Он повернулся к Торку и увидел совершенно иную картину.
— Ты же весь в крови! — воскликнул он. У Торка из раны на бедре ручьем текла кровь. — Немедленно слезай, надо как следует посмотреть и перевязать.
Впрочем, сам он, в общем-то, плохо представлял, что делать с подобной раной. Зато Ливон сразу очнулся и даже, похоже, обрадовался тому, что вновь может быть кому-то полезным. Он разорвал на куски одеяло и наложил на раненую ногу фиксирующую повязку. Рана сильно кровоточила, но, обмыв ее, Ливон и Дейв убедились, что она не слишком глубока и опасна.
К тому времени как Ливон закончил перевязку, совсем стемнело. Теперь уже все они успели заметить, что порой вокруг них в лесной чаще словно бы возникает некое грозовое пульсирующее облако. Ничего удивительного: то было физически ощутимое облако гнева, то гневался сам лес, и гнев его они слышали в шелесте листвы, ощущали в дрожании земли под ногами. Да, они находились сейчас в самом сердце Пендаранского леса, и были они людьми, а людей лес так и не простил!
— Мы не можем здесь оставаться! — вырвалось вдруг у Торка. Голос его прозвучал слишком громко в окружавшей их напряженной тишине, и впервые Дейв услышал в его голосе страх.
— Ты идти-то сможешь? — спросил Ливон.
— Смогу! — свирепо ответил Торк. — В любом случае лучше быть на ногах, когда встретишься с тем, что против нас послано. — Листва зашумела еще громче, и казалось — вряд ли то было просто плодом их воображения! — что в трепете листьев слышится определенный ритм или мелодия.
— Хорошо. Тогда мы оставим лошадей здесь, — сказал Ливон. — С ними ничего не случится, уверен. А вообще я с тобой согласен — вряд ли нам следует сегодня останавливаться на ночлег и тем более ложиться спать. Пойдем потихоньку на юг, пока не встретим то…
— Пока не выйдем из этого леса! — твердо закончил Дейв. — Пошли, пошли. Нечего тут рассусоливать! Поторапливайтесь-ка оба! Между прочим, Ливон, ты говорил, что лес не так уж зловреден.
— А ему и не обязательно быть злым, чтобы убить нас, — сказал Торк. — Ты только послушай! — Нет, это явно не было плодом их фантазии: в шелесте листьев действительно слышалась некая грозная мелодия!
— Ну и что? Может, ты предпочитаешь вернуться? — рассердился Дейв. — И как-то договориться с этими тварями и их волками?
— Он прав, Торк, — сказал Ливон. Его длинные светлые волосы будто светились во тьме. Зато смуглый и темноволосый Торк в своих черных штанах был почти невидим. — И знаешь, Дейвор, — в тоне Ливона слышались восхищение и благодарность, — там, на берегу, тебе удалось соткать удивительное решение! Очень яркое! Не думаю, чтобы нечто подобное могло прийти в голову хоть кому-то из нашего племени. Нет, никто бы не решился на подобный прорыв! И мы, что бы там ни случилось дальше, спаслись только благодаря тебе.
— Просто мне этот лес вовремя на глаза попался! — смущенно пробормотал Дейв.
И тут Торк на удивление громко расхохотался. Даже грозно шепчущие деревья примолкли: уже несколько тысячелетий ни один смертный не смеялся в Пендаранском лесу!
— Ага, — сказал Торк дан Сорча, — ты, значит, тоже прямой похвалы не выносишь? Как и мы с Ливоном, впрочем. И я полагаю, сейчас ты, дружочек, красный как свекла, да?
Еще бы, черт побери! У Дейва даже уши горели.
— Ну и что? — сердито буркнул он. И сразу понял, до чего глупо себя ведет. Ливон, не сдержавшись, фыркнул в темноте, и Дейв почувствовал, что его наконец отпустило, что весь этот страх, вся горечь поражения куда-то исчезли, и он стал смеяться вместе со своими друзьями, и долго смеялся над собой, над своим страхом, над тем, что еще недавно так его угнетало, когда он стоял посреди Пендаранского леса, куда давным-давно уже не заходил никто из людей.
Смеялись они довольно долго; все-таки они были еще очень молоды, и это было их первое настоящее сражение с врагом, и только что рядом с ними гибли их товарищи. Так что веселый смех этот слегка отдавал истерикой.
Веселье прекратил Ливон.
— Торк прав, — сказал он серьезно. — Все мы действительно похожи. Как в том, что касается похвал, так и во многом другом. И, прежде чем мы это место покинем, я бы хотел предложить вам кое-что. Сегодня погибли мои друзья. Семнадцать моих друзей. И я бы очень хотел обрести двух новых братьев сразу. Готовы ли вы смешать свою кровь с моею?
— У меня нет и никогда не было братьев, — тихо промолвил Торк. — Но очень хорошо было бы их иметь.
Сердце у Дейва колотилось как бешеное.
— Это точно, — только и сказал он.
И они совершили этот обряд прямо в священном Пендаранском лесу. Торк своим острым ножом сделал надрезы у них на запястьях, и они в ночной темноте смешали свою кровь, все трое. И ни один не произнес ни слова. А потом Ливон перевязал ранки, они отпустили коней пастись, взяли с собой упряжь и оружие и двинулись на юг — впереди Торк, позади Ливон, а посредине Дейв, лицом и спиной ощущавший присутствие своих новых братьев.
Они не знали, что своей клятвой верности заставили задуматься даже этот лес. Лес все время следил за ними; здесь хорошо понимали, что такое дружба и верность, скрепленные кровью. Увиденное, впрочем, не могло утолить жажду мести, терзавшую лес со дня смерти Лизен, ибо она-то была утрачена навсегда — та, которая никогда не должна была умирать! Но этих троих, по крайней мере, можно было избавить теперь хотя бы от неизбежного безумия, овладевавшего жертвами леса перед смертью. Так и было решено. И трое друзей по-прежнему брели на юг, даже не подозревая, о чем теперь шепчутся листья и трава вокруг них, хотя непрерывный шепот этот опутывал их подобно паутине.
Торк никогда в жизни не знал ничего более трудного и мучительного, чем этот переход через лес. Еще свежа была в памяти ужасная битва на берегу Адеин и все сильнее терзал его страх, который внушало ему одно лишь пребывание в Пендаранском лесу, но более всего мучило его то, что именно ему выпало теперь вести своих товарищей на юг. Это было естественно: ведь с самого детства он привык бродить ночью по лесам и полям и отлично ориентировался в темноте.
И все же он чувствовал, что не в состоянии вести их туда, куда требуется!
Откуда-то прямо у него под ногами из земли вдруг вылезали узловатые корни, о которые он то и дело спотыкался; огромные ветки деревьев падали перед ним на тропу, загораживая проход; боковые тропки странным образом обрывались, не приводя никуда. Один раз он чуть не упал.
«Иди точно на юг!» — сердито приказал он себе, не обращая внимания даже на боль в раненой ноге. Но и это не помогло — любая тропинка, вопреки всякому здравому смыслу, начинала вилять в темноте и в итоге вела их на запад! «Может, эти деревья и на месте не стоят?» — подумал было он и тут же сердито отогнал от себя столь глупую мысль.
