- Евгений! - рявкнул вдруг мне прямо в ухо незаметно подобравшийся Слава Линев. - Очнись!
- Чего?! - Я попытался сбросить странное оцепенение, но перед глазами все плыло, и никак не удавалось сфокусироваться на лицах.
- Жги! - заорал гимназист.
- Пять минут! - вскинулся вдруг Алекс Шумов. - Мне нужно пять минут!
- Евгений, давай! - принялся трясти меня Линев; я уперся раскрытой ладонью ему в лицо и оттолкнул прочь.
Потом попытался сосредоточиться, чтобы оценить расположение рейнджеров, и замер, пораженный до глубины души. И ошеломил меня вовсе не вид подбиравшихся к зданию горожан, нет - причиной тому стала висевшая в небе пирамида.
Чужая пирамида, ворвавшаяся в наш мир, будто вошедший в тело наконечник копья!
Сверкавшая ледяными блоками Цитадель в клочья порвала силовые линии, и магическое поле в один миг превратилось в чан с кипящей смолой. Энергетические колебания ударной волной врезались в давшее нам приют строение и умчались дальше, но гимназистам хватило и этого. Их буквально скрутило в бараний рог, внутренности разобранного ноутбука полыхнули огнем, и Алекс отодвинулся, прикрыв руками лицо от посыпавшихся оттуда искр.
Но хуже всех, пожалуй, пришлось именно мне. Уподобившись угодившему в янтарь муравью, я с ужасом наблюдал за происходящим, не в силах справиться с вышедшим из-под контроля ясновидением. Закрыть свой разум от вломившихся в него видений никак не получалось - призрачные пирамиды постепенно обретали реальность, подавляя собой окружающую действительность.
А в следующий миг я почувствовал холодное касание чужой воли.
Будто до меня сама Стужа дотронулась.
Холодно, холодно, холодно…
Нет!
До крови закусив губу, я отгородил душу от ледяного ада, и на какое-то мгновение вновь стал самим собой. Но лишь на мгновение. Потом стужа нахлынула с новой силой, сбила с ног, заставила скорчиться на полу…
- Сейчас, сейчас, - начал обходить колдунов с какой-то мензуркой в руке Виктор Петрович. - Пейте, пейте…
Глотнувший мутную бурую жидкость Василенко закашлялся и повалился обратно на пол, а вот Оксана сумела взять себя в руки и достала из сумочки небольшой деревянный шар, сплошь покрытый мелкой, почти неразличимой невооруженным взглядом резьбой. Гимназистка подкинула амулет к потолку; засветившись, тот завис в воздухе, и сразу же терзавшее душу чужеродное присутствие пропало, оставив после себя лишь ноющую боль.
- Ты чего?! - уставился на меня Слава, прижав к покрасневшей щеке ладонь. - Обалдел?!
- За тобой должок! - оскалился я и показал ему зажатый в руке латунный кругляш. А потом стиснул пальцы, и моментально раскалившийся амулет сложился по дырочкам перфорации надвое.
Как это, оказывается, просто - пустить по ветру пятьсот тысяч золотом!
Да уж…
Какой бы мощной ни была выставленная Оксаной защита - меня она не уберегла. Ясновидение захлестнуло и утянуло за собой на самое дно моря Стужи, а потом вдруг зашвырнуло куда-то вверх. И я увидел…
Две ледяные пирамиды, зависшие в воздухе одна над другой, будто плод воспаленного воображения художника-сюрреалиста. Наша - прозрачно-льдистая и чужая - матовая, с бегущими по стенам радужными разводами.
Но парившая над самой землей Цитадель недолго оставалась безмятежно-голубой: половинки сломанного амулета еще только начали обжигать пальцы, а в самом сердце пирамиды уже вспыхнуло рукотворное солнце.
За один показавшийся безумно долгим удар сердца светлое пятно растеклось на все выточенные изо льда блоки, и полупрозрачные стены налились ослепительным сиянием. А потом верхушку пирамиды просто снесло, и в небо ударил жуткий по своей мощи энергетический луч. Он в мгновение ока пронзил основание чужой Цитадели и буквально взорвал ее изнутри.
Казавшееся нерушимым монолитом сооружение разлетелось подобно собранной из детского конструктора игрушке: сначала неоновыми всполохами вспыхнули швы между идеально подогнанными квадратами блоков, а мгновение спустя их просто разметало в разные стороны. И тут же блекло-синее небо стало белым-белым, будто высвободившаяся энергия взрыва пережгла все краски мира.
Ударная волна сорвала меня с небес, со всего маху приложила о грешную землю и вышибла дух. Но, к счастью, измученное сознание нашло укрытие в блаженном забытьи, и все заботы отступили, утонув в мягкой перине беспамятства.
Все, никого нет дома…
Когда очнулся, в комнате царила суета. Неловко прижимавший к боку левую руку Виктор Петрович поспешно раздавал всем какие-то микстуры, кто-то в голос ругался, кто-то пытался навести порядок. И вдруг реальность будто сдвинулась, мир обрел правильную фокусировку, и оказалось, что я сижу, прислонившись спиной к стене, и у меня открыты глаза. А еще - было холодно. Очень, очень холодно.
Сижу в куртке и шапке, но холодно. Не на улице сижу. И тем не менее мерзну. И откуда, кстати, изморозь на стенах и потолке взялась?
- Глотай, - ссыпал мне в ладонь несколько разноцветных пилюль Виктор Петрович и протянул кружку: - Запивай!
Проглотил, запил. Таблетки оказались горькими, но несладкий и слегка отдающий бумагой чай мигом смыл мерзкий привкус.
- Что случилось?
- Судя по показаниям приборов, - закурил Алекс и выкинул в угол пустую пачку сигарет, - случился звездец.
- А конкретней?
- Кирдык пирамиде, чего уж конкретней! Ты представляешь?! Столько ишачить - и все впустую. Впустую, понимаешь ты это?!
- Да я-то понимаю…
- Теперь не то что двадцать пять тысяч не получим, копейки ржавой не заплатят. И на работе за прогулы взгреют. А мне семью кормить!
- Хорош, Алекс, - морщась, принялся растирать виски Напалм. - Сдох бобик, чего теперь…
- Да иди ты со своим бобиком знаешь куда?!
- Алекс, хватит уже! - прикрикнул на связиста Лымарь. - И так тошно, ты еще кишки мотаешь…
- Тошно вам! Можно подумать, мне не тошно, - буркнул Шумов и замолчал.
- Есть идеи, почему это произошло? - искоса глянув на Линева, уточнил я.
- Появилась вторая Цитадель, - выдал свою версию Слава, - и, вероятно, сработали какие-то механизмы самоуничтожения. А может, чужаки атаковали. Или в энергетической нестабильности дело…
- Да неважно уже, - махнул рукой Василенко, в отличие от остальных ликвидаторов вовсе не показавшийся мне особенно расстроенным, - в пролете мы конкретно…
- Так понимаю, - перевел я взгляд на Оксану, - о вознаграждении можно даже не заикаться?
- Нет, - вытирая платочком покрасневшие глаза, всхлипнула та. - Боюсь, денег вам не дадут.
- Точно не дадут, - с садистской улыбочкой уверил меня Линев. - И кстати, будь добр, верни сдачу.
