— К вечеру все будет готово, — ответил Маниакис-старший. — Воины Смердиса могли бы устроить нам кучу неприятностей, если бы прокрались сюда и попытались уничтожить наши машины. Но они ничего такого не сделали. Может, не подумали об этом, а может, решили, что ничего у них не выйдет. — Он покачал головой, показывая свое к этому отношение. — Стараться надо всегда. Иногда и сам потом удивляешься, на что оказался способен.
— Согласен, — сказал Шарбараз. — Если бы я думал иначе, то не ушел бы в Видессию в прошлом году.
«Если бы Рошнани об этом не подумала, ты никогда не ушел бы в Видессию», подумал Абивард и ощутил прилив гордости за жену. Одновременно он ощутил правоту Динак: совет женщины может быть столь же полезен в войне, как и на женской половине крепости. «Интересно, понял ли это Шарбараз?» — подумал Абивард.
Но долго размышлять над этим ему не пришлось. Старший Маниакис сказал:
— Величайший, все это так, но сейчас мы почти что вернули тебя домой.
* * *
Восход солнца обещал жаркий день, особенно для тех, кто облачен в доспехи.
Абивард обливался потом еще до того, как надел подбитые кожей кольчугу, кольчужную юбку и кожаные штаны с нашитыми на них железными кольцами. К тому времени как он нацепил кольчужную сетку на переднюю часть шлема и водрузил на голову шлем, он ощущал себя куском мяса в печке.
Возможно, вопреки всему у Смердиса все же были шпионы в лагере Шарбараза, или же его сотники просто сумели сложить воедино все, что они увидели, сидя за стенами укрепления, возведенного ими перед Машизом. В любом случае его воины вышли из укрытия и заняли пространство между стенами и непроходимыми скалами по обе стороны. Нет, взятие Машиза не будет триумфальным парадом, который воображали себе Абивард и Шарбараз, выезжая из крепости Век-Руд.
Маниакис-старший с самого начала взял на себя руководство всей операцией.
Схватив Абиварда за воротник, он сказал:
— Хочу, чтобы ты и твои лучшие люди остались возле осадных машин и охраняли их.
— Что?! — негодующе воскликнул Абивард. — Ты просишь меня и моих лучших копейщиков не участвовать в атаке?
Если видессиец и заметил его гнев, он не придал ему никакого значения.
— Именно этого я и прошу, по крайней мере в начале боя, — ответил он. — Если мы хотим сегодня победить, это просто необходимо. Потом вы сможете подраться всласть и удовлетворить самую взыскательную честь. Это я вам обещаю.
Он говорил так, будто честь — нечто такое, чему грош цена. «Ты воюешь как купец, твой сын по сравнению с тобой — трижды мужчина», — подумал Абивард. Но он не мог оскорбить союзника, сказав ему такое в лицо. Если поставить этот вопрос перед Шарбаразом… Абивард покачал головой. Нельзя. Если он поступит так, Маниакис-старший утратит престиж — или его утратит он сам, Абивард. В любом случае союз пострадает.
У него не оставалось выбора.
— Хорошо, высокочтимый, — ледяным тоном сказал он. — Полагаюсь на твое обещание.
На ледяной тон старший Маниакис обратил не больше внимания, чем на предшествующее тому негодование.
— Прекрасно, прекрасно, — сказал он, будто принимая согласие Абиварда как должное. — Теперь приступай, высокочтимый, будь добр. Мы не можем начать наше маленькое представление, пока вы не займете позиции.
Все еще пылая от возмущения, Абивард построил отряд копейщиков под началом Заля. Заль и многое конники недовольно заворчали, услышав, что им не суждено отважно устремиться на врага. Абивард сказал:
— Настоящая драка у нас будет попозже. Господом клянусь. — Он надеялся, что не дает им ложную клятву.
Продолжая ворчать, копейщики встали перед осадными машинами, построенными видессийцами. Машины, обитые грязными досками, напоминали каркасы домов, покинутых после наводнения. В некоторые из них саперы положили тяжелые камни, в другие — большие сосуды с затычками, из-под которых торчали промасленные тряпки.
Абивард развернулся в седле, чтобы видеть, как видессийцы подносят факелы к этим промасленным тряпкам. По команде сотников саперы выстреливали этими штуковинами. Машины подпрыгивали и лягались, словно дикие ослы, наподобие тех, которые так переполошили войско Шарбараза прошлой осенью.
Камни и сосуды описывали изящные дуги в воздухе. Сотники ругались, погоняя саперов, а те крутили лебедки, наматывая канаты и подготавливая машины к следующему залпу. На это Абивард почти не обращал внимания. Он смотрел, как камни крушат укрепления Смердиса. Некоторые не долетали, некоторые попадали в стену, а некоторые перелетали ее и падали позади. Ему хотелось оказаться под одним из этих камней не больше, чем превратиться в таракана, которого давит кованый сапог копейщика.
Летящие сосуды оставляли за собой дымовые шлейфы. Даже с расстояния в два фурлонга, несмотря на крики воинов Смердиса в крепости, он слышал, как разбиваются глиняные сосуды. Из крепости стали подниматься клубы черного жирного дыма.
Абивард вновь развернулся в седле.
— Кто-нибудь говорит на моем языке? — спросил он находящихся позади него саперов. Один из них кивнул, и Абивард продолжил:
— Что это за гадость вы туда кидаете?
Видессиец хмыкнул.
— Минеральное масло и серу, — сказал он на относительно сносном макуранском, — и еще кое-что, только я не скажу что. Хорошо горит, да?
— Да, — согласился Абивард. Один из столбов дыма поднимался особенно быстро; он понял, что зажигательная смесь выплеснулась на дерево или холстину.
Машины вновь бахнули, на этот раз не столь дружно. Камни и сосуды полетели в крепость.
— Господи, — сказал Заль, — не хотелось бы мне оказаться под таким дождичком. — Он прищурил глаза, всматриваясь. — И если такой дождичек будет падать на крепость достаточно долго, народ там будет мало на что годен. Их всех передавят или поджарят, а значит, бойцы из них будут те еще.
— Так и было задумано, — сказал Абивард и только тут внезапно понял, почему Маниакис-старший сказал, что защите машин отводится решающая роль в битве. Рано или поздно военачальники Смердиса поймут, что нужно остановить видессийцев и не дать им превратить крепость в руины. Лучники тут не помогут: машины стоят слишком далеко, никакой стрелой не достанешь. Значит, придется брать их штурмом.
И штурм имел место, но не со стороны воинов, стоящих непосредственно перед Машизом. Вместо этого военачальники Смердиса бросили в атаку фланговый отряд вроде того, который нанес Шарбаразу такой урон при его прошлом наступлении на столицу. Выкрикивая имя Смердиса, конники с грохотом вырвались из узкого ущелья с севера, так же как и год назад.
