— Я прощаю тебя, — сказала женщина, удивляя мага.
— Что?
— Я прощаю тебя, — повторила она. — За твои телепатические вторжения. Теперь я поняла, что ты никогда даже не был в моих мыслях. И что это была лишь идея, помещенная в мою голову для того, чтобы я её нашла.
— И наслаждалась.
Лицо Кэтти-бри приняло холодное выражение.
— Так я теперь не насильник, — самодовольно ответил на это Громф.
— Ты подлец и плут, — сказала женщина. — Но этого я ожидала с самого начала. Я прощаю тебя, потому что теперь надеюсь, что ты не будешь желать меня, держать в своих мыслях, своем теле и делать объектом своей ненависти.
— Интересно, — признался Громф. — Я думал, тебе плевать.
— На тебя? Разумеется. Я забочусь о тех, кому ты можешь нанести вред. И более всего я забочусь о тех, кому ты можешь принести пользу. Ты послушаешь меня, Архимаг Мензоберранзана? Ты сможешь хоть раз выйти за рамки собственных нужд и желаний, действуя на благо других?
— Я здесь, не так ли?
— По принуждению или по собственному желанию?
Громф тихо хихикнул.
— Дорогая госпожа, давайте закончим этот разговор и сделаем новую Башню Магии лучше прежней.
— Так и будет, — с поклоном ответила Кэтти-бри, а затем вернула ему усмешку и добавила: — Просто не лезь мне в голову.
Это было всего лишь мимолетное замечание, немного легкомыслия среди постоянного напряжения, но, к очевидному удивлению Кэтти-бри, Громф повернулся к ней. С очень серьезным выражением лица он отвесил ей глубокий поклон. Когда он снова посмотрел на женщину, то со всей серьезностью сказал:
— Милая леди. Кэтти-бри. Я Громф Бэнр из Мензоберранзана. Много раз я склонялся перед женщинами — поступить иначе — значило получить удар хлыстом. И сейчас, положа руку на сердце, я говорю тебе, что за всю мою долгую жизнь я первый раз поклонился женщине, потому что искренне считаю — она заслуживает этого.
Кэтти-бри отступила назад. Мгновениеона казалось растерянной.
— Мне сейчас нужно потерять сознание? — спросила она с неуверенным смешком.
— Если бы ты была способна на такое, я бы никогда не поклонился.
И великий архимаг отвернулся к руинам, не обращая внимания на уход Кэтти-бри.
Дзирт сидел на удобном диване. Он был одет в удобную мягкую одежду, а еда, стоявшая перед ним, удовлетворила бы даже Атрогейта.
Он видел подземелья Дома Бэнр, а теперь стал свидетелем роскоши — хотя он, разумеется, чувствовал себя расстроенным и усталым.
— Ты мог бы стать королем, — сказала Ивоннель, которая сидела напротив него. Разрез её платья обнажал стройные ноги. — Ты понимаешь возможности, которые открыты перед тобой?
Дзирт оглядел комнату, в которой сидели Матрона Мать Квентл, Сос’Ампту Бэнр и жрица, которую Ивоннель представила, как свою мать. Женщины во все глаза смотрели на него. Он чувствовал их ненависть — направленную одновременно на него и на Ивоннель.
— Твои спутники вернулись на поверхность. Сейчас они приближаются к Лускану, — сказала Ивоннель. — Это должно осчастливить тебя.
Дзирт пожал плечами.
— Ты бы хотел присоединиться к ним?
— Да, — ответил он.
— Ты скучаешь по друзьям и дому?
Он снова пожал плечами.
Ивоннель рассмеялась над ним.
— Но разве ты не пришел домой? Разве сейчас, среди своих сородичей, ты не дома?
— Я пришел, чтобы спасти Далию.
— Ту, которую ты даже не считал Далией, да? Потому что все вокруг — обман?
Дзирт отвернулся, потому что действительно не знал ответа на этот вопрос. Он все еще чувствовал, будто стоит на болотистой почве, словно восприятие и реальность переплелись в каком-то жутком танце.
— Разве ты не вернулся домой? — надавила Ивоннель.
— Это не мой дом.
— Я могу сделать тебя королем Мензоберранзана!
Дзирт покачал головой.
— Ты мог бы переделать этот город так, как сам решишь. Ты — чемпион Ллос — все Дома были свидетелем твоего прыжка на Демогоргона. Это ты уничтожил монстра, и потому мы все спасены.
— Я был твоим оружием и только.
— Но они ведь не могли в полной мере понять этого, правда?
— Но я это понимаю. И это не мой дом. Мензоберранзан никогда не будет моим домом.
Ивоннель сильнее расслабилась в своем кресле. На её лице отразилось веселье.
— А есть ли у тебя дом? Тот, что имеет значение? Разве все вокруг — не ложь?
Дзирт пожал плечами.
— Ты невыносим, — бросила Ивоннель. — И потому я передумала.
Она махнула стражникам. Дроу бросились прочь, возвращаясь с вещами, которые Дзирт, разумеется, сразу узнал. Он посмотрел на них, даже не пытаясь скрыть свой интерес, когда Мерцающий и Ледяная смерть упали на пол, вместе с поясом, в чьей пряжке был спрятан Таулмарил, сделанным для него Кэтти-бри.
Там же лежали Видринас и Орбкресс, вместе с зачарованной броней Тиаго.
— Победителю, — заметила Ивоннель.
Дзирт посмотрел на неё. Он заметил хмурые лица Квентл и Сос’Ампту. Минолин Фей выглядела очень озабоченной. Ивоннель играла в собственные игры, в равной степени к его и их выгоде — или досаде.
— Возьми это! Все это, — сказала Ивоннель. — Архимаг Тсэбрек отправит тебя в то место, которое ты называешь домом. Ты дурак, раз отказываешься от столь многого. От таких удовольствий и такой власти.
Дзирт тяжело посмотрел на неё.
— Если все пустое, если это — жуткий и закрученный сон, тогда почему бы не наслаждаться этим? — сказала она.
Когда Дзирт не ответил, она рассмеялась и сказала:
— Иди.
Так он и сделал.
— Как ты смеешь? — нашла в себе мужество Квентл, как только Дзирт вышел, держа в руке свои — и Тиаго — вещи.
— Как думаешь, должна ли я убить его?
— Разумеется! — ответила Сос’Ампту.
— Самым ужасным способом! — добавила Квентл.
— Как думаете, это уничтожило бы его?
— Он был бы мертв. Или того хуже — стал бы драуком, как и полагается, — заметила Сос’Ампту.
— Лучше так! — согласилась Квентл. — Ты должна была убить его, да, заставить мучительно умирать в течение многих лет.
— Нам не уничтожить Дзирта До’Урдена, изуродовав его тело, — пояснила Ивоннель. — Он давно вышел за пределы собственной плоти, чтобы стать существом сердца и души. Его крики будут больше волновать вас, чем его. Потому что он будет знать свою цель и свою истину. И потому вы не можете считать, что мучаете его.
— Тогда убей всех, кто ему дорог, на его глазах! — объявила Матрона Мать Бэнр.
Но Ивоннель только пожала плечами.
— И ради чего? Даже тогда мы лишь подтвердим ту истину, что лежит в сердце Дзирта. Это сердце разорвется при виде мертвых друзей, но победа будет лишь временной. Разбить его сердце — не уничтожить волю.
