Последняя связка ударов, напетая ветром, и кончики клинков смотрят в землю, а она неподвижной статуей замерла среди все еще кружащих вокруг голубых хлопьев, что падают с неба, но никак не могут коснуться земли, навечно обреченные следовать за малейшим капризом воздуха. А глаза что в этот момент застилает серебро смотрят в бесконечную небесную высь, туда, где сквозь призрачные струи голубеет небо, туда, где шествует по небосводу солнце, и защитная влага наполняет взор, устремленный к яркому свету, но нет сил его отвести - так надо.
Освобожденные от тесных объятий ленты волосы бушующим каскадом опадают на плечи. Подарок дроу вновь принимает вид простого, но изящного платья, а эльфийские клинки скрываются в невидимых ножнах. От мистической тренировки не осталось и следа, лишь королева стремительным шагом возвращается во дворец с утренней прогулки в парке, как всегда в сопровождении охраняющих ее одиночество гвардейцев. Ее лицо сияет подобно маленькому солнцу, глаза блестят в предвкушении, а губы раздвигает легкая улыбка, лишь очень невнимательному существу кажущаяся милой. Она наверняка проложит свой путь через административное крыло дворца, она наверняка встретит мага-советника. И тот в очередной раз, заметив ее бодрствующий, цветущий и довольный вид скривит свое лицо в кислой гримасе, считая, что королева этого не видит. Как же, на нее совершено уже четыре покушения, а она словно их не замечает, лишь хорошеет с каждым днем, покрывая тело легким весенним загаром, да нагуливая здоровый румянец на щеках. И этим она почти открыто насмехается над врагами, словно нет покушений на ее жизнь, словно нет проблем с мужем, нет потерянного для нее друга, словно не спит она по три-четыре часа в сутки, словно нет в ее жизни нехватки времени и обилия проблем, связанных с ее реформами и преобразованиями.
Ей всего двадцать два и никто и никогда не учил ее управлять огромной странной, да еще и с такими объективно ограниченными возможностями этого самого управления, когда вокруг просто не хватает людей способных не то что понять, а просто реализовать все ею задуманное. Это только сидя на скамье в аудитории все кажется легко и просто. В последнее время ей было крайне жаль собственного супруга, ведь два года назад он взошел на престол совершенно не подготовленный к этому. Лишь стабильность, что сложилась в этом мире за века, спасла его от запуска развала королевства. Это конечно правильно, что юным принцам дают насладиться жизнью лет до пятидесяти, набраться за это время опыта, остепениться, прогнать из головы юношеский максимализм. Но в случае преждевременной гибели правителя, на троне оказывается почти совершенно неготовый к этому король, который все еще свой среди аристократической молодежи, который не успел удалиться от них на почтительное требуемое пиететом расстояние, возникающее за годы усердной учебы и подготовки будущего короля. А она, она лишь немногим подготовленнее своего супруга, и не столько специфическим знанием ее мира, сколько более богатым жизненным опытом, более взрослым и мудрым взглядом на жизнь, куда более короткой, но насыщенной жизнью.
День пролетел на одном дыхании, почти так, как она планировала по дороге во дворец. Лишь только маг, как всегда встреченный по дороге проводил ее особо торжествующим взглядом, очень неприятным взглядом. Но настроения королеве это не испортило, наоборот лишь сильнее разогрело и без того плохо контролируемое любопытство.
Ночь все отчаяннее пыталась вступить в свои права, густыми сумерками накрывая дворец и недовольно урча, на вспыхивающее, на его территории магическое освещение. Казалось бы, всеми законами природы дневные обитатели этой каменной громадины должны успокоиться с ее приходом, оставить ночную жизнь на откуп ночным тварям. Но жизнь придворных лишь пробуждалась ото сна, залы наполняла популярная музыка известных менестрелей, обыкновенный ужин плавно перетекал в легкий фуршет с танцами, сплетнями, представлениями и прочими развлечениями сильнейших мира сего. Это только король да королева работали сутки напролет, не покладая своих рук, а золотая молодежь: юные герцоги и герцогини, маркизы и немногим реже графы и графини наслаждались дворцовой жизнью, которая из века в век съедала немалую часть их же родителями выплачиваемых в казну налогов. Королеве считала столь частые празднества (раз в месяц, а то и декаду), непозволительной роскошью, но, вступив в борьбу с магами, открывать второй фронт в виде противостояния с аристократией, Эллис возможностей не имела. Хорошо хоть от нее самой не требовалось постоянно присутствовать на этих вечеринках, и она по мере возможностей игнорировала их, а придворные быстро смирились с таким желанием собственной королевы. К чему им пусть милая и приветливая, но странная и соблазнительно коварная королева. Да и король прекрасно ее заменял, вновь отправившись в необузданный разгул с ежевечерней сменой фавориток. У молодой аристократии уже давно не было столь доступного им короля, который не гнушался переброситься парой слов с прежними своими приятелями, да охмурить очередную красотку сумевшую получить приглашение во дворец. Фрейлин своей супругу с некоторых пор он предпочитал обходить стороной.
Когда жизнь в южной части дворца лишь разгоралась, наполняясь сиянием магических софитов, королева своим привычно быстрым шагом шествовала по северному крылу. Путь вел ее в библиотеку, и как бы девушке не хотелось отдохнуть после многочисленных дел, советов с министрами и супругом, она еще не решила и сотой части все множащихся проблем, что непосильным грузом висели на ее юных плечах. Но она вновь и вновь гордо вскидывала голову и, расправив плечи, устремлялась вперед к новым знаниям, что хоть как-то могли ей помочь в решении сложнейших вопросов.
Ключ легко и привычно вошел в замочную скважину, рука напряглась готовая парой движений привести отлично сработанный механизм в действие. Кровь взорвалась, все чувства, все инстинкты закричали о неминуемой опасности. Тело само развернулось к источнику опасности, но предпринять что-либо еще, даже оно способное в такие мгновения ускориться до нечеловеческих скоростей не успевало. Заклинание оказалось быстрее. Взрыв, казалось, произошел перед самым носом девушки, сильнейший порыв воздуха, порожденный взрывной волной впечатал королеву в так и не открытую дверь. Натужно заскрипело дерево, недовольное столь непочтительным обращением. Из легких полностью вышибло воздух, открытый в беззвучном крике рот никак не мог получить необходимую порцию кислорода. На мгновение сквозь пелену боли, что сковала ее тело, Эллис показалось, что она слышит хруст собственных костей. Ноги отказали держать ее, и девушка по стенке осела на пол, лихорадочно пытаясь осмыслить произошедшее.
