Раскол во времени - Келли Армстронг

— Что ты от меня скрываешь? — спрашивает он. Прежде чем я успеваю произнести хоть слово, его лицо темнеет. — Финдли был замешан в делах с Эвансом. Ты не расследовала его как человека, который напал на тебя. Возможно, это то, что ты нашла, но не то, что подозревала. Мы уже установили это.

— Мы ничего не установили, сэр, кроме того, что ваша сестра оставляет след, что указывает на её похищение и опасность.

— Ты! — кричит он, так громко, что я вздрагиваю.

Он идет мимо меня, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть пожилого мужчину, разговаривающего с кем-то через окно. Мужчина поворачивается, и даже отсюда я вижу, как он щурится на этого высокого, широкоплечего человека, марширующего через дорогу. Он не отступает и не морщится. Просто щурится, будто не понимает, что видит.

Я подбираю юбки и бегу через дорогу.

— Добрый вечер, сэр, — говорю я, прежде чем Грей успевает сказать что-то еще. — Прошу прощения за резкость приветствия моего господина. Мы ищем одну особу, и он сильно обеспокоен её безопасностью.

Грей бросает взгляд через плечо, который ясно говорит, что ему не нравится, что я вмешиваюсь. Я отвечаю ему жестким взглядом. Он беспокоится за Айлу и злится на меня за то, что, справедливо считает, я что-то от него скрываю. Он вот-вот обрушит этот гнев на потенциального свидетеля, и я не позволю ему это сделать.

— Ах, — говорит мужчина, кивая. — Предполагаю, вы ищете свою жену? Рыжеволосую даму в траурной одежде?

— Да, — отвечаю я, прежде чем Грей успевает его поправить. — Это моя госпожа.

— Ваша госпожа должна оставаться дома, — раздается голос из окна. Это женский голос, хотя я не вижу её через мутное стекло. — Она пьяна.

— Она нездорова, — говорит мужчина. — Я бы не стал спекулировать на причине, и так как она была в трауре, я бы сказал, если бы это было опьянение, у неё есть причина, бедная женщина.

— Что заставило вас сказать, что она казалась нетрезвой? — спрашиваю я.

— Она не могла идти, — резко отвечает женщина внутри. — Ей помогал добрый молодой констебль.

Грей напрягается.

— Что?

— Мой господин хочет спросить, не могли бы вы рассказать нам больше? — говорю я. — Ей помогал молодой человек в форме констебля?

— Он был не в форме, но я знаю его, — говорит женщина. — Он живёт через пять домов. Однажды помог мне с дверью, когда та заедала. Такой милый молодой человек.

— Скажите, в какую сторону они пошли? — спрашиваю я. Грей уже ушёл, шагая через дорогу.

Из окна лениво высовывается рука, указывая направление.

— Пожалуйста, — говорю я пожилому мужчине. — Если это тот молодой человек, о котором мы думаем, среднего роста, примерно моего возраста, с тёмными волосами, наша госпожа может быть в опасности.

Женщина фыркает и что-то бормочет себе под нос, но у мужчины нахмуриваются брови.

— Они пошли за угол, милая, — говорит он. — До конца улицы, а затем повернули направо. Я действительно подумал, странно, что он так спешил, но решил, что он заботится о приватности бедной леди.

Я тут же ухожу, выкрикивая слова благодарности на ходу.

Глава 41

Я поднимаю юбки и бегу к углу. Не кричу Грею. Он сам разберётся, а я не собираюсь устраивать сцену и спорить. Он догоняет меня, когда я наклоняюсь и замечаю ещё одну мятную конфету.

— Господин видел констебля Финдли и миссис Баллантайн, поворачивающих сюда, — говорю я, когда Грей подходит.

— Пьяная, — бормочет он. — Видят женщину, с которой грубо обращаются, и предполагают, что она пьяна.

— Он мог накачать её хлороформом, чтобы она казалась пьяной. — Я бросаю на него взгляд. — Это возможно? Хлороформ как седатив? Или это только в книгах?

Он смотрит на меня и бормочет:

— Да, это возможно, как ты выразилась. Каждая молодая женщина должна знать это ради своей безопасности.

Мы продолжаем идти, рассматривая землю в поисках следующей конфеты. Сколько ещё она сможет бросить? И куда, чёрт возьми, он её ведёт?

Я озвучиваю свой последний вопрос:

— Есть ли где-нибудь поблизости уединённое место? Парк?

Длинные шаги Грея уже унесли его на десять шагов вперёд.

— Примерно в полумиле отсюда, да. А что касается того, куда он её ведёт, ответ очевиден, не так ли? К себе в квартиру. Мы зря тратим время, обходя квартал. Не хочу оставлять тебя позади, Катриона, но я иду вперёд. Твои юбки и рост мешают тебе, а моя сестра в опасности.

Я подавляю глупое желание обидеться на его замечание о моём «росте». Он уже побежал.

— Ты ошибаешься, Дункан, — бормочу я себе под нос. — Если бы он вёл её туда, он бы пошёл в другую сторону. И он не потащит её в дом, полный людей.

Я нахожу ещё одну мятную конфету на углу, который только что повернул Грей. Поднимаю её и вижу его в пятидесяти футах, глядящего на меня и на тёмный переулок. Он возвращается.

— Проклятье, — бормочет он. — Я не могу бросить тебя.

— Спасибо…

Он продолжает, будто не слышал меня.

— Ты явно являешься целью Финдли, и я не могу оставить тебя позади.

— Идите вперёд, — говорю я. — Я сама о себе позабочусь. Но он не отвёл её в свою квартиру.

Я бегу к следующей конфете. Эта лежит на дорожке в саду за таунхаусом. Я стою над ней и смотрю на тёмный дом.

— Почему все ставни закрыты? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня, как будто я спрашиваю, почему луна светит ночью.

— Потому что… — Он ругается и бежит к задней двери. Я бросаюсь и хватаю его за куртку.

— Осторожно, — говорю я. — Если Финдли здесь, ему нельзя знать, что мы рядом.

— Сохранить элемент неожиданности. Да.

— Ставни?

— Они закрыты, потому что владельцы уехали на длительное время.

— И любой, кто увидит закрытые ставни, поймёт это. Это как открытое приглашение для воров, не так ли?

Или для серийных убийц, ищущих место, где можно пытать своих жертв.

— Дверь там, — говорю я, указывая. — Та же планировка, что и в его квартире. Он взломал её. Вероятно, подвал.

Лучшая звукоизоляция.

Я продолжаю:

— Я могу открыть дверь. Я попрошу вас встать на страже там. Ищите свет через ставни. Слушайте звуки. Сообщите мне, если что-то услышите.

Как свидетельство его состояния, что он больше не задаёт вопросов своей горничной, дающей ему указания. Он просто кивает, взгляд сосредоточен на доме, и затем перемещается на позицию.

Я жду, смотрю на окно, выискивая любые изменения в цвете. Оно остаётся тёмным, никакой свет