— Это что?
— Не знаю, но осталось ему недолго.
— Сам вижу, пока еще не ослеп, хвала Ургашу. Приполз?
— Ага. Все чин чином, как всегда. Едва не помер, но приполз. Упрям как пустынный шасал. Он, кстати, вон с теми приехал. — указал на собравшихся вокруг разорванного выверном вепря зеленокожих и волшебницу, гунг.
Шаман скривился, даже голову не повернув, и опятьчто-то пробормотал на орочьем. Мне эта беседа стала порядком надоедать, а время, на нее потраченное отзывалось смертью уже захватившей половину тела. Собравшись с остатками давно иссякнувших сил, я прохрипел:
— Пом… гите…
Орк бросил на меня еще один оценивающий взгляд и, хмыкнув, прошел мимо, поднимаясь по лестнице к входу в хижину. Я едва не заскулил от отчаяния, но за спиной неожиданно раздался голос зеленокожего:
— Чего расселся? Тащи его в дом, я взгляну на этого мертвеца, будь он неладен…
Длинноволосый гунг крякнул и, схватив меня за руки, закинул на плечо. Голова тут же пошла кругом и меня едва не стошнило, но я с гордостью сдержал рвотные позывы. Как-то не к лицу пачкать ученика своего предполагаемого спасителя.
— А что с этими? — поднимая по ступенькам, спросил парень, скорей всего, говоря про моих спутников.
— Пусть торчат за чертой и молят Ургаша быть благосклонным к своему другу. — ворчливо ответил старик.
Оказавшись внутри хижины, парень прошел по скрипящим половицам несколько метров и положил меня на твердую кушетку. Потирая плечо и зевая, он уселся прямо на пол передо мной.
Через окутывающий сознание туман, я рассмотрел комнату, в которой меня разместили — небольшое помещение, скорей всего играющее роль прихожей, было освещено парой ярко сияющих свечей и невыносимо пропахло развешенными повсюду травами. Терпкие, сладкие, горькие, кислые и острые запахи смешивались воедино, и их благоухание било по мозгам не хуже энергетического коктейля.
Кушетка стояла в центре комнаты, что вызывало неприятные ассоциации с операционным столом в лаборатории какого-то безумного ученого. Из прихожей было два прохода в жилые помещения, а сразу напротив входа, у меня перед глазами стоял большой грубо сколоченный шкаф с обширной нишей на уровне пояса, играющей роль столика. Бормоча себе что-то под нос, шаман копошился в недрах шкафа.
— Хорошая у тебя одежка, хоть и пропаленная кое-где. Сразу видно работу мастера. — рассматривая мой плащ, протянул ученик шамана.
Я в ответ лишь закашлялся. Лежачее положение несет с собой много неудобств, вот например опасность захлебнутся собственной кровью, при попытке заговорить. Нет, больше я так делать не буду.
— И та штука, что под одеждой, тоже ничего. — не особо обеспокоившись отсутствие ответа, продолжал парень. — Принцип мне конечно с первого взгляда не разобрать, но дух от нее идет нешуточный. И чары для маскировки хорошие — обычному магу рассмотреть ее не светит.
— Хватит молоть языком! — не поворачиваясь, гаркнул на ученика шаман. — Сними с него этот мусор, пока я подбираю травы!
Неохотно поднявшись, гунг подошел к кушетке и, приподняв меня, начал снимать плащ. Помочь ему я мог только правой рукой, которую по неизвестной причине смертельный паралич не брал. Между тем, длинноволосый продолжал говорить, явно не тревожась за мое здоровье и не опасаясь гнева учителя:
— Ты не обращай на Луга внимания — он всегда ворчит и скалит зубы по чем зря. Дурная наследственность и возраст, вот, что я тебе скажу. Тридцать семь поколений шаманов, шутка ли? В его крови больше ярости и желчи, чем у всех уруков Грарх вместе взятых. Да еще почти полторы сотни лет жизни…
— Как ты смеешь так говорить о своем учителе, жалкая краснокожая макака?! О, Духи, дайте мне сил! Этот неблагодарный ублюдок сведет меня в могилу! — брызгая слюной, возопил шаман и быстро повернувшись, бросил в ученика подвернувшийся под руку горшок.
Ловко пригнувшись, краснокожий избежал глиняного снаряда и у него за спиной послышался треск разбившегося горшка. Невозмутимо выпрямившись, парень, как ни в чем не бывало, продолжил, грустно улыбнувшись:
— Видишь? Я же говорил. Плохая наследственность и возраст. Надеюсь, в старости я буду поспокойней и не стану метать в своего ученика расписные горшки, подаренные Великому Шаману родителями этого самого ученика и притащенные им на собственном горбу прямиком из Восточной пустыни.
Старый орк выпучил глаза и, сплюнув на пол, отвернулся к шкафу, продолжаячто-то искать в его недрах.
— Неблагодарный выползок разжиревшего врыка! — продолжал ворчать старик. Собрав все вытащенное из шкафа в охапку Луг направляясь к нам. — Если бы не я, ты все так же водил караваны с востока на запад, даже не помышляя о великом искусстве шаманства!
— Бесспорно, о Великий Учитель. А еще меня не старался бы сожрать Пятый Хранитель Врат Ургаша, после того, как ты вызвал его в пьяном угаре. — причмокнув губами, уложил меня на кушетку краснокожий, сняв плащ и кобуру. — Тебя-то он сожрать не может…
— Это был праздник Семи Лун! — возмущенно рявкнул орк, остановившись возле кушетки. — Я имел право испить нектара!
— А еще я бы не заикался два цикла, после встречи с Духом Кровавой Луны. — скучающе продолжал краснокожий. — И не валятся в горячке пять циклов из-за того, что твое снадобье начало превращать меня в энта и, конечно…
Отложив мою одежду и оружие, он задумчиво рассматривал браслет на правой руке. Шаман за его спиной поморщился и, отвесив ученику затрещину, гаркнул:
— Хватит трепаться! Шаманство — сложное искусство! Ты должен быть благодарен, что учишься ему у лучшего из Долины Ярости!
— Я и благодарен. Слушай, Луг, я чувствуючто-то в этой вещи, но пожри меня пустынные шакалы, если знаю, что это. — раздосадовано ответил молодой гунг, оставив в покое мой браслет. — И она не снимается!
Бросив на кушетку у моих ног несколько горшков, пучки трав и кожаный свиток, перевязанный шелковой лентой, шаман подошел к ученику и уставился на браслет. Беззвучно шевеля губами, он молчал несколько секунд, а потом со все возрастающим интересом перевел на меня взгляд.
— Ну, и что это? — нетерпеливо спросил краснокожий.
— Древнее чародейство. Древнее и забытое чародейство. Давно я не видел таких вещей… В наше время мало кто вообще признает исходящий от них дух. — оскалился старик, не отводя от меня взгляд алых глаз.
— Но я же признал.
Шаман недовольно отвлекся и повернулся к ученику, бросив на него презрительный взгляд. Секунду помедлив, старик легонько щелкнул его двумя пальцами по лбу и снова заорал:
— Мой ученик — это не все! Ты думаешь, я стал бы тратить на тебя время, если бы не мог научить всему, что знаю?! Или думаешь, что я тебя плохо обучаю?! Пшел с глаз долой! И чтобы без стула для своего старого учителя не возвращался!
