До Коваля, видимо, тоже дошло. Он внимательно осмотрел интенданта, вспомнил, вероятно, тоже, что и Федор, и вскочив вытянулся в струнку. Затем четким, солдатским голосом отчеканил:
-- Извините батор, и вы воевода, я кажется, зарвался, - и так по детски, опустил очи долу, что Федор и воевода одновременно улыбнулись.
-- Ладно, - сгладил ситуацию Федор -- замнем, для ясности.
-- Скажите воевода, вы для армии крепкие вина покупаете, или мне по кабакам всю партию продавать?
-- Смотря какое вино, - степенно ответил комендант, по-прежнему, не вставая из за стола, и переведя взгляд с Федора на вошедшую за ним свиту. Взгляд его замер на Нине, и больше он ни на кого не глядел. Вообще такое поведение считалось неприличным и унизительным, для окружающих. В кабинете повисла тишина, но Федор не стал обращать на это внимание, памятуя о начальном хамстве собственных подчиненных.
-- Извините батор, - наконец сказал комендант, видимо отойдя от контузии, мы вообще-то не покупаем продукты для армии у неизвестных поставщиков, были, знаете примеры.
-- Ну, это мы исправим, заверил Федор, зовите специалистов, а чтоб вопросов было меньше, я с ними и выпью малость. Да и если будем пробовать тут, распорядитесь по поводу закуски.
Комендант распорядился, и они стали ждать пока появится несколько офицеров, несших ответственность, за качество поступающего продовольствия. Молодой воевода, тем не менее, не сводил глаз с Нины. А она подошла к Федору, и зашептала ему на ухо. Выслушав ее, Федор обратился к коменданту.
-- Молодой человек, разрешите без чинов? - и получив положительный ответ продолжил, - у вас, как я понимаю, ранена нога, если вы хотите, моя сестра посмотрит ваши ноги, если они, извините, вообще есть, тут под столом не видно.
Федор только потом осознал, что вообще-то сказанное им, было на самой грани оскорбления. Лицо молодого человека вспыхнуло, и он медленно встал, опираясь на трость, с трудом вышел из-за стола. Обе ноги были на месте, рана была, вероятно, в бедро или позвоночник, поэтому ему было так трудно передвигать ноги.
Сунильда с Ниной подошли к нему, и вежливо попросив разрешения, стали его осматривать, не снимая с него одежды. После длительного осмотра, Нина повернулась к Федору, поскольку незнакомой женщине, по правилам этикета, было нельзя обращаться к незнакомому мужчине напрямую, сказала:
-- Если господин воевода не против, я постараюсь его излечить, прямо сейчас, но это будет больно, мне будет нужна помощь мужчин.
Воевода даже не открыл рта, видимо от удивления впал в ступор, он просто кивнул головой. После этого командование взял на себя Федор. Он удалил почти всех подошедших экспертов, оставив только одного, самого старшего по возрасту, на всякий случай, и всех своих спутников. Подошел к воеводе и коротко приказал:
-- Снимай штаны друже.
-- Зачем -- не понял его воевода.
-- Это не дамы, сейчас, это лекари и повидали они голых мужиков, больше чем ты вой, за всю свою жизнь. Так что скидывай портки. Относись к ним как к полковым коновалам, глядишь иправда помогут, - посоветовал он, глядя на нерешительность воеводы. Последний довод, видимо, оказался самым весомым, поскольку воевода стал распускать пояс.
Федор услужливо налил ему кружку коньяку, в другую налил квас, стоящий на столе в глиняном кувшине среди уже принесенной закуски, и прихватил, оттуда же, какой-то соленый плод.
-- Ну, залпом, то есть все сразу, и с богом, вой -- сказал он, протягивая кружку воеводе.
Вняв совету, тот так и сделал, от чего его глаза вылезли из отбит, и он застыл с открытым и иссушенным спиртом ртом. Федор молча, сунул в открытый рот соленый влажный плод, и протянул вою кружку с квасом. Вся эта подготовка напоминала ему подготовку к операции, времен доктора Пирогова, при обороне Севастополя в 1857 г., по крайней мере, как Федор себе это представлял.
Затем воя уложили на стол, связали руки, и привязали к столу одну ногу. Следуя Указаниям Нины стоящий рядом Опора, взял воеводу за связанные руки, Ворон прижал к столу грудную клетку, а Федор ограничился ролью стороннего наблюдателя. Нина подошла, взяла воя за больную ногу и с силой повернула. Внутри воеводы, что-то хрустнуло, и он заорал. Но Нина, словно не слыша, поводила руками над уже бесчувственным телом, взялась за его бедра и резко повернула. Затем стала водить руками, поглаживая его по спине. На стол упала первая капля ее пота. В дверь стали ломиться, старший из присутствующих служащих воеводы, гаркнул на тех кто за дверью, и все затихло.
Через пол часа все было закончено. Но воеводе еще надо было прийти в себя. Нина сказала, что у него был просто сложный и застарелый вывих бедра. В ХХ в такие вправляли довольно быстро, но лечить разрывы после этого надо пару месяцев, здесь же поработала магия.
Поскольку вой лежал на столе без штанов, и его нужно было приводить в себя, Федор использовал старый солдатский способ. Поднял голову воеводы, и начал поить его коньяком, из глиняной кружки.
Воевода закашлялся, открыл глаза, и обвел ими комнату. Женщины сидели, упорно глядя на стену, да и мужчины стояли, не глядя на стол, на котором лежал больной. Над ним стоял только улыбающийся Федор.
-- Ну, вставай воевода, пробуй свои ноги, - бодро сказал он, - да портки одень, а то срамота.
Воевода вскочил со стола, словно мальчишка схватил, специально брошенные на пол штаны, почти впрыгнул в них, и только когда пришел черед затягивать пояс, остановился. Медленно развернулся, поднял одну ногу, как-то противоестественно изогнулся, дивясь отсутствию боли, и легкости движений. Затем остановился, вернулся в нормальное положение, и вдруг заплакал. Нина подскочила к нему, и с беспокойством спросила:
-- Что болит, воевода?
Воевода упал на колени, и стал судорожно целовать ей руки.
-- Спасительница, целитель, все что скажешь сделаю, только скажи, только кликни Даньку Соля - говорил он, стоя на коленях. Услышав это, Ворон посмотрел на Федора такими глазами, что тот понял, произошло, что-то экстраординарное. В это время Нина поняла в чем дело, она резко оборвала воя:
-- Встань вой, я целитель, и сестра барона, я сделала для тебя то, что могла, это мой долг, живи, да помалкивай, я не стремлюсь к известности, по крайней мере в Воличе. Тебе помогла и ладно. Открой дверь людей пусти, заждались он там.
В дверь уже, действительно, стучали весьма настойчиво. Воевода встал, подошел к двери, и откинул дубовый запор. Дверь открылась сразу, в нее влетели несколько человек с обнаженным оружием. Один подлетел к пустому столу, и спросил, ни к кому не обращаясь:
