— Ты тысячу раз прав, — сказал Горгидас. Лицо грека было изможденным и серым от усталости и боли. Слишком часто он видел людей, умиравших от ран, когда у него не хватало опыта и знаний, чтобы спасти их. Он сам мучился от раны. Его левая рука была перевязана, и пятна крови на рваной одежде показывали, где скользнула сабля кочевника. И все же, хотя и на пределе человеческих сил, он как мог поддерживал центуриона.
— Спасибо, — пробормотал Гай Филипп. Он пробежал взглядом по лицам своих бойцов, пытаясь понять, не нужны ли для укрепления дисциплины более сильные меры.
Горгидас настойчиво продолжал:
— Это единственный способ выйти из окружения целыми. Нужно показать врагу, что мы готовы защищать себя. Знаете вы это или нет, но мы следуем примеру Сократа в битве при Делиуме, когда он пробился к Афинам и вывел с собой из окружения своих бойцов.
Гай Филипп воздел руки.
— Вот это то, чего мне так не хватало: выслушивать бредни о каких-то там олухах-философах. Лечи себе раненых, доктор, и дай мне возможность поставить моих ребят на ноги.
Не обращая внимания на обиженное лицо Горгидаса, он снова оглядел легионеров, недовольно качая головой.
— Пакимер! — крикнул он. Катриш поднял руку. — Прикажи своим всадникам зарубить первого же солдата, который отойдет в сторону.
Глаза офицера расширились от удивления. Гай Филипп пояснил:
— Лучше самим уложить несколько трусов, чем увидеть повальное бегство и погибнуть всем.
Пакимер подумал, затем кивнул и отдал центуриону честь самым торжественным образом. Марк никогда не замечал за смешливыми катришами подобной серьезности. Пакимер заговорил со своими конниками. Разговоры о бегстве быстро утихли.
— Не обращай внимания на Гая Филиппа, — сказал Квинт Глабрио Горгидасу. — Он иногда груб, но он не имел в виду тебя.
— Ну, еще из-за этого впадать в расстройство, — бросил врач коротко, но в его голосе звучала благодарность.
— Этот мягкий на слова парень прав, — заметил Виридовикс. — Когда вот этот (он указал пальцем на Гая Филиппа) начинает говорить, он похож на слабосильного в постели: все выплевывает раньше времени.
Старший центурион фыркнул и сказал:
— Будь я неладен! Ты впервые принял сторону грека, клянусь богами.
Виридовикс задумчиво пощипал усы.
— Да, пожалуй, — согласился он.
— А почему бы и нет, — заметил Марк Гаю Филиппу. — У тебя не было никакой причины грубить Горгидасу, особенно после того, как он удостоил тебя своей высшей похвалы.
— Ну хватит вам обоим кусать меня! — раздраженно воскликнул Гай Филипп. — Горгидас, если ты принимаешь мои извинения, то я их тебе приношу. Боги знают, ты один из немногих виденных мной врачей, кто заслужил тот хлеб, который ест. Ты перевязал мое плечо, когда я вывихнул его, а я наорал на тебя, не подумав.
— Все в порядке. Только что ты похвалил меня гораздо больше, чем я тебя, — ответил Горгидас.
Недалеко вскрикнул легионер: стрела впилась в его руку. Врач вздохнул и пошел перевязывать рану. Сейчас у него было немного работы. Победив в сражении, казды сорвались с привязи, и даже Авшар не смог бы сейчас остановить своих воинов. Некоторые еще преследовали видессианских солдат, но большинство принялись грабить мертвецов или разбивать палатки прямо на поле сражения. Закат уже догорел, и теперь быстро смеркалось.
Утолив жажду крови и пресытившись битвой, кочевники не слишком рвались в атаку, чтобы добить тех немногих солдат, которые все еще упорно держали оборону. Где-то в темноте дико закричал настигнутый каздом человек. Скавра пробрала дрожь, когда он подумал о том, как близки римляне были к тому, чтобы разделить подобную же участь.
Он обратился к Гаю Филиппу:
— Горгидас сказал правду. Без тебя мы бы разбежались, как испуганные телята, именно ты удержал нас вместе.
Ветеран пожал плечами. Лестные слова заставили его нервничать больше, чем драка в самом огне битвы.
— Я просто знаю, как правильно отступать, вот и все. Черт бы меня побрал — я обязан знать такие вещи, ведь я видел их за все эти годы больше, чем достаточно. Ты начал с Цезарем во время галльской кампании, не так ли?
Марк кивнул, вспомнив, что планировал короткое пребывание в армии лишь для укрепления своей политической карьеры. Прошлое застилал густой туман, словно все это случилось с кем-то другим.
— Я тоже думал об этом, — сказал Гай Филипп. — Ты ведь и сам, знаешь ли, недурно воевал. Здесь, и в Галлии тоже. Иногда и даже забываю, что ты не собирался посвятить себя армии. Ты держишься как настоящий солдат.
— Благодарю тебя, — горячо сказал Скавр, зная, что центурион говорил так же искренне, как Горгидас. — Ты помог мне больше, чем кто бы то ни было. Если я хоть на йоту стал похож на хорошего солдата, так это потому, что меня научил ты.
— Я всего лишь выполняю свою обычную работу, — сказал Гай Филипп, мучаясь от неловкости. — Довольно бесполезной болтовни. — Он вгляделся в темноту. — Я думаю, что нам уже удалось оторваться от каздов на достаточно безопасное расстояние, и мы можем разбить лагерь.
— Да, пожалуй. Катриши прикроют нас от всадников, если те появятся здесь, а мы сможем окопаться.
Скавр отдал приказ буккинаторам, и те затрубили сигнал остановиться.
— Да, конечно, — согласился Пакимер, когда трибун попросил прикрыть его отряд во время фортификационных работ. — Ров и насыпь спасут в эту ночь всех нас.
Он наклонил голову, и выражение его лица напомнило Скавру о Тасо Ванесе, хотя оба катриша совсем не походили друг на друга.
— Укрепленный лагерь — одна из причин, по которой я решил присоединиться к твоему отряду. Мы таких укреплений строить не умеем.
— Зато вы скачете на конях, как выпущенные на волю дьяволы. Посади меня на лошадь, и я тотчас сломаю себе шею.
Но время для шуток прошло, и Марк одобрительно взглянул на катриша.
Теперь нужно было серьезно подумать о том, что делать дальше. Пока они укрепляли лагерь, казды не нападали на них, что было очень кстати.
Римляне, усталые от боя и от перехода, двигались, как сомнамбулы, зная, что стоит им бросить работу, сон тут же одолеет их. Беглецы из разбитой армии, которые присоединились к ним, тоже помогали — правда, очень неумело — строить укрепления. Большинство солдат, примкнувших к римлянам, были незнакомы Скавру, но некоторых он узнал. Марк был удивлен, увидев Дукицеза, занятого установкой кольев. Не думал он, что тощий видессианин, чью руку он недавно спас, выдержит на поле боя дольше, чем полчаса. И все же бывший воришка был здесь, целый и невредимый, в то время как бесчисленное количество высоких сильных парней полегли в битве и усеяли поле своими неподвижными телами… Зимискес, Адиатун, Мазалон, сколько их там было? Увидев Марка, Дукицез застенчиво махнул ему и вернулся к своей работе.
