Ознакомительная версия.
– Его Величество король Аквилонии, великий владыка Таурана, Гандерланда и Боссонии, король герцогов Пуантенских, а также иных земель наследный государь и обладатель Конан Первый! – возгласил Хальк голосом насквозь непотребным – так тонко и вычурно говорят лишь наемные мальчики из совсем уж неприличных притонов Тарантии. Мне про такие рассказывали. Пакость сплошная.
– Государь аквилонский в неизъясненной милости своей в Пограничное королевство прибыть изволили! – столь же гнусно добавил Хальк. Конан с трудом сохранял серьезность. – Герольды, возгласите!
Библиотекарь хитро покосился на двоих гвардейских лейтенантов, при которых имелись короткие боевые рога и те, моментально вступив в игру, протрубили нечто чудовищное – смесь крика дарфарского олифанта и мявканья весеннего кота изыскивающего кошку в тумане.
– Чего? – выпучил глаза Кетиль, сжимая в руках свиток, надменно выданный ему Хальком. – Вы про что это? Веллан, ты с собой актеров везешь?
– Заткнись, – прошипел я сыну Вожака. – Не мешай! Здесь настоящий король!
– Сам заткнись, – ответствовал Кетиль, совладав с первым изумлением. Я всегда знал, что оборотни меньше поддаются чувствам, чем люди. Сын Асти приобрел серьезный и неприступный вид, сорвал с подорожной крученый шнур, развернул и, беззвучно шевеля губами, начал читать. Пока Кетиль разбирал вычурные аквилонские буквы, вырисованные Хальком, изучал печать и корявую подпись Конана, с башни прокричали:
– Эй, мужики, а когда будет вторая часть представления?
Кетиль онемел. Я его прекрасно понимаю – перед его глазами роскошная, выполненная на самой лучшей телячьей коже подорожная, приправленная огромной красной печатью с изображением льва и девиза Аквилонского королевства: «Где властна воля – там путь к победе!», подпись (пусть и малоразборчивая) короля величайшего государства заката, удостоверенная господином канцлером Аквилонии, неким светлейшим графом Публио Форсеза… А стоящий рядом мужик – здоровенный, широкоплечий и простолицый – специально распахнул подбитый дорогой куницей плащ, чтобы была видна тончайшей работы золотая цепь. На цепи же висит выложенное алмазами и неким белым камнем, оправленное в лучшее золото, изображение поднявшегося на задние лапы льва в пятизубой короне.
– Хорошая подорожная, – медленно сказал Кетиль. Глаза его были мутны. – Хорошо, короля Аквилонского я пропущу. Остальные пусть дадут свои свитки.
Конан незаметно для других прыснул в кулак, Хальк продолжил развлекаться. Господин летописец прошелся по кругу, забрал у каждого из гвардейцев охраны, у Мораддина и меня самого манускрипты, и затем с видом завзятого придворного холуя попытался всучить их Кетилю. Последний смотрел на меня изумленно. Наконец, он шагнул назад и поманил меня пальцем.
– Велл, я тебя знаю давно, – жарко прошептал мне Кетиль на ухо и машинально стряхнул снег с плеча, – Это правда? Это на самом деле король Аквилонии?
– Ну да, да, – поморщившись, ответил я. – Скажи спасибо, что Их величество в добром… – я долго подбирал слово, – в добром и благостном расположении, иначе не сносить тебе головы. Эрхард, наш Вожак, может обидеться, что его царственного брата принимают плохо. Понял, дубина?
– Сам дубина, – мрачно ответил Кетиль. – Какой это, в задницу, король? Рожа варварская, на киммерийца загорного смахивает… Ладно, пропущу. Уж больно бумаги красивые. Но если что – тебе перед Вожаком ответ держать. Понял, желтоволосый?
С тем и въехали мы в бург.
Объясняю: в Пограничье по дедовским традициям крупные села бургами зовутся. Как, например, в Нордхейме и прилегающих к нему землях.
* * *
Кетиль не зря меня назвал желтоволосым. Оборотни, древний род Карающей Длани, как и люди, разделяются на несколько племен. Некоторые всегда темны кожей и черноволосы, другие светлые, третьих почти не отличишь от пиктов. Так Единый задумал. Не нам Его судить. Подумайте сами – я, пусть и оборотень, неполный человек, а вовсе наполовину волк, имеющий способность превращаться то в того, то в другого, в человечьем обличье выгляжу как бритуниец или нордхеймец. Глаза, как говорят девицы, синие и нахальные, волосы до плеча – золото-соломенного цвета, да и силой не обделен. Как-то раз, когда в Вольфгарде гостил известный лекарь из Немедии, именем Гуннар, я по его просьбе долго на скамье лежал, раздетый. Рассматривали и изучали. Гуннар ученикам говорил: «Посмотрите, мол, вот перед вами настоящий человек, происходящий родом с полуночи. Гляньте, любая мышца видна, любая связка. Кожа светлая, тонкая, все жилы и волокна проследить можно. Ни капли жира нет…»
А я и не спорю. Прав был лекарь. Мне всего-то двадцать семь лет от рождения. А на иных мужчин, что из людей, что из оборотней, нарастивших жирок на боках да на брюхе, смотреть стыдно. Мужчина должен быть мужчиной лет до шестидесяти. Наши оборотни всегда такие.
К чему я этот разговор завел? А вот к чему. Едва мы въехали в Брийт, увидел я в проездах меж домами много соплеменников. Люди оборотней почувствовать не могут, а я могу. Знаю, как они выглядят. Блеск в глазах особый. Не как у людей, ушедших от матери-земли. А равно в них и человеческое, и звериное проглядывает. Изначальное. Понял я, что оборотни неспроста с выселков обратно в Брийт переселились. Мы – народ, любящий порядок. Настоящий порядок. Чтобы все было, как предки заповедали. А сейчас благочиния в селе нет. Вот и пришли помочь людям.
Ходят меж домов крепкие парни – молодые из людей и из нашего племени. Кто с дубьем, иные с мечами. За порядком смотрят. Есть отчего. Много гномов вокруг, вот и причина.
Я возле ворот, когда Кетиль нас в Брийт пропускал, с сыном Вожака побеседовал. Ничего хорошего он мне не поведал. А сказал вот что: как зеленый огонь в горах появился, так сразу гномы пришли. Вначале их гномский государь Дьюрин, владычествующий над Граскаалем, у короля Эрхарда аудиенции испросил. Про договор старый вспомнил. Что, мол, гномы и люди друг другу помогать должны. А у гномов сейчас бедствие. Пещеры разрушены, зеленый огонь жизнь испепеляет, и обитать в горах нынче вовсе невозможно. Таким образом, гномы на поверхность переселились. Много их. Больше сотни сотен. И все жрать хотят.
Эрхард многих в столице и в близлежащих поселках расселил. Сказал, чтобы гномы себе дома, наподобие людских, строили. Они и строят. Гномы народ трудолюбивый, работать умеют, особенно для себя. Но тоска их ест, гномов-то. Хотят обратно, в катакомбы свои гномьи вернуться. От тоски и пить начали беспримерно. А выпивши, гном опасен становится. Драться лезет, к людским девкам пристает… Известно, гномы в три раза дольше людей живут и как мужчины весьма сильны. Неправду говорят, будто гномы человеку всего лишь по колено – выглядят они как люди, только более плотно сбитые, с широкой костью и с бородами лопатой. Единственно, рост у них маленький, чуть выше полутора локтей. Однако распутные девки говорят, будто гном в сотню раз сильнее людского мужчины будет. Уд у гнома, мол, куда больше и величественнее человеческого оказываться. Вот уж не знаю, не мерял и не смотрел… И что с того? Разве охота подданным Эрхарда своих дочерей недомеркам уступать, пускай и богаты они?
Ознакомительная версия.
