убивать.
Быть может, если до этой розовой курицы дойдет, куда она влезла, то она не станет мешать и даже поможет.
— «Стоит развести его на большие откровения», — подумала она.
Меж тем Уолш немного успокоился, явно опасаясь, что его главный козырь может пойти против него и отошел на пару шагов.
— Дети, мои, — обратился он к фанатикам. — Разоблачите этого еретика!
— «Мог бы просто пристрелить… — Эри переполняла беспомощная злость, — Поглумиться хочет, ублюдок»
— Да, святой отец! — подскочили они и тут же двинулись к ней.
— Не подходите! — с трудом сдержала она страх, когда толпа мужиков окружили ее и собирались снять ее одежду. — Не трогайте меня, уроды!
— Какая красота… — мерзкая улыбка растянулась на лице этого человека, и он потянулся своими грязными руками к ребенку. — Сейчас поиграем с тобой…
Вот они подошли совсем близко и…
Все резко застыло…
Неожиданно по спине пробежал табун мурашек, когда странный холод коснулся спины.
Эри резко подняла голову и тут же поняла, что не одна она это почувствовала.
На лицах фанатиков, Уолша и Сирены застало одинаковое недоумение и напряжение.
Все они медленно повернули головы в то место, куда был отнесен ее напарник.
И там, в тени… они увидели… святящиеся… красные глаза…
1. Беретту сняли с вооружения армии США в 2017-м году. Именно армии, остальные военные службы продолжают пользоваться.
====== Глава 55. Сдерживающие цепи. ======
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха…
Громкий смех разносится вокруг и бьет по ушам как удары тяжелых барабанов. Злобный, издевательский хохот наполненный надменностью и презрением окутывает и вдавливает в грязь.
Некто лежащий на земле, не в силах более подняться, но еще остающийся в сознании, чтобы слышать все это и еще сильнее ощущать свою ничтожность.
Чья-то тяжелая нога опускается на голову и сильнее вдавливает в грязь, унижая и издеваясь над побитым еще сильнее. Заставляя и без того униженного человека ощущать себя еще более жалким и ничтожным.
— Реви и молись, — прозвучал над ним голос. — Это все что ты можешь… Ничтожество! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Ему осталось лишь лить горькие слезы стыда и отчаяния, лишь скрежетать зубами от раздираемой злости и не способности стерпеть свою слабость…
Больно…
Чертовски больно…
Все тело болит…
Будто каждый сантиметр моего тела пропустили через отбойный молоток и разломали все, что только можно. Пошевелиться толком не могу, и разум постоянно уплывает куда-то в пустоту…
Перед глазами все плывет и никак не могу сосредоточиться, а мелодичные звуки что слышны на периферии сознания не дает окончательно упасть в спасительное забвение…
Странный жар растекается по телу и слегка жжет раны и переломы, не давая о них забыть и постоянно причиняя ноющую боль. Я словно в огне горю, сгораю, но при этом холодный пол подо мной заставляет слегка дрожать…
Темно… тут так темно… почти ничего не вижу…
Что происходит?
Не могу… сосредоточиться…
Помню как мы вернулись из Мельхиора, затем была песня… помню удар по голове и… пустота… На нас напал тот священник с группой крепких ребят. Я был не в лучшем состоянии и драться толком не мог, да и моя сила не работала.
= «Ники… — послышалось в голове. — Ты пришел в себя?»
— «Болтушка…? — подумал я. — Что…»
= «Тебя сильно отметелили эти уроды, — сказала она. — Ты едва не умер. Если бы эффект демонического вина еще не действовал, то мог бы давно помереть».
Точно.
На том пиру меня напоили этим. Мне сказали, что этот напиток лечит раны, и еще несколько часов будет действовать. Похоже, даже после таких повреждений он продолжает меня лечить. Теперь понятно, почему этот жар такой знакомый.
— «Что с тобой?»
= «Эта песня… мне от нее нехорошо, — поморщилась она. — Это какая-то сила. Она не дает мне толком воплотиться, а тебе сконцентрироваться на своей способности. Частично использовать Поглощение можешь, но очень слабо».
— «Ясно…»
Теперь понятно, почему я ничего не мог сделать. И так раненый, я даже свою силу не мог применить, и был избит той толпой.
= «Через пару минут кости срастутся, и ты сможешь встать».
— «Хорошо… — вздохнул я. — Нужно… позвать на помощь…»
= «И кого ты будешь звать? — фыркнула она. — В округе нет никого, телефон твой и Эрика сломаны, а пока ты дойдешь до людей, будет уже поздно…»
— «Поздно? О чем ты?» — не понимал я.
= «Ну, Ники… — перед глазами появился едва различимый образ Болтушки. Она улыбнулась мне, а затем уголки ее рта буквально растянулись, обнажив заостренные зубы. — Ты же прекрасно все понимаешь…»
Она приблизилась, и тьма под ее волосами будто посмотрела на меня. У Болтушки под челкой нет глаз, там лишь темная вуаль, но видеть мир ей это не мешает.
= «Вы умрете раньше»…
— «А?»
= «Я вижу его намерения, — сказала она. — Я чувствую его желания… Я вижу жалкого, трусливого человека, который пытается самоутвердиться хоть на ком-то, чтобы не чувствовать себя ничтожеством… Ты и Эрик умрете… Он не отпустит вас и убьет обоих… Ты можешь сбежать, но…»
Говорить дальше не было смысла…
Если я уйду, чтобы позвать на помощь, то Эрик… к моему возвращению он умрет…
Внутри разгорелось странное чувство…
С одной стороны мне плевать на этого придурка. Он даже не пытался как-то понравиться мне и делал все, чтобы я возненавидел его. Он бесит меня и даже когда я был готов пойти на компромисс, он уперся рогом и отвернулся.
— «Но… — поджал я губы. — Он бы меня не бросил…»
Да. Несмотря ни на что. Как бы он меня ненавидел…
Он бы меня не бросил умирать. Он бы не кинул меня на смерть, спасая собственную жизнь…
Я знаю это.
Я чувствую это.
Я просто не могу сбежать и бросить его.
Не важно, убегу я, спасаясь, или уйду за помощь, все будет бесполезно. Он умрет, а его убийцы уйдут безнаказанными. Они будут жить, а этот глупый, самоуверенный придурок, который явно пережил много дерьма в жизни… умрет… Каким бы он ни был дураком… он не заслуживает смерти…
— «Что… мне делать?» — заскрежетал я зубами.
Руки уже перестали гореть, и я вновь почувствовал их. Пальцы ног сжались, и чувствительность также вернулась.
Я могу двигаться, но… но… но…
= «Ну-ну-ну… Ники… что за глупые вопросы… — покачала головой Болтушка. — Ты… прекрасно знаешь, что нужно делать…»
Она исчезла и появилась, будто за мной…
= «Тебе просто нужно… сделать то… что ты умеешь лучше всего…» — прошептала она мне это на ухо.
— «О чем… ты? — не понимал я. — Я едва на ногах смогу стоять… Я силу свою не
