Я с любопытством оглядываясь вокруг, не забывала методично укачивать истошно орущего младенца.
Миарон неприязненно покосился на ребёнка.
— Сделай что-нибудь. Хотя бы дай ему пустышку.
— Что ему дать?.. — растерялась я.
— Ты никогда не слышала о пустышке?
— Ну… Лейриан первый младенец, с которым я имею дело.
Скрестив руки на груди, Миарон одарил меня саркастичным взглядом.
— Кухню ты, судя по всему, тоже видишь впервые?
— А где мне было её увидеть? В борделе? У Чеаррэ? Или во дворце?
Миарон ловко снял с плиты какую-то кастрюлю с носиком, достал стеклянную бутылочку из шкафчика, ополоснул кипятком. Потом насыпал внутрь белый порошок, при соединении с водой он превратился в нечто, напоминающее молоко.
— Держи.
— Что это? — подозрительно повела я носом.
— Одиффэ, сейчас четыре часа утра, и я умираю, как спать хочу. Накорми ребёнка и пошли в постель.
— Что это такое?
Он устало возвёл очи горе.
— Молочная смесь для детей. Этим кормят младенцев в приютах, оставшихся без матерей. Прихватил с собой на случай, если ты вдруг не сможешь быстро присоединиться к нам и, кстати, уже кормил твоего обжору этой гадостью. Судя по всему, ему понравилось. Так что не испытывай больше моего терпения!
Я повертела в руках бутылочку, не зная, как приступить к кормлению.
Прорычав нечто совсем нелицеприятное, Миарон выхватил у меня ребёнка и бутылку, ловко соединив одно с другим.
— Чтобы ты только стала делать, если бы меня рядом не оказалось?
Я присела рядом, наблюдая.
Ничего более дикого в жизни своей не видела. Я привыкла к тому, что Миарона убийца, что в нём ничего святого. Да он и был убийцей — жестоким, циничным, беспощадным. Наблюдать его с младенцем на руках это нонсенс. Есть в жизни несочетаемые компоненты — Миарон и младенец из этой категории. Одно с другим смотрится абсурдно.
Длинные гладкие чёрные волосы оборотня стекали вниз. Тонкие, длинные пальцы легко удерживали на весу бутылочку. Бледное лицо с кроваво-красными губами и тяжёлыми веками казалось странно несовместимым с той миссией, которую он на себя взял.
— Как тебе удалось избавиться от Эллоиссента? — спросила я, чтобы хоть чем-то заполнить возникшую паузу, в которой я чувствовала себя неловко.
— Повторил твой трюк с кольцом-телепортом. Пусть любимый дядюшка вправит мозги неразумному племяннику. Кстати, тебя никогда не мучила совесть за то, что ты так легко отправила меня прямо в лапы к моим злейшим врагам?
— Я сделала для тебя всё, что могла в тот момент. И нет, Миарон, совесть меня не мучила.
— Наверное, была счастлива ловко избавиться от меня?
— Всё произошло так быстро. Наша встреча, наша разлука… Я не порадоваться, не испугаться толком не успела.
Лейриан наелся, и Миарон отдал его мне. Какое-то время я молча укачивала ребёнка, и теперь уже Миарон смотрел на меня с полуулыбкой.
— Ты причастен к возникновению пожара? — решилась озвучить я мучивший меня вопрос.
— Зачем мне это? Огонь вовсе не моя стихия.
— И кто, по-твоему, может за этим стоять?
— Твоя любимица Танита?
— Танита?! — не смогла удержаться я от удивлённого возгласа. — Быть не может! — покачала я головой. — Она верно служила мне.
Было непривычно вот так, почти плечом к плечу сидеть на кухне, и по — приятельски болтать с Миароном.
— Зачем Таните убивать моего сына и Эла?
— Ей нужен демон, Одиффэ. Могущественный и жестокий. Если бы её план удался, она бы такого в твоём лице и нашла.
— Но зачем?..
— Могущественный демон в услужении? — растянул кровавые губы в глумливой улыбке Миарон. — Видимо, черная ведьмочка думает, что на что-нибудь да сгодится.
— Я не понимаю… не могла же она думать, что я стану сотрудничать с убийцей моего сына?
— Ну, убийцей она бы выставила кого-то из нас с твоим мужем.
— О тебе она знать не могла.
— Конечно, знала. Танита куда сильнее и могущественнее, чем ты представляешь. И ненавидит она меня гораздо больше, чем короля.
— За что ей тебя ненавидеть?
— Вспомни, кто убил Заколара?
Я замолчала, пытаясь сложить два и два. В принципе, картинка получалась складная. Определённо смысл в том, что говорил Миарон, был. Впрочем, я не припомню случая, когда бы он говорил бессмысленные вещи.
— Но Танина уверяла, что ненавидит его, — задумчиво протянула я.
Миарон сверкнул клыками в очередной ухмылке:
— Ты всегда веришь тому, что тебя говорят?
— Звучало убедительно.
— Заколара не назовёшь верным любовником. Как и большинство Чеаррэ он был верен своему извращенному долгу, своей семье. А вот насчёт многочисленных любовниц?.. — Миарон пожал плечами. — Чем не повод ненавидеть его для той, что любила его всю жизнь? Но всё же Танита предпочитала ненавидеть его живым, а не мёртвым. С живыми всегда шанс взять реванш, тогда как для мертвых счёт закрыт. А я ей всё испортил.
— Ну, а я?! Как она могла так поступить со мной?! Не могла же я так обманываться на её счёт?
— Почему это не могла? Справедливости ради стоит сказать, что Танита отдала бы за тебя жизнь, если понадобилось. Но всё же ты для неё не человек, как, скажем, её дочь Марайя, а нечто вроде символа, знамени, идеи. И в её представлении ты должна следовать по предназначенному тебе пути. А твой сын и Эллоиссент заставляли тебя отклоняться от судьбы, поэтому их надлежало устранить.
— Вы все твердите, что я должна выполнить своё предназначение, но согласно Легенде о Литуэле она принесёт с собой лишь боль, мрак и конец времён? Всё никак не возьму в толк, зачем вам это?
— Нам? Я-то здесь при чём?
Я даже задохнулась от такой наглости.
— Разве это не ты был в этой компании по вызову духов из преисподней?! Ещё я помню твои рассказы о Хантруаме и его Хозяйке из Бездны! Ты подобрал меня на улице, обучал! И это ты заставлял меня открывать Врата Инферно! Ты!!!
Мой голос заставил задремавшего было Лейриана захныкать, и я испуганно смолкла, виновато глянув на сына.
— Ну, я, — вздохнул он.
Чувствуя, что охвативший меня гнев готов перелиться через край и опасаясь сказать лишнего, я решила разговор закончить.
Вернувшись в спальню, осторожно опустила сына в кроватку. Какое-то время постояла над колыбелью, прислушиваясь к ровному тихому дыханию, укутала малютку поплотнее одеяльцем.
Миарон дожидался меня за дверью.
— Думаешь, мне нужна была Литуэль? — как всегда, минуя всякие изящные подходы, начал он с места в карьер.
Я попыталась обойти его, но у меня не вышло.
— Я никогда не верил в легенды, поеденные молью. И в пророчества — тоже. Я был с этими сумасшедшими не потому, что верил во всю эту мистическую ерунду…
