Смерть собрала богатый урожай. Погибло почти три тысячи риганте, в том числе двести двадцать Железных Волков. Еще две тысячи получили серьезные раны, некоторые лишились руки или ноги. Никто не считал тел паннонов и Морских Волков. По приказу Конна с них содрали доспехи и оружие, а тела швырнули в вырытые глубокие ямы.
Конн вместе с Браном подошел к Фиаллаху, которому перевязывали сломанное плечо.
— А вот и еще один человек, — заметил Конн с улыбкой, — который умеет не послушаться приказа в нужный момент.
Лицо Фиаллаха посерело от боли, глаза запали.
— Исход битвы висел на волоске, — проговорил он. — Я послал Гованнана и всех, у кого остались кони, вслед врагу, чтобы оттеснить его как можно дальше на север.
— Ты сказал ему, чтобы он не позволил втянуть себя в битву?
— Да. Впрочем, он сам бы догадался. Конн опустился рядом с раненым.
— Ты проявил великую мудрость и доблесть. Отныне ты генерал моих Волков.
— Ты доверился мне, — просветлел Фиаллах. — Я не забуду этого.
Конн и Бран пошли прочь. Появились друиды, двое паннонских, а третий — брат Солтайс. Они вместе с несколькими женщинами из ближайшего поселения старались помочь раненым. По всему полю битвы бродили воины, выискивая живых среди недвижных тел. Паннонов относили к лекарям, а варов добивали на месте.
— Где Крыло? — спросил Конн брата.
— В Старых Дубах. Он решил, что там понадобится большой отряд на случай, если враг прорвется.
— Поэтому он послал тебя.
— Не совсем. Откровенно говоря, я нарушил его приказ. День непослушания, а? — Бран поднял камешек и кинул им в летящего голубя, но не попал.
— А что он приказал?
Юноша провел рукой по длинным золотым волосам.
— Да ладно, Конн, не стоит на него сердиться. Ты же знаешь Крыло. Он приказал всем воинам зайти в крепость. Я спорил с ним, однако он был непоколебим. — Бран посмотрел в сторону. — Он очень боялся, Конн, но я увидел одноглазого Арну, правителя Змеиного Озера, который подъезжал к крепости со своими людьми, поэтому я сел на коня, поскакал вниз и сказал им, что нам приказано отправиться к тебе на помощь. С ним было восемь сотен людей, и лошади не очень устали, поэтому мы доскакали всего за два часа. Неплохо, а?
— Вы нам, конечно, помогли, — признал Конн, а потом тихо выругался. — Скольких людей Крыло оставил в крепости?
— Больше трех тысяч.
— Они нам были нужны здесь, — холодно проговорил Конн.
— Да, но мы справились и без них, верно?
— Не важно, Бран. Я должен быть уверен, что мои приказы выполняются.
— Но не мной и не Фиаллахом? — рассмеялся юноша так заразительно, что и Конн улыбнулся.
— Ты дерзкий юнец. Собери людей и помоги брату Солтайсу.
— Хорошо, только обещай, что не будешь очень сердиться на Крыло. Он ничего не может с собой поделать.
— Обещаю. А теперь иди.
День клонился к вечеру. Раненых перевязали, убитых похоронили. Пришли трое флейтистов и принялись играть «Плач по воинам». Музыка отдавалась в горах эхом. К наступлению темноты вернулись Гованнан и его всадники. Друг Коннавара тяжело спрыгнул с коня.
— Мы гнались за ними до моря… Увы, король Морских Волков сумел удрать. Мы думали, что он у нас в руках, но он провел контратаку. Отличный боец, клянусь богами. Нам пришлось отступить, хотя пленника мы привезли.
Гованнан подал знак, и к ним подъехали два всадника, подведя третью лошадь, на которой сидел связанный Горный Князь. Один из воинов вытолкнул его из седла. Он тяжело упал на землю и с трудом поднялся. Князя душил страх, но держался он с достоинством. Когда его подвели к Конну, он плюнул ему в лицо. Гованнан хотел было ударить пленника, однако Коннавар остановил своего друга.
— Развяжите ему руки, — велел он. Гованнан достал нож и разрезал путы. — Пойдем пройдемся, — велел Конн.
— Ты ждешь, что я буду умолять о пощаде? — спросил князь. — Долго же придется ждать.
— Ничего такого я не жду. Ты правитель Кельтонии. Я надеюсь только на твою мудрость, которой ты пока что немного проявил. Преуспей вары, это означало бы конец нашего мира. Они захватили бы наши земли, привезли свои семьи и еще много воинов. Твоя жажда мести ослепила тебя, как некогда моя ослепила меня. Не проходит ни дня, чтобы я не подумал о детях и женщинах, павших от моего меча в Сияющей Воде. Я не жду прощения. Некоторые деяния невозможно простить. Но если ты хочешь моей смерти, найди воина, и я сражусь с ним. — Конн оглядел поле битвы. — Я убил много твоих людей, князь. Ты обрек тысячи их на смерть. И зачем? Чего ты достиг? — Конн помолчал, затем посмотрел собеседнику в глаза. — Я пришлю гонцов с предложением виры за убитых в Сияющей Воде. Ты примешь их.
— Почему?
— Потому что так правильно. Пойми меня хорошенько. Эта битва может послужить концом нашей вражды. — Конн наклонился к собеседнику и пригвоздил его к месту холодным взглядом. — Или может означать начало ужаснейшей войны. Я разрушу твои города, селения и порты. Я сотру с лица земли все дома и засею пастбища солью. Я буду охотиться за вами и убивать. Твой род исчезнет навсегда. Выбор за тобой. Война или мир. Выбирай сейчас.
— Что сделали с ранеными паннонами?
— Их лечат вместе с моими людьми.
— Тогда будет мир, — провозгласил Горный Князь.
— Ты принесешь присягу при друиде. Потом можешь отправиться домой.
— Я останусь и помогу лечить раненых.
— Как хочешь.
Флейты все еще пели, и от печальной, тоскливой мелодии Конна охватила грусть. Еще утром с ним рядом стояли отцы, мужья и сыновья. Сегодня в земле риганте прибавилось вдов и сирот, и во многих домах надолго воцарится печаль.
Он увидел, что Бран разговаривает с братом Солтайсом, подошел к ним и рассказал о договоре мира с Горным Князем.
— Ты примешь у него присягу? — спросил Конн. Брат Солтайс кивнул.
— Но он бесчестный человек и легко может нарушить клятву.
— Тогда я убью его.
Конна неожиданно охватила усталость, и он окинул поле взглядом. Горели факелы, а на воткнутых в землю копьях висели светильники. Неподалеку от него сидел Руатайн, положив руки на перекрестье меча и голову на руки. Конн улыбнулся и помахал ему. Тот не шевельнулся. У юноши кольнуло сердце. Он кивнул брату и со всех ног бросился к отчиму, нет — к отцу. Бран понял его и помчался следом.
Конн упал на колени возле отца. Мертвые глаза Руатайна смотрели в пространство, а на лице было написано глубокое удовлетворение. Вдалеке продолжали плакать флейты. Бран опустился на колени рядом со старшим братом, и по его лицу заструились слезы. Некоторое время они сидели рядом с отцом, глядя, как последние лучи солнца ласкают светлые волосы с проседью и сияют на кольчуге. Потом Конн обнял Руатайна, а Бран закрыл мертвому глаза.
