- Так вот введение этой пошлины, сможет значительно подправить финансовое положение страны, а заодно и покажет нелюди, что мы не позволим закидывать свой рынок возмутительно дешевыми и недоброкачественными товарами, - продолжал вещать для самого себя маг, совершенно не замечая, как королева с умильным выражением лица, играет в тетрис на своем мобильном телефоне, в этом мире ни на что большее не пригодном.
- Как же вы правы, - поддакнула в очередной раз Эллис, отпивая еще один глоток вина из бокала и вновь возвращаясь, к столь неподобающе быстро заваленной мгновение назад игре. Похоже, в ее голосе все же проскользнули оттенки реальных чувств, поскольку краем глаза она уловила, как маркиз бросил на нее возмущенный взгляд и скривился как от кислятины. Королева в ответ едва не прыснула от смеха, но все же удержалась и окончательно продув, спрятала игрушку в один из многочисленных карманов своего очередного предельно откровенного платья. На свидание с магом она просто не могла надеть ничего другого, и как оказалось, не прогадала. Стоило взгляду маркиза Даберена, остановится на ее теле, прикрытом лишь множеством прозрачной ткани, как он заливался краской и непременно сбивался с мысли, начиная вещать полную ерунду.
- Похоже, вам очень понравилось вино, позвольте вам налить еще, насколько я понял это лучшее темноэльфийское вино, недавно присланное ко двору, - томно и с придыханием произнес маг, неожиданно для размечтавшейся королевы. Попытка произвести на нее такое впечатление Эллис естественно позабавила, но не помешала заметить как, наливая в бокал вино, маркиз отправил туда же и каплю странного вещества, хранящегося в ее перстне. Очередной яд, - мысленно застонала королева, очень надеясь, что на этот раз это окажется не "Ар", а что-то из арсенала дроу, еще одного приступа смеха она точно не переживет. По уму стоило не рисковать, и лишь пригубив вино вылить остатки в ближайший цветок, или якобы нечаянно опрокинуть бокал. Но это было бы так скучно и благоразумно… Она демонстративно почти за раз выпила полбокала вина, очень надеясь, что маг не рискнет использовать мгновенно действующий яд. Она-то успеет принять противоядие, но тогда весь ее план полетит к чертям собачьим, а ей так хотелось показать магам, что ни убийцами, ни ядами ее не пронять, что ее берегут сами Первые.
Маркиз с удовольствие пронаблюдал, как она ополовинила бокал, и, надеясь, что он ничем себя не выдал, продолжил вещать на извечную тему "кораблей бороздящих звездные пространства". Эллис теперь уж маленькими глоточками допила бокал до дна, с предельно туповатым выражением лица внимая россказням мага, и недоумевая как такому самодовольному дураку, могли доверить столь важную миссию. Любой хоть немного соображающий человек, во-первых, никогда бы не завел с ней подобных разговоров, а во-вторых, мгновенно понял бы, что над ним очень искусно насмехаются. Но маркиза казалось, подобное совершенно не заботило.
Боль пришла неожиданно быстро, пульсирующим комочком наливаясь во всем теле. Еще один редчайший яд нелюди, столь любимый дроу в своих интригах. Единственно, что могло спасти от этого яда - это индивидуальное универсальное противоядие, о котором люди почти не знали, а посему этот яд считался безотказным. Он мог начать действовать в любой момент после принятия, и данная человеку отсрочка зависела лишь от индивидуальных особенностей организма. А еще этот яд поражал своей жестокостью, убивая жертву почти полчаса, в течение которых все тело охватывала все нарастающая и нарастающая боль, не имеющая конкретной локализации. Казалось, что болит каждая клеточка тела, и жертва на собственно опыте убеждалась, что у боли не бывает предела.
- Простите ваше сиятельство, что вынуждены прервать ваши достойнейшие речи, но не могли бы вы указать нам уборную. Ваше замечательное вино, совершенно не желает задерживаться в нашем теле, - невинно хлопая глазками и преданно смотря на маркиза, спросила Эллис, ей стоило больших трудов не выдать своего состояния, сохранить на лице улыбку, не обезображенную пронизывающей все тело болью.
- Конечно, ваше величество, позвольте сопроводить вас, - учтиво и в соответствии с этикетом маг протянул королеве руку, помогая подняться. Легкое покачивание якобы захмелевшей королевы прекрасно замаскировало пронзающую ее с каждым шагом боль. Эллис хотелось плюнуть на все, как можно скорее кинуться в другую комнату и просто опустошить сосуд с противоядием, лишь бы все продолжающая нарастать боль покинула ее тело. Только врожденное упорство позволило ей степенно, как и подобает высокой леди дойти до ближайшей уборной в сопровождении маркиза, и подчеркнуто небрежно, затворить за собой дверь. Ее сил еще хватило недрогнувшей рукой достать противоядие и одним глотком опустошить сосуд, после чего силы окончательно ее покинули, и тело подобно подломившемуся деревцу опустилось на пол.
Пять соток, лихорадочно отсчитывал разум, моля тело поскорее прийти в себя, она не может себе позволить отсутствовать более продолжительный период времени. К счастью, боль покинула тело мгновенно, так же как и пришла, но общая усталость проходить не желала.
Ты можешь, давай, я знаю, что ты сильная и со всем справишься, - шептала себе под нос королева, по стенке пытаясь подняться на ноги, которые предательски дрожали и подкашивались. Но, выходя из уборной, и мило улыбаясь поджидающему ее маркизу, она не единым жестом или движением не выдала своего истинного состояния, и лишь вновь опустившись в уютное кресло, Эллис позволила себе вздохнуть облегчено. А маг вновь завел свою старую песню, про то, что нелюдь надо непременно приструнить, а то в последнее время они ведут себя излишне вызывающе и с людьми считаться совершенно не намерены.
Вечерело, сумрак грядущей ночи крадущейся кошкой подступал к дворцу, окрашивая сгустившийся воздух в многообразие оттунков багрянца. Эллис в легкой задумчивости брела по одной из нижних галерей дворца, местами переходящих в террасы. Одна. Если не считать сопровождающих ее гвардейцев, что крайне корректно и привычно незаметно маячили позади нее. Фрейлин Эллис отослала у поворота на галерею, ей вдруг захотелось самую капельку покоя.
Весь день маг "ненавязчиво" крутился поблизости, и лишь недавно, поняв, что яд на нее так и не подействовал, разочарованно убрался восвояси, наверняка готовить ей очередное испытание, способное оборвать ее столь юную жизнь. Несомый с моря ветер ворвался под своды галереи, и Эллис замерла на полушаге. На губах слишком отчетливо возник до боли знакомый солоновато-горький привкус моря. Именно так оно пахло в ее мире, и кто хоть единожды бывал на его берегах, поймет, о чем речь, когда говорят запах моря.
