Арто – а это был именно он, хотя прилично одетый и даже, кажется, подстриженный – посмотрел на свою новую подружку со слегка гастрономическим интересом, но пообещал заботиться о ней и беречь.
– Вот и береги, – посоветовал Йен по-дружески. – А то клан Непентес иногда бывает весьма обидчивым… А земля круглая, где-то всегда есть день – и солнце светит.
Древний вампир, конечно, фыркнул, но предупреждению, я надеюсь, внял. По крайней мере, Тильда на него не жаловалась – ни тогда, ни потом.
А в остальном мы жили… ну, пожалуй, на удивление обычно. Ходили в кино, иногда спонтанно срывались к морю или заваливались к кому-то в гости, но чаще всё-таки проводили время вдвоём. Йен всё-таки согласился стать садовником; ещё его активно уговаривали преподавать в Розарии, хотя бы раз в неделю, однако он пока успешно отбрыкивался. Иногда он увлекался не на шутку какой-то идеей и мог по несколько дней не вылезать из лаборатории, причём буквально – и даже тогда утром меня ждал на столе умопомрачительный завтрак.
Лишь одна вещь вызывала у меня смутное беспокойство: та бессмертная, неувядающая роза пропала.
Йен утверждал, что рассыпаться сама по себе она не могла, да и украсть её он бы тоже не позволил, но однажды мы спустились вниз, в «Запретный Сад» – и не увидели цветок на привычном месте. Прошло две недели, потом три, месяц, но никто не спешил обвинять нас в смерти Флёр. Постепенно происшествие забылось. Однажды приснилось только, как Флёр приходит и забирает розу сама, а затем уходит по сумрачной дороге, и странным образом это меня успокоило. Наверное, потому что я медиум, а медиуму в некотором роде легче иметь дело с мёртвым, чем с живыми…
Но именно живые делают нас счастливыми – и я, Урсула Мажен, могу за это поручиться.
END
Бонусная повесть «Мосты Сен-Жюстена»
Примерно спустя полгода после того как Йен Лойероз – к глубочайшему неудовольствию многих и многих – стал садовником, я осознала, что «чертовски занят» и «до смерти устал» не просто метафоры. Мы могли не видеться несколько дней кряду, угадывая присутствие друг друга в нашем общем доме по завтраку, оставленному на плите, или свежим цветам в спальне, или смятым подушкам на второй половине кровати. Сначала меня это забавляло – первые раз пять, но потом… Апофеозом абсурда стала прошлая неделя, когда Йен бесследно исчез во вторник, а появился только в ночь на воскресенье, и вымотан был настолько, что напоминал, скорее, собственный призрак, чем существо из плоти и крови.
– Урсула, – простонал он, перекатываясь по кровати под покрывалами и утыкаясь лбом мне куда-то в бок. – Давай сбежим куда-нибудь и устроим себе медовый месяц?
Я откинула угол одеяла; Йен рефлекторно зажмурился, уклоняясь от скудного света, и попытался закопаться поглубже.
– Предложение заманчивое, но ты не пробовал, ну, не знаю, начать хотя бы с отпуска?
– Отпуск – это всего две недели, – донёсся из-под одеяла исполненный страданий ответ. – А медовый месяц…
У меня вырвался смешок:
– Можешь не продолжать, суть я уловила.
Шутки шутками, но проблему нужно было как-то решать. Запретный Сад по-прежнему лихорадило – продолжался передел власти, и совсем устраниться от политики в такой момент означало поставить себя в заведомо невыгодное положение, чем и пользовались многие из тех, для кого в другое время Йен был недостижим. Противоборствующие фракции буквально рвали его на части, и отказ от очередной «необременительной просьбы» без железных контраргументов мог повлечь за собой серьёзные неприятности в будущем…
Однако помощь пришла с неожиданной стороны.
Мы тихо и спокойно завтракали – точнее, ужинали, если судить по кромешной темноте за окнами – когда свет вдруг зловеще замерцал, замки открылись сами собой, а на пороге появился гость – припозднившийся, но для нас всегда желанный.
– Хорхе! – Йен так обрадовался, что даже немного ожил, хотя выглядел со вчерашнего дня бледной пародией на себя самого. – Надеюсь, у тебя достаточно хорошие новости, чтобы взломать мои защитные чары и заявиться без предупреждения?
– Я предупреждал, – спокойно ответил тот, кивнул мне в знак приветствия, бросая пальто на спинку стула, и присел рядом с нами. Из буфета выпорхнула чашка из тонкого фарфора, которую я там точно раньше не видела, сделала тактическую дозаправку у чайника и осторожно приземлилась на столешницу. – Но почему-то ни одно сообщение, даже посланное с ночной стражей, не могло к тебе пробиться… О, какой изысканный вкус. Успокоительный настой?
– Вроде того. Чёрный чай с коньяком, – хмыкнул Йен и откинулся на спинку стула. Полы халата неприлично разошлись, открывая самые красивые ноги Запретного Сада по версии авторитетного жюри… ну, по моей. – И зачем ты так старался ко мне пробиться? Ни за что не поверю, если скажешь, что просто соскучился.
Хорхе покрутил чашку в руках и отставил, так и не пригубив во второй раз. Затем немного ослабил воротник рубашки, распуская узел галстука, вздохнул…
У меня появились крайне нехорошие подозрения, которые, разумеется, тут же оправдались.
– Йен, заканчивай с ужином и собирайся. Для тебя есть срочное задание.
Лицо у непревзойдённого – по крайней мере, официально – гения последнего столетия вытянулось.
– Издеваешься?
– Немного, – уголки губ у Хорхе слегка дрогнули. – Бери Урсулу и поезжай в Сен-Жюстен.
Воцарилась странная пауза.
Лично мне это название не говорило ровным счётом ничего, но взор у Йена вдруг просветлел, и залом между бровями разгладился.
– Значит, исчезающие мосты.
– Именно, – подтвердил Хорхе, продолжая едва заметно улыбаться. – Давно хотел этим заняться, но руки никак не доходили. И не дойдут, вероятно, так что придётся поработать тебе. Понимаю, что сейчас ты нарасхват, но я по-прежнему, смею напомнить, остаюсь твоим наставником – и отказов не приемлю. Через месяц отчитаешься по результатам, – добавил он невозмутимо.
– Старый хрыч! – восхищённо протянул Йен. – Я тебя люблю, иди сюда! Нет, правда! – и полез к нему обниматься. – Да не вертись…
Хорхе ледяным тоном пригрозил ему розгами за фамильярность, но когда Йену угодно выразить благодарность – сопротивление бесполезно. Под шумок я смылась в спальню – собирать вещи для путешествия, позволяя этим двоим обсудить подробности предстоящего дела.
В конце концов, отпуск – или отложенный на полгода медовый месяц – мы получили, а каким образом – не так уж важно.
…И всё-таки иногда я начинала скучать по чёткому, размеренному режиму дня, за который ратовала Салли – в то время, когда у меня ещё не было шансов не прислушаться к её ценному мнению. Ранний подъём, гимнастика, насыщенный рабочий день и, наконец, отбой – всё по чёткому расписанию.
С Йеном так не получалось.
Нет, физических нагрузок с ним хватало, хотя и не в том смысле, к которому я привыкла, но о слове «режим» можно было забыть. И если в делах, связанных с Хорхе и с Запретным Садом, он оставался хотя бы пунктуальным, то в личной сфере… Мы взяли билеты на полуденный экспресс, естественно, пропустили его, и чуть не опоздали на следующий, четырёхчасовой – потрясающее достижение, как по мне, если учесть, что речь идёт о всемогущем чародее.
– Не дуйся, – хмыкнул Йен, с комфортом располагаясь в кресле и сдвигая розовую маску для сна на глаза. – Сен-Жюстен – город с многовековой историей. Он ждал нас восемьсот лет – подождёт и ещё, никуда не денется. И мосты, кстати, тоже.
С одной стороны, я ещё кипятилась из-за того, что мы пропустили свой поезд из-за кое-чьего раздолбайства, а с другой – прекрасно понимала, как всё это по большому счёту смешно.
– Да? И почему тогда их называют исчезающими? – буркнула я сердито, хотя, надо признать, бедные мосты ничего мне лично не сделали.
– Потому что там пропадают люди. Потом находятся, но сам факт… – Йен заразительно зевнул и немного сполз в кресле. – Я тут немного посплю, раз ночью не получилось, ладно? – добавил он неразборчиво.
