Колдун встал и пошел к стопке книг. Андрей лихорадочно думал, как выкрутится из кошмара, в коем он внезапно оказался. Но как можно помешать Михаэлю? Ведь перед ним не просто человек, перед ним колдун. Он мог одним движением мысли убить десяток таких, как Андрей. А ко всему прочему, его еще и связали. В такой ситуации, если бы его связала парализованная девочка, и то выбраться невозможно. Колдун спокойно подошел к книгам и поднял, затем так же спокойно, без тени эмоций, положил их на грудь Андрея. Каткин попытался столкнуть стопку, но колдун слишком хорошо его привязал.
— Ты, главное, сильно не волнуйся, — сказал Михаэль. — Конечно, будет больно, но ведь не все коту масленица. А если все пройдет как надо, я о тебе позабочусь.
— Пошел ты на х… Я скорее умру здесь, чем приму от тебя что-нибудь!
— Эх, какие вы все принципиальные, — покачал головой Михаэль. — А самое главное, вы не имеете на это права. Вот кем ты был, когда я тебя встретил? Да никем. Я дал тебе чудо, подарил новое тело. Да, это я сказал Ваалбериту, чтобы он улучшил тебя. Он ведь занимался очень интересным проектом, когда находился в твоем теле. Но об этом я тебе уже не расскажу. Не хочу настолько сильно упасть в твоих глазах. Ну ладно, поехали.
Колдун достал из кармана коробок спичек и поджег одну. Медленно, как бы растягивая наслаждение, он поднес спичку к верхней книге. Книга загорелась так, будто ее пропитали керосином. Вот только не красным пламенем, а зеленым. Следом за верхней книгой занялась и вторая. Потом третья. Но как загорелась четвертая, Андрей не увидел. На него снова накатила дурнота. Это случалось много раз за последнее время, так что неожиданностью не стало. Но так плохо как сейчас, ему было только тогда, на крыше гостиницы. Дурнота пришла просто подавляющая. Она проникла в самые глубины сознания, уничтожая любое сопротивление, унося разум и волю. И Андрей понял, что это конец. О каком сопротивлении или плане спасения может идти речь, когда ты превращаешься в овощ. Даже не в обычный овощ, а в растение, испытывающее страшные страдания…
От обморока Андрея спасла боль. Десятая книга наконец-то загорелась, и дикая боль унесла дурноту. А с ней ушло и чувство страха. Никогда бы он не подумал, что такая жуткая боль может быть воспринята сознанием, как благо. Он смог открыть глаза. На его груди горел костер. Столь дикое зрелище еще больше привело в чувство. Он вдруг понял, у него на груди происходит что-то неправильное. И дело вовсе не в том, развел там кто-то костер, или нет. Он буквально чувствовал, происходящий процесс, в корне неверен. И у него появилось жуткое желание его подавить. Разрушить колдовство, что оскверняет его мир. И не только его, но и все вокруг. Он инстинктивно чувствовал, как от костра исходит зло. И он мог противостоять этому злу. Но понимал он так же и то, что если попытается это сделать, сил не хватит. Он просто потеряет сознание и все. А колдун получит, что хочет. Он осознал, что наконец-то может управлять тем даром, что колдун ошибочно называл разрушением. Нет, это вовсе не разрушение, это созидание в его высшем проявлении. Он не знал, как выразить это словами, но твердо усвоил, что колдун больше не властен над ним. По крайней мере, Михаэль больше не мог читать в его душе и вмешиваться в его судьбу. Он наконец-то стал настоящим разрушителем вероятностей.
Но, посмотрев на Михаэля, он также понял, что тот и не будет читать его мысли. Колдун полностью поглощен зрелищем, что разворачивается на груди Андрея. Михаэль даже не заметил, как Андрей открыл глаза. Да и зачем ему, могущественному колдуну, великому повелителю вероятностей, обращать внимание на простого Андрея. Ведь для него бывший участковый сейчас просто обыкновенный мангал. Мангал, где он готовит свое отвратительное блюдо. Колдун внимательно смотрел, как десять книг преобразуются в зеленом пламени. Андрей испытывал жуткую боль, но даже его это зрелище заворожило. В книгах сгорали не все части, каждая страница горела по-особенному. Большинство прогорало полностью, но кусочки некоторых оставались неповрежденными. И эти кусочки постепенно опускались все ниже и ниже. Их края слегка тлели, но текст уцелел. Они спускались и спускались. Пепел слетал с груди Андрея, а несгорающие кусочки ложились на обгоревшую, покрытую волдырями, грудь. Грудь! Второй пистолет! Андрей только сейчас вспомнил о нем. Он взглянул на Михаэля. Колдун вдруг наморщил лоб. Почувствовал опасность? Быть может. Но зрелище, коего он ждал пятьдесят лет, слишком сильно его приворожило.
Наконец, огонь на груди Андрея погас, десять книг почти полностью сгорели. Но ключевое слово здесь именно "почти". Несколько кусочков, нескольких страниц остались нетленными. И все они, повинуясь старому, но еще могучему колдовству, сложились в одну страницу. И она лежала на обгоревшей груди Андрея. Но и связывающие его веревки тоже прогорели, а Михаэль не обратил на это внимания. Колдун заворожено смотрел на одну единственную страницу. Она прилипла к окровавленной груди Андрея, и Михаэль, не долго думая, оторвал ее вместе с остатками кожи. Эти самые остатки стали прекрасной основой для нее. Андрея пронзила ужасная, адская боль. Он кричал и извивался, насколько позволяли остатки веревок, но колдун не обращал внимания и на это. В его глазах застыли алчность и сумасшествие. Алчность оттого, что, наконец, он достиг цели, а сумасшествие всегда там было, просто Андрей впервые увидел колдуна ясным взором разрушителя вероятностей. Михаэль продолжал аккуратно отдирать страницу вместе с кожей, и вскоре оторвал полностью.
В голове у Андрея все гудело. От чудовищной боли мозг приказывал сознанию уйти. Но какая-то часть шептала: потеряй сознание сейчас, и это будет конец. Колдун просто бросит его здесь, Андрей истечет кровью и умрет. И эта непокорная часть мозга требовала все громче и громче: "Сопротивляйся! Не будь тряпкой! Борись!". И огромным усилием воли Андрей отогнал дурноту. Он снова открыл глаза и увидел ненавистную фигуру колдуна. Тот стоял в нескольких метрах от Андрея, спиной к нему, и читал вожделенную страницу. Почему-то он мотал головой. До него доносилось невнятное бормотание Михаэля: "Нет… Нет… Это, наверное, какая-то метафора".
Андрей попробовал пошевелиться. Веревки все еще держали его, но правая рука получила какую-то свободу. Он попытался добраться до внутреннего кармана. Когда он случайно коснулся локтем обезображенной груди, боль заставила его заплакать. Он взвыл, но колдун не услышал его. Михаэль снова и снова перечитывал страницу. Андрею все же удалось добраться до внутреннего кармана. Он почувствовал холодную сталь пистолета. Превозмогая боль, он вытащил его и направил в спину колдуна.
