за то, кто и что подумает обо мне, а за будущее своего ребенка. Что будет, когда все поймут, что она – дочь лекхе? Мне придется драться до последней капли крови, чтобы защитить малышку. И я морально готовилась к самой жестокой схватке.
Расставание с Иваром легло тяжелым камнем на душу, но помощи с его стороны я не ждала. Наоборот, сделала все, чтобы защитить и мужа. Кое-как нацарапала записку и сунула медсестре, пока подписывала заявление на выписку. Если Ивар появится в клане – его убьют без суда и следствия прямо на пороге. Я прекрасно понимала, что делала, когда писала ему прощальные и обидные слова. Только в последний момент не выдержала и добавила «Спасибо за дочь». Чудесная кроха, так похожая на моего мужа, навсегда останется напоминанием о нашей взаимной любви. А расставание Ивар как-нибудь переживет и смирится. Он ведь обещал никогда не останавливать меня. По крайней мере, я надеялась на это.
Понимая, что слишком долго топчусь на одном месте, я заставила себя шагнуть вперед. Братья, как молчаливая стража, двинулись следом. Так меня и провели через двор, как пленницу в собственном клане. У стоявшего на пороге дяди Миши влажно блестели глаза. Он порывался обняться, но хнычущий ребенок напомнил о себе, и охотник передумал. Только взглянул на крохотное личико и произнес дрожащим голосом:
– Ребятеночка родила… а где же избранник твой?
– Этот ребенок от лекхе, – мрачно сообщил Коля.
Старый охотник недоверчиво перевел взгляд на меня. Я не шелохнулась, не видела смысла что-то доказывать. Дядя Миша почесал затылок и попятился.
– Надо бы выпить…
Я поморгала, чтобы смахнуть с ресниц слезы. Если уж старик, которого считала вторым отцом, впал в состояние шока от новости, то чего ожидать от родного папы?
Коля сделал знак подниматься по лестнице, и я машинально перешагнула нижнюю ступеньку. Забытые привычки возвращались сами собой. Поднявшись наверх, хотела уже отправиться в свою комнату, но брат придержал мой порыв.
– Разве не хочешь сначала повидаться с папой?
– Мне нужно покормить ребенка, – огрызнулась я и стряхнула его лапищу с плеча. – Не видишь, она плачет?
Коля недовольно проворчал что-то под нос, но настаивать не стал. Дверь распахнулась… и я словно оказалась в мавзолее имени себя. Все вещи лежали нетронутыми, ровно на тех местах, как были оставлены мной. Кто-то время от времени протирал здесь пыль, умудряясь ничего не передвинуть. Мне стало жутко. Горько. Больно. Невыносимо.
Эта комната буквально кричала о том, что меня любили и ждали. Верили и надеялись. Скучали и мучились в разлуке. И это давило на совесть. Я не оправдала надежд семьи. Родные хотели, чтобы моя жизнь напоминала дрейфование корабля в тихой гавани. Никто не мог предсказать, что меня выкинет в океан. Но тихая гавань иногда становится плавучей тюрьмой, а океан – наполняет легкие свежим ветром. Жаль, что я так полюбила свободное плавание.
Зато нахождение на «своей» территории придало сил. Я выгнала старшего брата за дверь и наконец-то смогла остаться в одиночестве. Посетовала, что здесь ничего не подготовлено для приезда с новорожденным ребенком. Кроватка, пеленки, распашонки и прочие мелочи, которые Ивар накупил по списку, составленному Милой, – все осталось в поселении лекхе.
