Марк глянул на щетину своего собеседника, которая пока что выглядела так, как будто он перестал умываться.
— Так вот почему вы бросили бриться.
— Точно. Ох, но тебе стоило видеть Коменданта заляпанного грязью по самые брови! Все кадеты внизу, должно быть, бросили в него одновременно. И ему подбили оба глаза. Я так понимаю, что сначала ему заехал локтем Харн, а потом Джейм — ногой. И тем не менее, он так и не смог помешать её падению. Я вот думаю, а сможет ли он или хоть кто-нибудь ещё пережить время обучения моей сестры в Тентире.
— Как Ран Харн?
— Отсыпается. Хорошо что училище делает перерыв в занятиях сразу после Зимней Войны, так что мы смогли забрать его на время домой. Он определённо поглотил слишком много этой подлой дряни из незабудки, так что она до сих пор вызывает у него кошмары наяву. — Он сделал паузу, вспоминая то, что рассказала ему Джейм о дородном кендаре, рыдающем над своим мёртвым отцом.
— А теперь помоги мне, парень. Возьми этот нож и проведи им прямо через моё запястье. Хорошо. А теперь посиди со мной в последний раз и подожди. Всё в порядке.
На что это должно быть похоже, так сильно любить своего отца? Сам он едва мог представить такое, но сильно переживал из-за глубокой боли своего друга. Некоторые раны только покрывались коростой, никогда не исцеляясь до конца.
— Я мог бы убить этого жалкого Серода, — сказал он, — но Джейм заверила меня, что это не его вина.
Марк перевернул песочные часы на подоконнике и надел свой защитный капюшон.
— А правда, что она уезжает на рассвете?
— Осталось два дня до Зимнего Солнцестояния. Как мне рассказал Комендант, она каким-то образом оказалась втянута в дела с мерикитами в качестве Любимчика Земляной Женщины, что бы это ни значило.
Большой кендар замер, затем, нахмурившись, медленно натянул перчатку.
— Тебе это не нравится, — заметил Торисен, наблюдая за ним.
— Нет, и не только потому, что мерикиты вырезали всю мою семью, по-видимому, из-за простого недоразумения. Они также верят, что если они не добьются успеха в ритуалах зимнего солнцестояния, то зима может никогда не закончиться.
Торисен рассмеялся.
— Ну, ты, конечно, не воспринимаешь это слишком серьёзно.
Марк протиснул пальцы в кожу, затем натянул вторую рукавицу. Трое, но его руки были просто громадными.
— Силы, которым они поклоняются, вполне реальны, и опасны, — сказал он. — Верю ли я в их ритуалы? В целом, да. Больше, чем я порой верю в наши. В конце концов, это их мир.
— Я вполне допускаю, что это так. По крайней мере, Комендант, похоже, считает её поездку на север достаточно важной.
Он нахмурился, вспоминая свой последний разговор с Шетом, когда они пригубили прощальную чашу перед его отъездом. Комендант, по обыкновению, выглядел загадочным и непостижимым, но с двумя подбитыми глазами его лицо казалось также скрытым маской и дистанцированным.
— Что вам рассказала Джеймс? — внезапно спросил он.
— Крайне мало. — Он с трудом удержался от обиды в голосе. — Только то, что объясняет состояние Харна.
— Хмм. Она чтит тайны Тентира, и это только правильно. И всё же, Верховный Лорд, я расскажу вам следующее: хотя обстоятельства, которые привели к смерти вашего дяди, были необычными, вызов с которым он столкнулся — нет. Все Лорданы Норфы испытываются тем или иным способом, чтобы выяснить насколько они подходят для власти. Джеймс это не грозит — то есть, власть, конечно — но кто-то просто обязан будет бросить ей вызов до конца учебного года. По этой причине на прошлом отборе я сначала голосовал за её исключение.
— Вы довольно серьёзно воспринимаете эту угрозу.
— Грешан умер из-за этого.
Торисен беспокойно заёрзал. Не стоит ли ему забрать свою сестру из училища? И мог ли он сделать это так поздно, не оскорбляя рандонов, чьим окончательным решением было то, что она должна остаться? Она выскальзывала из-под его власти, из-под его защиты, в области, что были для него недоступны. Даже это путешествие к мерикитами вполне могло оказаться тем самым испытанием, о котором говорил Комендант, хотя с трудом можно было понять, как именно.
Марк распахнул щелевой слот в печи для закалки, вытащил наружу поднос и аккуратно перетащил расплавленное стекло на кусок твердого дерева. По мере того как он раскатывал его, оно разглаживалось и остывало до непрозрачно белого, испещренного полупрозрачными крапинками золотого и розового цветов. На него капал его пот. Возникало всё больше и больше тонких линий. Когда стекло затвердело, он остановился и стал внимательно его рассматривать. Торисен заглянул ему через плечо. Осколок был приблизительно сердцевидным, а в его трещинках проглядывал призрачный образ детского лица.
Торисен безрезультатно поискал глазами седельную сумку.
— Это ведь Ива, не так ли?
— Да. Я положил её кости в печь, а потом смешал её прах с этим набором сырья, представляющим собой Киторн. Пришло время её отпустить.
Хотя сам Торисен был с этим только согласен, решение Марка его встревожило. Он всегда чувствовал, что кендар цеплялся за остатки своей сестры отчасти в качестве замены Джейм. Конечно, большую часть времени её не было в Готрегоре, но её присутствие в Кенцирате постепенно росло. Если она выдержит свой год в училище, то её станет не так уж просто засунуть обратно в мешок.
Пока ты не сделаешь с ней то же самое, что сделал со мной Грешан, сказал голос его отца в его голове, и то, что я попытался вытворить с тобой. Чья же кровь сильнее, парень? Ты осмелишься это выяснить?
Марк поднял голову и принюхался.
— Вы чуете дым?
— От печей?
— Нет. Вниз по лестнице.
Они пошли посмотреть.
IIТем временем в зал посмертных знамён вошла Джейм, одетая в кожаный костюм для верховой езды и с факелом в руках. Вдоль стен, выстроившись перед своими гобеленами, стояли ждущие её призрачные фигуры.
— Теперь я понимаю, как может привязывать кровь, даже непреднамеренно, — сказала она наблюдающим лицам, некоторые из которых выцвели почти до полного забвения. — Я знаю, что многие из вас были случайно пойманы в ткани своей смерти и обречены скитаться по Серой Земле, пока ткань и разум не сгниют окончательно. Теперь я наконец нашла способ, как я могу предложить вам свободу — если вы её желаете. Просто потянитесь и примите её.
Она пошла вокруг комнаты, предлагая факел. Многие склонились и приняли его. Пламя стремительно взметнулось вверх, поглощая хрупкую ткань и выцветающие души. Падал пепел, закручиваясь в вихри от порывов сквозняка из-под двери.
