Лорето и его войско приближались к цитадели. На зубцах башен запылали желтые огни. Сначала эльфийский князь насчитал дюжину, но это число удваивалось и утраивалось с быстротой молнии — а затем все огни поднялись в темное небо, оставляя за собой в черноте ночи светящиеся следы.
Зрелище было завораживающим — пока Лорето внезапно не осознал, что это: огненные стрелы!
— В укрытие! — пронзительно скомандовал он, после чего пехотинцы накрылись щитами — и вовремя.
Вот уже стрелы забарабанили по щитам, поливая улицу смертоносным огненным дождем. Некоторых зазевавшихся поразило орочье оружие, но большинство все же отразило их щитами. Несколько мгновений — и стрелы погасли, но Лорето видел, что на стенах крепости уже готовится следующая атака.
— Орки! — хрипло кричал кто-то — это был не кто иной, как военачальник Итель, возвращавшийся к основной части войска во главе авангарда. — Это орки! Целое войско! — Он придержал коня рядом с князем Лорето, и вымолвил:
— Чудовища вооружены до зубов, господин, и, предположительно, они захватили крепость!
— Я так и знал! — прошипел Лорето, и в следующий же миг из цитадели донесся разъяренный рев орков. Эльфийскому князю стало не по себе. Он не хотел этого, не хотел сражаться и рисковать жизнью за дело, в которое ни капельки не верил. Какое ему дело до того, куда катится мир смертных? Если Аланна вступила в союз с исчадиями Тьмы, то это не должно его волновать; он все равно собирался покинуть юдоль смертных, чтобы обрести родину на Дальних Берегах.
— Что нам делать, князь Лорето? — тормошил его Итель. — Командовать наступление?
— Наступление? — Лорето заколебался. Конечно, одна его часть, которую воспитывали в осознании своих обязанностей и в дисциплине, хотела уступить чувству долга военачальника, но другая, напротив, давным-давно понимала, что битва за амбер проиграна; так зачем же ставить на кон свою жизнь: спасать мир, который не хочет, чтобы его спасали?
— Нет, — сказал Лорето, покачав головой. — Мы не станем наступать.
— Что? — недоуменно уставился на него военачальник.
— Командуйте отступление, великолепный Итель.
— Но…
— Наша задача заключалась в том, чтобы освободить Верховную священнослужительницу Шакары из-под власти похитителей, прежде чем она укажет им путь в Тиргас Лан. Очевидно, теперь уже слишком поздно, так что здесь нам делать нечего.
— Но, князь Лорето! Мы не можем допустить, чтобы чудовища захватили город королей. Вы же знаете, чей дух по легенде заперт в стенах Тиргас Лана!
— Ну и что? Вы что же, думаете, что я принесу в жертву жизни моих людей из-за старой истории о призраках?
— Но в трудах Фаравина…
— Я знаю, что написано в трудах Фаравина, военачальник Итель. И все же я не склонен свою жизнь и жизни моих воинов…
— Прошу прощения, князь Лорето, — перебил его Ортмар фон Бут; предводитель карликов все слышал и не собирался так легко отказываться от сокровищ. — Вам не кажется, что вы просто не хотите утруждать себя? Разве это не ваша священная обязанность — защищать древний город всеми силами?
— Как вы осмеливаетесь делать мне замечания, господин карлик? — разозлился эльфийский князь. — По какому праву вы берете на себя смелость решать, что относится к моим обязанностям, а что — нет?
— По праву того, кто готов пожертвовать своей жизнью и жизнями своих людей ради того, чтобы загнать силы Тьмы туда, где им положено находиться, — твердым голосом заявил Ортмар. — Сын Ортвина дал вам слово, что будет вместе с вами сражаться против чудовищ. И вы тоже дали мне свое слово. Хотите сказать, что слово эльфа в наши дни ничего уже не значит?
— Карлик прав, мой князь, — согласился Итель с сыном Ортвина. — Вам стоит подумать о своей славе, о порядочности, связываемой с вашим именем. Если вы сейчас скомандуете отступление, Высокий Совет расценит это как поражение и трусость, и вам не позволят отправиться к Дальним Берегам.
Лорето шумно вдохнул прохладный ночной воздух, втягивая ноздрями смрад пожарища и смерти. Возвышенные слова карлика не могли повлиять на его решение, а вот угроза Ителя заставила его задуматься. Военачальник был прав: если он без боя сдаст Тиргас Лан силам Хаоса, ему откажут в праве отплыть к Дальним Берегам. По крайней мере, Лорето должен хотя бы для вида приложить все усилия к тому, чтобы освободить занятую орками цитадель и…
— Горящие стрелы! — закричал кто-то, и вот уже снова полетели в них огненные снаряды, волоча за собой серые полосы дыма.
Стоявшему рядом с Лорето молодому эльфийскому воину стрела вонзилась в грудь. Он упал; оперение стрелы продолжало пылать в трепещущем теле.
В горле у Лорето образовался комок.
— Ну хорошо, — бесцветным голосом сказал он. — Мы атакуем!
— Стража! Стра-а-а-ажа! Ко мне, сейчас же!
Раммар ревел настолько громко, что едва не сорвал голос, хотя шум битвы, бушевавшей у ворот цитадели, не доносился до их темницы.
— Это еще что такое? — в ужасе спросил его Корвин. — Зачем ты зовешь стражу?
— Молчи! — грубо оборвал его Раммар. — Стража! Проклятье, да идите же сюда! Я должен сообщить вам кое-что важное! Этот пленник собрался бежать!
— Предатель! — закричал вне себя Корвин. — Жалкая орочья морда! Я так и знал, что тебе нельзя доверять!
— Раньше думать надо было, — прорычал Раммар, все еще висевший на потолке вниз головой, и снова закричал. — Стража! Стра-а-ажа!
Наконец перед зарешеченной дверью раздались шаги. Появился гном-воин, которого поставили охранять пленников — отвратительный, на удивление крупный для своей расы парень, с торчащими на зеленой морде желтыми клыками.
— Ну наконец-то, — проворчал Раммар. — Самое время. Подойди сюда, я должен сказать тебе кое-что важное!
— Предатель! — бушевал Корвин, дергаясь на цепях. — Жалкая вонючая свинья!
Похоже, гному понравилось, что пленники ссорятся, и он злорадно захихикал. Он открыл дверь темницы и вошел, приподняв копье.
— У меня важное сообщение для Грайшака, — затараторил Раммар. — Вон тот человек собирается бежать из темницы и ужасно отомстить нашему любимому предводителю. Кроме того, он хочет освободить эльфийскую священнослужительницу, одноглазый подонок!
Похоже, гном понял каждое его слово и злобно засопел. Он обернулся к охотнику за головами, чтобы слегка помучить его наконечником копья. Уродец наносил все больше уколов, и Корвин каждый раз вскрикивал.
— Ты пожалеешь об этом, орк! — бушевал он. — Сам Курул пошлет ужасные молнии, чтобы поджечь твой проклятый асар, и от тебя не останется ничего, кроме вонючей, клокочущей…
