Он стремительно набросился на них и смял одного в челюстях; его предсмертный крик вспугнул остальных. Самые опытные удирали от чудища в гуще толпы — и уперлись в замурованный конец туннеля. Другие попытались обежать его вокруг — один осмелился даже перескочить через его чешуйчатую спину, — но хлещущий хвост отшвыривал их в твердые стены. Третьи бросались прямиком ему в пасть, съеживаясь лишь на ту долю секунды, когда огромные зубы смыкались.
Отчаянный писк достиг своего апогея и затих. Повсюду была восхитительно пахнущая кровь. Мясо, шкура и кости приятной тяжестью покоились в желудке. Но среди его жертв еще оставались живые. Они изо всех сил пытались уползти от бойни. Охотник начал было погоню, но набитое брюхо замедляло его движения. Он был слишком сыт, чтобы преследовать — или чтобы это его заботило. Он добрался до края воды и остановился. Его тянуло в сон.
Первым делом он нарушит тишину. Это разрешено. Это его территория. Это все его территория. Великанские челюсти раскрылись, и он издал пронзительный раскатистый рев, который еще долго отзывался эхом во всех закоулках этого нескончаемого лабиринта туннелей и труб, галерей и каменных коридоров.
Когда отголоски эха наконец затихли, хищник уснул. Он был единственным, кто мог спать.
Розмари приветливо кивнула Альфредо, который дежурил у входа этим вечером. Он улыбнулся ей и покачал головой при виде стопки книг, которую она держала под мышкой.
— Позвольте мне помочь вам, мисс Мария.
— Спасибо, Альфредо, не нужно. Я справлюсь.
— Помните, как я вам носил книги, когда вы были еще совсем крошкой, мисс Мария? Вы еще говорили, что выйдете за меня замуж, когда вырастете. Теперь передумали, а?
— Прости, Альфредо. Что поделать, такая уж я ветреница.
Розмари улыбнулась и подмигнула. Кто бы знал, чего ей стоило шутить, да и вообще быть приветливой. Как же ей хотелось, чтобы этот вечер, этот день поскорее закончился!
В лифте она была одна и поэтому позволила себе маленькую слабость — на миг прижаться головой к стене кабины. Она действительно помнила, как Альфредо носил ее книги в школу. Это было во время одной из многочисленных войн, которые отравили ей все детство. Ну и семейка.
Когда двери лифта раскрылись, двое громил, стоявших у входа в пентхаус, подобрались. Увидев ее, они расслабились, но вид у них остался странно серьезный.
— Макс? Что случилось?
Розмари вопросительно взглянула на более высокого из двух одетых в одинаковые черные костюмы мужчин.
Тот покачал головой и распахнул перед ней дверь.
Розмари прошла по мрачному, обитому темными дубовыми панелями коридору в библиотеку. Старинные полотна на стенах не оживляли гнетущего впечатления.
У входа в библиотеку она уже собралась постучать, но массивные резные двери открылись, не успела она их коснуться. На пороге стоял отец — темный силуэт в свете настольной лампы. Он взял ее за обе руки и крепко их сжал.
— Мария, речь пойдет о Ломбардо. Его нет больше с нами.
— Что случилось?
Девушка вглядывалась в знакомое лицо. Под глазами у него были темные круги. Щеки обвисли еще сильнее. Он развел руками.
— Эти молодые люди принесли новости.
Фрэнки, Джоуи и Малыш Ренальдо сбились в кучку. Джоуи был само подобострастие.
— Мы уже рассказывали дону Карлосу, Мария. Везунчик Лам… э-э… Ломбардо собирался ехать прямо сюда, но на минутку заскочил в метро.
— Думаю, он хотел купить жевательную резинку, — пояснил Фрэнки, хотя никто его ни о чем не спрашивал.
— Ну, неважно. Он не вернулся обратно. Мы все равно болтались неподалеку, — сказал Джоуи, — и решили пойти выяснить, в чем дело. И услышали о… о происшествии на станции. В общем, мы все узнали.
— Да, его нашли разорванным на два десятка…
— Фрэнки!
— Простите, дон Карло.
— На сегодня хватит, ребята. Завтра поговорим.
Трое молодых людей кивнули, склонили головы в сторону Розмари и вышли.
— Мне жаль, Мария, — проговорил ее отец.
— Я не понимаю. Кто мог это сделать?
— Мария, ты же знаешь, что Ломбардо участвовал в нашем семейном бизнесе. И другие тоже об этом знали. Как и то, что вскоре он должен был стать моим сыном. Мы считаем, возможно, это кто-то пытается навредить мне. — Голос у дона Карло был печальный. — За последнее время были и другие случаи. Есть такие, кто хочет отобрать у нас то, на что мы положили жизнь. — В его голосе прозвучала сталь. — Это не сойдет им с рук. Даю тебе слово, Мария!
— Мария, я приготовила лазанью. Твою любимую. Пожалуйста, поешь, — подала голос из темного угла мать Розмари. Она повела ее на кухню, обнимая за плечи.
— Мама, не надо было из-за меня задерживать ужин.
— А я и не задерживала. Я знала, что ты появишься поздно, и оставила тебе немного.
Девушка пристально посмотрела на мать:
— Я не любила его, мама.
— Тише. Я знаю. — Она приложила палец к губам дочери. — Но со временем ты привязалась бы к нему. Я же видела, вы хорошо ладили.
— Мама, ты же не…
Розмари перебил голос отца, донесшийся из библиотеки.
— Это все эти черномазые! Кому еще могло понадобиться нападать на нас сейчас? Должно быть, они выбираются из своего Гарлема по туннелям. Они уже давно зарятся на нашу территорию! И еще хотят прикрыться Джокертауном. Нет, джокеры ни за что не посмели бы сделать это сами, но черномазые могли использовать их для отвода глаз!
Наступила тишина, прерываемая бормотанием из телефонной трубки. Мать потянула Розмари за локоть.
Дон Карло продолжал:
— Их нужно остановить сейчас, иначе они начнут угрожать всем семьям. Они — шакалы.
Снова пауза.
— Я не преувеличиваю.
— Мария… — начала ее мать.
— Значит, завтра утром, — резюмировал дон Карло. — Как можно раньше. Хорошо.
— Видишь, Мария. Твой отец обо всем позаботится.
Мать повела Розмари в золотистую кухню с ее блестящими приборами и развешанными по стенам вышивками с поучительными изречениями в рамочках. Ей хотелось рассказать матери о Сиси и надписи на вагоне метро, но сейчас все это казалось невероятным. Должно быть, у нее слишком разыгралось воображение. Ей страшно хотелось спать. На еду даже смотреть было тошно. Все, на сегодня с нее хватит.
Бездомная женщина заворочалась во сне, и один из двух здоровенных котов, спавших рядом с ней, посторонился. Он поднял голову и зафыркал на своего товарища. Оставив женщину в компании опоссума, свернувшегося клубочком у нее под боком, оба кота бесшумно зашагали ко входу в заброшенный туннель подземки. Забытый объездной путь вокруг «86-й улицы» вел их к еде.
