Ознакомительная версия.
— А как он побережется? — возразил Эльфогон с мрачной улыбкой. — Позади — великан, впереди — Зяблик, а Принц, скорее всего, погиб. Наша последняя песенка скоро будет спета и прозвучит не так красиво, как колыбельные Роксаны.
Мегги закрыла лицо руками. Только не думать. Просто ни о чем не думай, Мегги! Слушай, как поет Роксана. Мечтай о том, как все уладится. Как все вернутся живыми: Мо, Реза, Фенолио, Черный Принц, Фарид… и Дориа. Как поступает Зяблик с пленными? Не думай, Мегги, не спрашивай.
Снизу послышались голоса. Она наклонилась, всматриваясь в темноту. Баптиста? Огонь, небольшой, но яркий, рассеял мрак. Фенолио! А рядом с ним — черный Принц на носилках.
— Фарид! — крикнула она.
— Тихо! — шикнул на нее Эльфогон.
Мегги зажала себе рот. Разбойники спускали канаты и сеть для Принца.
— Скорее! Баптиста! — Голос Роксаны звучал совсем иначе, когда она не пела. — Они идут!
Объяснять ей не пришлось. В лесу раздалось конское ржание. Ветки хрустели под солдатскими сапогами. Разбойники спустили еще канаты, кое-кто слезал по стволу. Из тьмы полетели стрелы. Из-за деревьев вышло целое войско, словно рой серебряных жуков.
«Вот увидите, они дожидаются, пока Баптиста вернется с Принцем!» Дориа много раз это говорил. Поэтому и отправился на разведку. И не вернулся.
Фарид выпустил сноп пламени. Они с Баптистой заслонили собой Черного Принца. Медведь стоял рядом с ними.
— Ну что опять случилось? — рядом с Мегги присела Элинор. Волосы у нее были в таком беспорядке, словно их спутал страх. — Я как раз заснула. Ничего не понимаю.
Мегги не ответила. Что она может сделать? Она поднялась и пошла на ветку, где сидела Роксана с другими женщинами. Из разбойников с ними было только двое. Все остальные уже спускались по стволу, но до земли было далеко, а снизу градом сыпались стрелы. Двое разбойников с криком сорвались вниз. Женщины закрывали детям глаза и уши.
— Где он? — Элинор так перегнулась вниз, что Роксана резко рванула ее назад. — Где он? — крикнула она снова. — Да скажите же! Жив этот старый болван?
Фенолио посмотрел вверх, словно услышал ее голос. На морщинистом лице выражался страх, вокруг кипела битва. Мертвец упал к его ногам, и Фенолио схватился за меч.
— Нет, вы только посмотрите! — закричала Элинор. — Что он себе воображает? Что ему пора сыграть героя в его собственной треклятой повести?
«Мне нужно вниз, — подумала Мегги. — На помощь Фариду и на поиски Дориа». Где он? Лежит мертвым где-то в лесу? Нет, Мегги! Фенолио ведь написал его будущее! Он не мог погибнуть. И все же… Она побежала к канату. Эльфогон удержал ее.
— Наверх! — скомандовал он. — Женщины и дети наверх, как можно выше!
— И что нам там делать, наверху? — рявкнула на него Элинор. — Ждать, пока нас стряхнут вниз?
На этот вопрос ни у кого не было ответа.
— Они добрались до Принца! — В голосе Минервы звучало такое отчаяние, что все вздрогнули. Женщины заголосили. Да, они добрались до Принца и стаскивали его с носилок. Медведь неподвижно лежал рядом, из бурого меха торчала стрела. Баптисту тоже схватили. А где же Фарид?
Там, где огонь.
Фарид разжег жаркое, кусачее пламя, но Коптемаз тоже был здесь. Его неестественно блестящее лицо казалось светлым пятном над черно-красной одеждой. Один огонь пожирал другой, пламя побежало вверх по стволу. Мегги послышалось, что дерево стонет. Несколько деревьев поменьше уже загорелись. Дети рыдали во весь голос. Их плач надрывал сердце.
«Ах, Фенолио, — подумала Мегги, — не везет нам с помощниками. Сперва Козимо, а теперь великан».
Великан.
Он показался из-за деревьев так внезапно, словно ее мысль вызвала его сюда. Кожа у него была сейчас темная как ночь, а на лбу отражались звезды. Одна нога затоптала огонь, занявшийся между корнями дерева. Другая едва не раздавила Фарида и Коптемаза, так что Мегги услышала свой собственный отчаянный вопль.
— Он вернулся! Вернулся! — донесся до нее крик Фенолио. Он подбежал к огромным ногам и взобрался на палец великана, как на спасательный плот.
А великан смотрел вверх, на плачущих детей, словно не находил того, за чем пришел.
Люди Зяблика побросали своих пленных и бросились наутек, как зайцы. Впереди всех драпал сам наместник на снежно-белом коне. Только Коптемаз с горсткой солдат остался на месте и запустил в великана огнем. Тот растерянно уставился на пламя и отступил на шаг, когда оно вцепилось ему в ногу.
— Не уходи, пожалуйста! — крикнула Мегги сверху. — Не уходи, спаси нас!
И вдруг на плече великана оказался Фарид. Из мрака повалил огненный снег. Пылающие снежинки опускались на одежду Коптемаза и его людей, пока они не бросились наземь, катаясь по опавшим листьям. Великан с удивлением посмотрел на Фарида, снял его с плеча, словно бабочку, и посадил на ладонь. Какие огромные у него пальцы! Ужас! Фарид казался между ними совсем крошечным.
Коптемаз и его солдаты все еще тушили на себе горящую одежду. Великан с раздражением посмотрел вниз, потер ухо, как будто у него там звенит от их криков, зажал Фарида в одной руке, как ценную добычу, а другой смахнул кричащих людей подальше в лес, как ребенок стряхивает паука с одежды. Потом снова схватился за ухо и внимательно посмотрел наверх, как будто вспомнил наконец, зачем пришел.
— Роксана! — Голос Дариуса разнесся по всему дереву, смущенный, но решительный. — Роксана! Он вернулся ради тебя! Пой!
А нужно сообщить так много, слишком много историй, уйму жизней, событий, чудес, мест, слухов, такую густую смесь невероятного и приземленного!
Салман Рушди. Дети полуночи[39]
Реза летела вслед за слугами, тащившими в покои Змееглава ведра с кровью. Он сидел в серебряной ванне, по горло в красной жидкости, пыхтя и сыпля проклятиями, и вид его был так страшен, что Реза еще сильнее испугалась за Мо. Какую месть назначит ему Серебряный князь за такие страдания?
Пальчик обернулся, когда она порхнула на шкаф, но Реза вовремя спряталась. Иногда удобно быть маленькой. На стенах пылали искры Сажерука. Трое солдат били по ним мокрыми тряпками, а Змееглав прикрывал глаза окровавленной рукой. Возле ванны стоял его внук, скрестив руки на груди, словно защищаясь от дурного настроения деда. Какой же он маленький и худой, красивый, как отец, и хрупкий, как мать. Но, в отличие от Виоланты, Якопо был нисколько не похож на деда, хотя подражал ему во всем.
— Не делала она этого. — Он выпятил подбородок. Этот жест он подсмотрел у матери, хотя, наверное, сам того не сознавал.
— Вот как? А кто же тогда помог Перепелу, если не твоя мать?
Слуга полил Змееглаву спину из ведра. Резу замутило при виде крови, стекающей по бледным плечам. Якопо тоже смотрел на деда со смесью ужаса и отвращения — и быстро отвел глаза, когда Змееглав перехватил его взгляд.
— Да, смотри на меня! — сердито сказал он внуку. — Твоя мать помогла человеку, который довел меня до такого состояния.
— Нет. Она ни при чем. Перепел улетел! Все говорят, что он умеет летать. И что он неуязвим.
Змееглав расхохотался, мучительно задыхаясь.
— Неуязвим? Я покажу тебе, как он неуязвим, когда его поймаю. Я дам тебе ножик, чтобы ты сам проверил.
— Ты его не поймаешь.
Змееглав ударил рукой по жидкости, наполнявшей ванну, и светлая курточка Якопо стала красной.
— Думай, что говоришь. Ты становишься все больше похож на мать.
Якопо, казалось, размышлял, хорошо это или плохо.
Где Пустая Книга? Реза осмотрелась. Сундуки, сброшенная одежда на кресле, смятая постель. Куда он мог ее спрятать? От этой книги зависела его жизнь, его бессмертие. Реза искала глазами шкатулку или драгоценную ткань, в которую могло быть завернуто такое сокровище, даже если оно прогнило и воняло… Но тут в комнате вдруг стало темно, так темно, что остались лишь звуки: плеск крови в ванне, тяжелое дыхание солдат, испуганный голосок Якопо:
— Что это?
Искры Сажерука погасли так же внезапно, как появились, когда он вывел ее и Мо из подземной ямы. Реза почувствовала, как сердце в птичьей груди заколотилось еще чаще. Что это значит? Очевидно, что-то случилось — и явно недоброе.
Один из солдат зажег факел, заслоняя пламя рукой, чтобы оно не слепило Змееглава.
— Наконец-то! — В голосе Серебряного князя звучали разом облегчение и недоумение. Он жестом подозвал слугу, и тот снова полил из ведра его зудящую спину. Где они наловили столько фей? Они же сейчас спят.
Дверь распахнулась, как будто повесть решила сама дать ответ. Вошел Орфей.
— И как? — спросил он с поклоном. — Достаточно ли оказалось фей, ваше величество? Или добыть вам еще?
— Пока хватит. — Змееглав набрал в горсть красной жидкости и обмакнул туда лицо. — А к тому, что огонь погас, ты как-то причастен?
Ознакомительная версия.
