Ознакомительная версия.
Приказав немедленно разыскать Пандольфа, Траудет отправился к себе домой. Где этого самого Пандольфа и обрел. Причем никто из слуг не видел, как тот вошел, и хозяина не предупредил. Так что, узрев в гостиной Пандольфа, сидящего за пустым столом, Траудет едва не получил удар. Но справился с собой, не заорал, а сел напротив. В горле пересохло, но поблизости не было ни кувшина, ни бутылки.
– Выдать нас хочешь?
Этот вопрос, поставленный в лоб, не позволял увиливать. Только оправдываться.
– Ты же слышал! Иначе они всех нас перебьют!
Пандольф промолчал.
– Ты знаешь, я тебе не враг. И прочим тоже. Но вы сами виноваты. Если б не вы, на нас бы не напали! Это ты меня во все это втравил! Они ж рудник сожгут! Я свою жизнь за вашу не продам! Не вы бы – так несчастья б нас обошли!
Он забыл, что если бы не Пандольф и его люди, рудник, скорее всего, был бы уже уничтожен. А если и помнил, это уже не имело значения.
Никакого.
Пандольф перегнулся через стол.
– Я знал, что ты нас предашь, Палази Траудет. – Он смотрел собеседнику прямо в глаза. – Предашь и продашь, как только на тебя надавят. Так что напрасно ты не выпустил каторжных, когда тебе предлагали. Айден сейчас в бараках, и он им такого напоет, что мало тебе и твоим охранникам не покажется.
– Мы ворота откроем! Они вас из пушек расстреляют! Не помогут вам ваши деревяшки…
Пандольф снова откинулся назад, опершись на спинку стула.
– И с этим не торопись… Ты же позволил Кружевнице по пустым штольням шастать… пороха ей выдавал вдосталь. Ей, знаешь, стоит только пальцем шевельнуть, чтоб весь твой рудник разнести к чертовой матери.
– Врешь!
– Хочешь испытать?
– Вам самим тогда не выжить!
– Зато помрем, как сами хотели. И вас собой прихватим.
Пандольф не врал. Но он от всей души надеялся, что до крайности не дойдет. Если Траудет дрогнет, они смогут вырваться с рудника. И, дай Бог, пробьются сквозь солдат. Он не боялся смерти, но умирать вовсе не хотел. Айдену и Кружевнице терять нечего, а у него семья (Пандольф редко о ней вспоминал, но это был как раз тот случай).
Но и Траудет не собирался сразу сдаваться. Даже если Пандольф говорит правду, рассудил он, Айден и Кружевница не совершат своих разрушительных действий без его приказа. Уничтожить Пандольфа – и можно будет вздохнуть. А лейтенант, хочется верить, не обидится, если Пандольфа ему доставят не целиком, а по частям. Голову – отдельно.
– Если ты задумал кликнуть охрану (именно это Траудет и задумал), то учти – у меня в руках пистоль и направлен он тебе в брюхо, – сказал Пандольф. – Выстрелить успею. Потом меня, правда, повяжут, но ты этого уже не увидишь.
– Сволочь ты…
– Какой есть.
– Так что же делать?
– Выпустить нас. Всех. С оружием в руках.
– Вас же перебьют!
– Это не твоя печаль. Если такое предложение не устраивает – думай. До вечера еще есть время.
Пандольфу и в самом деле хотелось, чтоб Траудет нашел какой-нибудь выход. Он был приучен выживать, иначе бы не продержался столько лет на Дороге. Но прирожденным интриганом и дипломатом вроде Воллера не был. И сознавал это.
А тем временем судьба этого дня еще не закончила вывязывать замысловатые узлы.
Бокехирну, ожидавшему известий с рудника, доложили, что приближается еще один отряд. Он не сильно обеспокоился – предположил, что из Карнионы прибыло подкрепление. И все же, как человек дисциплинированный, велел своим занять оборону и взять оружие на изготовку. Тем более что по мере приближения стало видно – к императорской армии прибывшие вряд ли принадлежат. Но и на публику из компании Пупара они не были похожи. Скорее уж наемники. Не достигнув расстояния выстрела, они остановились, и из рядов выехал человек, направляясь к лагерю осаждавших.
И когда Бокехирн увидел, кто это, он побежал ему навстречу.
– Капитан! – орал он. – Ты жив! – Добежав, он отпыхнулся. – А я слышал… – Он замолчал. То ли дыхание осеклось, то ли не хотелось распространяться, что он слышал.
– Жив, как видишь. Ты как здесь?
– Нас из пограничья перевели. Парламент Карнионский. Капитаном теперь Менд, его пока что в Крук-Мауре оставили, до тех пор пока из Тримейна другую роту не пришлют. Да что там! Барнабитов убрали из Крук-Маура, кавалера Фусбера под суд хотели отдать, вроде как он рахманам продался, еле-еле его Великий Приор отмазал… Загубили гарнизон… эх! С тех пор, как ты…
– Я не о том, Бокехирн. Что вас сюда бунтовщиков усмирять прислали, это ясно. Так какого дьявола ты с теми бунтовщиками спелся? Помнится, ты ткачей в Карнионе подавлять не желал, так тут тебе не ткачи, а каторжники.
– Погоди, капитан… Мне сказали – бунтовщики там, на руднике. Дорога Висельников какая-то… – Бокехирн нахмурился. – А ты сам… – Он не решился довести вопрос до конца, но Сигвард его понял.
– Я в охране Роуэна. Слышал про такого? Или тебе грамоту показать? У меня есть.
Отто-Карл не отрывал взгляда от Бокехирна и Сигварда, хотя глаза болели от резкого февральского солнца и напряжения. Он не слышал, о чем они говорят, но догадывался – веллвудовский ублюдок сейчас с легкостью разрушит все, что Ивелин с трудом построил.
Оставался единственный выход… ни стилетом, ни шпагой ублюдка было не достать, а вот пуля…
Он обернулся к наемникам. Они его знали, они признали его главным – они сами так сказали. И еще они были вооружены мушкетам.
– Стреляйте! Стреляйте в него – это приказ!
– В кого?
Отто-Карл недоумевал. Как можно быть такими придурками? Неужели не ясно, кто их враг?
– В того, который на коне! Он сейчас уговорит лейтенанта нас всех убить!
Ближайший наемник поднял мушкет, прицелился… и не выстрелил.
– Куно, это ты, что ли? – заорал он. – И ты, Мисселден, рожа твоя прохиндейская!
С другой стороны засвистели.
– Привет, парни! Что пялитесь, как мыши на крупу?
– А нам говорили, вас порешили всех! – Наемник развернулся. – Ты что же, сволочь этакая, плел? Будто наших перерезали! А они живы-здоровы, небось при деньгах…
– Да как ты смеешь…
Отто-Карл не договорил. Очевидно, в Открытых Землях ему было предначертано получать прикладом по голове.
– Измена! – откликнулся Пупар. – В ножи, братва!
И на истоптанной мокрой земле завязалась драка между наемниками и каторжниками – жестокая и нелепая.
– Глянь, что у тебя в лагере творится, – сказал Сигвард Бокехирну.
– Непорядок, – согласился лейтенант. И признался: – Только неохота мне своих в это дело мешать. Хоть бы они сами друг друга перебили, все хлопот меньше.
– Не хочешь своих мешать, тут другие есть. Они справятся. – Сигвард скомандовал: – Мейнер, берись за дело. Наемников не трогать, каторжников – бить.
Ознакомительная версия.
